Груша, Иржи
Поделись знанием:
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Слово «Груша» имеет и другие значения
| Иржи Груша чеш. Jiří Gruša<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Иржи Груша, 2011</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1990 год | |||
| Президент: | Вацлав Гавел | ||
| |||
| июнь – ноябрь 1997 года | |||
| Президент: | Вацлав Гавел | ||
| Предшественник: | cs:Ivan Pilip | ||
| Преемник: | cs:Jan Sokol | ||
| |||
| 1998 год — 2004 год | |||
| Президент: | Вацлав Гавел (по февраль 2003)</br>Вацлав Клаус (с марта 2003) | ||
| Предшественник: | cs:Pavel Jajtner | ||
| Преемник: | cs:Rudolf Jindrák | ||
| Рождение: | 10 ноября 1938 Пардубице, Чехия | ||
| Смерть: | 28 октября 2011 (72 года) Ганновер, Германия | ||
| Образование: | философский факультет Карлова университета в Праге | ||
| Учёная степень: | доктор философии | ||
| Деятельность: | дипломат; писатель, поэт (псевдонимы Ярослав Конечный; Йозеф Балвин) | ||
| Награды: |
| ||
Иржи Груша, использовал также псевдонимы Ярослав Конечный и Йозеф Балвин (чеш. Jiří Gruša, 10 ноября 1938, Пардубице — 28 октября 2011, Ганновер[1]) — чешский современный писатель, поэт и дипломат.
Содержание
Жизнь и творчество
Окончил философский факультет Карлова университета в Праге, с 1962 года — доктор философии. Писать начал в 1960-е годы. Вместе с другими молодыми чехословацкими авторами (Иржи Пиштора, Ян Лопатка, Вацлав Гавел, Збынек Хейда) печатал свои произведения о совместно организованном журнале «Лицо» (Tvář). После закрытия этого журнала выпускает свой — Sešity. В 1960-е годы опубликовал три поэтических сборника и в 1970-е — самиздатом свой эротический сборник стихотворений Мольба к Янинке (Modlitba k Janince). Его первый роман Миннер, или игра в скунса (Mimner aneb Hra o smrďocha) под предлогом порнографического содержания был запрещён к изданию. По поводу этого издания в Чехословакии было начато официальное расследование, и Груша более не мог печататься на родине.
В середине 1970-х годов распространял произведения из самиздата. Подписал политически диссидентскую Хартию-77. В 1978 г. был арестован в связи с выходом в Канаде его романа Вопросник (Dotazník), в котором критиковался социалистический строй в Чехословакии. Через два месяца Грушу выпустили на свободу и в том же году он эмигрировал в Торонто.
В 1980 г. получил американскую литературную стипендию, приехал в ФРГ и поселился в Бонне.
В 1981 г. был лишён чехословацкого гражданства.
В 1983 г. получил гражданство ФРГ. В эти годы создал учебник по чтению для чешских школ в Австрии.
С 1990 г., после победы «бархатной революции» в Чехословакии, назначен послом Чехословакии в ФРГ.
С июня по ноябрь 1997 г. — министр образования Чехии.
В 1998—2004 гг. — посол Чехии в Австрии.
В 2005—2009 гг. — директор венской Дипломатической академии.
В 2004—2009 гг. — президент международного ПЕН-клуба.
До конца жизни писатель проживал вместе со своей женой-немкой близ Бонна.
Награды
- 1976 Премия Иржи Коларжа
- 1978 премия Эгона Хостовского
- 1996 премия А. Грифиуса
- 1998 международная премия Брюке
- 1998 премия института Гёте
- 1997 Премия имени Адельберта фон Шамиссо
- 1999 Медаль Гёте
- 2002 литературная премия Magnesia Litera
- серебряный командорский крест со звездой Почётного знака заслуг земли Нижняя Австрия
- почётный член ПЕН-клуба изгнанных писателей
- 2006 Большой Крест за заслуги ФРГ со звездой
Сочинения (избранное)
Стихотворения
- Torna (Барабанщик), Прага 1962
- Světlá lhůta (Светлая минута), Прага 1964
- Cvičení mučení (Ученье-мученье), Прага 1969
- Babylonwald (Вавилонский лес), Gedichte, Stuttgart 1990
- Wandersteine (Странствующие камни), Gedichte, Stuttgart 1994
Детская литература
- Kudláskovy příhody (Приключения Кудласека), Прага 1969
Романы
- Mimner, Прага 1972
- Modlitba k Janince (Мольба к Янинке), Прага 1972
- Der 16. Fragebogen (Вопросник), Roman, Hamburg 1979
- Dr. Kokes, mistr Panny (доктор Кокес, мистер Панни), Toronto 1983
- Janinka, Roman, Köln 1984
- Franz Kafka aus Prag (Франц Кафка из Праги), Frankfurt 1983
- Mimner oder Das Tier der Trauer (Миммер или зверь Печали), Köln 1986
Новеллы
- Dámský gambit (Дамский гамбит), Prag 1974, Toronto 1978
Антологии
- Hodina naděje (Час надежды), Frankfurt 1978
- Verfemte Dichter. Anthologie verbotener tschechischer Autoren (Отчуждённые поэты. Антология запрещённых чешских авторов), Köln 1983
Рассказы
- Umělec v hladovení (Ein Hungerkünstler)
- První hoře (Erstes Leid)
- Starost hlavy rodiny (Die Sorge des Hausvaters)
- Obchodník (Der Kaufmann)
- Z deníku (Auszug aus dem Tagebüchern, 1921)
- Gebrauchsanweisung für Tschechien. München: Piper, 1999.
- Das Gesicht — der Schriftsteller — der Fall. Literatur in Mitteleuropa. Dresdner Poetikdozentur. Dresden: Thelem Universitätsverlag, 1999.
- Klub přátel poezie — Mladá Fronta, 1999.
Напишите отзыв о статье "Груша, Иржи"
Примечания
- ↑ [derstandard.at/1319181496139/Schriftsteller-und-Politiker-Jiri-Grusa-gestorben Schriftsteller und Politiker Jiri Grusa gestorben]
Литература
- Wolfgang Greisenegger, Wolfgang Lederhaas: Antworten. Jiří Gruša zum 70. Geburtstag, Wieser Verlag, Klagenfurt 2008, ISBN 978-3-85129-819-2.
Отрывок, характеризующий Груша, Иржи
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Категории:
- Родившиеся 10 ноября
- Родившиеся в 1938 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Пардубице
- Умершие 28 октября
- Умершие в 2011 году
- Умершие в Ганновере
- Поэты по алфавиту
- Поэты Чехии
- Награждённые Большим офицерским крестом ордена «За заслуги перед ФРГ»
- Писатели Чехии
- Чешские писатели
- Писатели XX века
- Чешские поэты
- Поэты XX века
- Философы Чехии
- Детские писатели по алфавиту
- Детские писатели Чехии
- Члены ПЕН-клуба
- Послы Чехии в Австрии
- Многоязычные писатели
- Иммигрировавшие в Германию из Чехии
- Поэты-эмигранты
- Выпускники Карлова университета
- Члены Немецкой академии языка и поэзии
- Лауреаты литературных премий Чехии
