Грютвикен

Город Грютвикен Grytviken Страна Южная Георгия и Южные Сандвичевы островаЮжная Георгия и Южные Сандвичевы острова Координаты 54°16′36″ ю. ш. 36°30′41″ з. д.54.27667° ю. ш. 36.51139° з. д. / -54.27667; -36.51139

Грютвикен (норв. Grytviken, «Котельный залив») — административный центр британской заморской территории Южная Георгия и Южные Сандвичевы острова. Это самая южная «столица» в мире, главный посёлок страны, которая хотя и зависима, и даже не имеет коренного населения, все-таки не является частью другого государства. Грютвикен расположен на восточном берегу полуострова Тэтчер, у небольшого залива Кинг Эдуард (так и назвали «Грютвикен» первоначально), часть бухты Восточный Камберланд на северо-восточном побережье острова Южная Георгия.

Грютвикен является портом острова, а с 1909 г. здесь находится резиденция британского магистрата колонии Зависимые территории Фолклендских островов (с 1985 года — заморской территории Южная Георгия и Южные Сандвичевы острова), а также портовые, таможенные, иммиграционные, рыболовные, почтовые власти и администрация. Административный комплекс правительства Южной Георгии расположен вместе с научной станцией Британской антарктической службы на мысе Кинг Эдуард у входа в одноименный залив на расстоянии всего 800 метров от китобойного посёлка (обычно также подразумевается как часть Грютвикена). Китобойную базу построили в 1904 г. 60 норвежцев под руководством Карла Антона Ларсена вскоре после прибытия на остров 16 ноября. 24 декабря того же года был запущен завод по выработке китового жира. Ларсен выбрал место для китобойной базы во время предыдущего посещения этих мест в 1902 г в качестве капитана судна «Антарктик» Шведской антарктической экспедиции под руководством Отто Норденшельда.

Грютвикен был первой китобойной базой в Антарктике. Сперва принадлежал Аргентинской рыбной компании, основанной Ларсеном, и с 1 января 1906 г. работал с китобойной лицензией, выданной губернатором Фолклендских островов, которую компания получила через британское посольство в Буэнос-Айресе. В 1960 г. Грютвикен продан компании «Албион Стар» (Южная Георгия), причем в 1963-64 базу арендовала японская китобойная компания «Кокусай Гёгё кабусикигайся». Деятельность окончательно прекращена 4 декабря 1964 г. Как и остальные китобойные станции на острове, с 1979 г. принадлежит британской компании «Кристиан Сальвесен». Регулярные метеорологические наблюдения в Грютвикене начаты Ларсеном в 1905 г. С 1907 г. проводились Аргентинской рыбной компанией в сотрудничестве с Аргентинским метеорологическим бюро, согласно требованиям британской китобойной лицензии, до изменения условий последней в 1949 г. Во время Фолклендского конфликта, Грютвикен и Лейт Харбор были заняты аргентинскими силами 3 апреля 1982 г. в ходе двухчасового сражения, при котором был повреждён аргентинский фрегат «Гуэррико» и сбит аргентинский вертолёт. После 22-дневней оккупации аргентинский гарнизон капитулировал без сопротивления 25 апреля 1982 г., когда аргентинская подводная лодка «Санта Фе» была повреждена и взята в плен британским флотом возле острова.

После конфликта Великобритания поддерживала на мысе Кинг Эдуард небольшой гарнизон морских пехотинцев до марта 2001 г., когда Британская антарктическая служба возобновила контроль над своей базой в Грютвикене.

В последные годы заброшенная китобойная станция, после десятилетней разрухи, усугубляемой суровым климатом острова, очищена от мусора и загрязнения (нефте- и химпродуктами и асбестом). Ряд строений реставрированы Правительством Южной Георгии для туристических и иных целей. Среди них — известная Норвежская церковь, построенная в 1913 г., как и менеджерская вилла, отданная под Музей Южной Георгии. Отремонтирован также портовой причал, подняты китобойные суда Албатрос и Диас, до недавных пор лежавшие на дне возле причала. Имеется проект возобновления производства гидроэнергии на близлежащем искусственном водоёме Гул Лейк.

Грютвикен — один из самых популярных туристических объектов в Антарктике, как из-за впечатляющей картины окружающих гор, ледников и фьордов, так и исторических достопримечательностей китобойной базы, на кладбище которой в 1922 г. похоронен известный полярный исследователь сэр Эрнест Шеклтон. В Грютвикене родилась Сольвейг Гунбьёрг Якобсен — первый человек, рождённый в Антарктике.

Климат Грютвикена
Показатель	Янв.	Фев.	Март	Апр.	Май	Июнь	Июль	Авг.	Сен.	Окт.	Нояб.	Дек.	Год
Средний максимум, °C	8	8,5	7	5	3	2	1	1	2,5	4	6	8	4,5
Средняя температура, °C	4,7	5,4	4,5	2,5	0,1	−1,2	−1,5	−1,5	0,1	1,7	2,9	3,7	1,8
Средний минимум, °C	2	2	2	0	−3	−4	−4	−3	−2,5	−1	0	1	−0,5
Норма осадков, мм	97,3	126,2	142,6	145,2	153,0	137,9	145,2	139,1	109,9	93,3	94,4	87,4	1472,6
Источник: [www.worldclimate.com/cgi-bin/grid.pl?gr=S54W036 Worldclimate]

См. также

• История Южной Георгии и Южных Сандвичевых островов
• Карл Антон Ларсен
• Сольвейг Гунбьёрг Якобсен

Ссылки

• [www.sgisland.org/pages/sghome.htm Официальный веб-сайт Южной Георгии]
• [www.antarctica.ac.uk/Living_and_Working/Stations/King_Edward_Point/ Антарктическая станция Кинг Эдуард Пойнт]

Литература

• Otto Nordenskjöld, Johan G. Andersson, Carl A. Larsen, Antarctica, or Two Years Among the Ice of the South Pole, London, Hurst & Blackett, 1905.
• South Georgia, Topographic map, 1:200000, DOS 610 Series, Directorate of Overseas Surveys, Tolworth, UK, 1958.
• Robert K. Headland, The Island of South Georgia, Cambridge University Press, 1984.

Отрывок, характеризующий Грютвикен

– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.