Грузон, Герман

Герман Август Жак Грузон
Hermann August Jacques Gruson
Образование	Университет Фридриха Вильгельма
Компания	Магдебургский комбинат тяжелого машиностроения
Должность	Основатель, директор
Изобретения	Технология закалённого чугуна

Герман Август Жак Грузон (нем. Hermann August Jacques Gruson; 13 февраля 1821, Магдебург — 31 января 1895, Магдебург) — немецкий инженер, изобретатель, промышленник, основатель завода в Букау вблизи Магдебурга.

Биография

На локомотивной фабрике Борзига начал изучать машиностроение, в то же время слушал лекции по математике и естественным наукам в Берлинском университете.

Затем он находился на практической службе инженером и механиком в различных местах и учреждениях и даже директором одной компании в 1855 году, когда им была заложена на берегу Эльбы верфь «H. Gruzon. Magdeburg» с небольшой мастерской, которая постепенно разрослась до размеров первоклассного и мощного завода Германии.

Деятельность

Имя Грузона неразрывно связано с техникою так называемого закалённого, или быстроохлаждённого чугуна, развитие завода всецело обязано талантливому применению указанного металла для военных целей. Грузон воспользовался свойством чугуна при быстром охлаждении приобретать значительную твёрдость в наружных частях для изготовления из него бронебойных снарядов и самой брони. Такие изделия при возможности получать их непосредственно отливкой представляли существенные экономические преимущества по сравнению с железными или стальными. Опыты в 1864 году, проведённые прусским правительством, заложили прочную основу дальнейшего успеха грузоновских снарядов, поскольку последние оставляли бо́льшие углубления в железной броне, чем стальные. Указанное обстоятельство объясняется малым совершенством сталеснарядной техники в рассматриваемый период времени. Непосредственный результат опытов привёл к принятию во всех артиллериях грузоновских снарядов для стрельбы по броненосному флоту. Завод Грузона стал одним из крупнейших производителей боеприпасов.

В 1873 году Грузон построил первую панцирную башню из закалённого чугуна, которая является прототипом последующих усовершенствований в указанном направлении. Кроме изготовления предметов вооружения, завод Грузона имел отделение, которые изготавливало принадлежности для железных дорог, мельниц, прессов, подъёмных кранов, машин для обработки металлов и др. Особого внимания заслуживает фабрикация колес, катков и валов из закалённого чугуна, имеющие широкое применение в различных видах техники. Развитие и улучшение стального производства в настоящее время окончательно подорвало значение закалённого чугуна как материала для изготовления предметов вооружения, что заставило завод Грузона постепенно изменить основной характер деятельности. Уже с 1880-х годов Грузон начал разрабатывать системы скорострельных пушек, лафетов и установок для пушек, а также различного рода подвижных и неподвижных стальных башен.

В конце 1892 завод Грузона поступил в аренду к германскому же заводчику Альфреду Круппу, и таким образом возникло колоссальное техническое предприятие Круппа-Грузона, приспособленное к удовлетворению самых разнообразных потребностей вооружения. К 1945 году их завод в Магдебурге назывался Крупп-Грузон.

Награды

22 сентября 1846 года берлинская полиция наградила его медалью за спасение мальчика, который тонул. Герман Грузон всю жизнь гордился этой своей первой официальной наградой.

В 1889 году Герман Грузон стал почётным гражданином города Магдебурга.

За множество важных изобретений, которые способствовали развитию инженерного искусства, Герман Грузон одним из первых в 1894 году был удостоен высшей награды «Ассоциации немецких инженеров» — медали Грасгофа.

Ботаническая деятельность

Герман Грузон был известным кактусистом XIX века, владельцем крупнейшей коллекции кактусов в Европе. Он создал всемирно известные теплицы Грузона (нем. Gruson-Gewächshäuser), в которых выращивал разнообразные тропические и субтропические растения. На садоводческих выставках он получил несколько наград за свои растения.

В 1896 году после смерти Грузона по его желанию, всяего коллекция вместе с теплицами и 100 000 немецких марок были переданы в дар Магдебургу. Ещё раньше 23 октября 1888 года он пожертвовал на музейные коллекции родного города ещё 100 000 марок.

В честь Грузона получили названия несколько таксонов кактусов, в частности самый популярный из эхинокактусов — Echinocactus grusonii, а также виды Selenicereus grusonianus (сейчас Selenicereus macdonaldiae var grusonianus), Mammillaria grusonii и род Grusonia.

Литература

• Грузон, Герман // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Грузон, Герман

Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.