Грундтвиг, Николай Фредерик Северин

Николай Фредерик Северин Грундтвиг
дат. Nikolaj Frederik Severin Grundtvig
Научная сфера:	философия
Известен как:	поэт, переводчик

Николай Фредерик Северин Грундтвиг (дат. Nikolaj Frederik Severin Grundtvig; 8 сентября 1783 — 2 сентября 1872) — датский священник, писатель и философ, одна из ключевых фигур в истории Дании.

Биография

Николай Фредерик Северин Грундтвиг родился 8 сентября 1783 года в семье пастора. Окончил Копенгагенский университет, где специализировался в изучении исландского языка. Опубликовал несколько томов оригинальных стихотворений, перевод на датский язык англосаксонского эпоса «Беовульф» (1820, первый из переводов «Беовульфа» на современный язык), ряд книг по всемирной истории, филологические исследования древнескандинавской литературы, острые статьи по религиозным и церковным вопросам.

Был священником, а с 1861 года епископом (фактическим главой лютеран Дании). В 1850—1858 гг. был членом датского парламента, а в 1866 г. в обстановке острого гражданского кризиса после поражения Дании в войне с Пруссией вернулся в парламент и возглавил в нём левую оппозицию.

Труды и проповеди Грундтвига, начиная с 1840-х гг., заложили основы современного датского национального самосознания: в них, в частности, рассматривается проблема национальной гордости малого народа, состоятельность и успешность государства ставится в прямую зависимость от счастья и благополучия его граждан.

Грундтвиг был инициатором создания так называемых «народных университетов» — школ для взрослых, где можно было получить образование по многим отраслям знаний. Это способствовало дальнейшему повышению уровня культуры всего населения страны. В области образования для взрослых Дания стала образцом, которому потом следовали другие европейские государства.

В ряду четырёх наиболее знаменитых датских авторов духовных песен (Томас Хансен Кинго, Ганс Адольф Брорсон, Николай Фредерик Северин Грундтвиг и Бернхард Северин Ингеманн) он, согласно «ЭСБЕ», занимает весьма почётное место.

См. также

• Грундтвигианство
• Церковь Грундтвига

Литература

• Ганзен П. Г. Грундтвиг, Николай-Фредерик-Северин // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Грундтвиг, Николай Фредерик Северин

В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.