Грязная дюжина
Поделись знанием:
К:Фильмы 1967 года
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
| Грязная дюжина | |
| The Dirty Dozen | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
MGM, MKH, Seven Arts Productions |
| Длительность |
150 мин. |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Грязная дюжина» (англ. The Dirty Dozen) — американский художественный фильм режиссёра Роберта Олдрича, вышедший на экраны в 1967 году. Экранизация романа Е. М. Натансона[en].
Сюжет
Весной 1944 года армия союзников готовится к открытию второго фронта. Перед днём «Д», американская военная разведка разрабатывает секретную операцию, выполнение которой, в обмен на амнистию, поручают двенадцати приговорённым к смерти или пожизненному заключению преступникам.
В ролях
- Ли Марвин — майор Джон Рэйсмен
- Эрнест Боргнайн — генерал-майор Уорден
- Чарлз Бронсон — Йозеф Владислав
- Джим Браун — Роберт Т. Джефферсон
- Джон Кассаветис — Виктор Р. Франко
- Ричард Джекел — сержант Клайд Баурен
- Джордж Кеннеди — майор Макс Армбрустер
- Трини Лопес — Педро Химинес
- Ральф Микер — капитан Стюарт Киндер
- Роберт Райан — полковник Эверетт Дэшер Брид
- Телли Савалас — Арчер Дж. Мэгготт
- Дональд Сазерленд — Вернон Л. Пинкли
- Клинт Уокер — Сэмсон Поузи
- Роберт Уэббер — бригадный генерал Дентон
Награды и номинации
- 1967 — Золотая медаль журнала Photoplay
- 1968 — премия «Оскар» за лучшие звуковые эффекты (Джон Пойнер), а также три номинации: лучший актёр второго плана (Джон Кассаветис), лучший монтаж (Майкл Лучано), лучший звук
- 1968 — премия Eddie Американской ассоциации монтажёров за лучший монтаж художественного фильма (Майкл Лучано)
- 1968 — три премии Laurel Awards: лучший актёр (Ли Марвин), лучший актёр второго плана (Джим Браун), лучший фильм в жанре боевик/драма; а также номинация на премию лучшему актеру второго плана (Джон Кассаветис)
- 1968 — номинация на премию Гильдии режиссёров США за лучшую режиссуру художественного фильма (Роберт Олдрич)
- 1968 — номинация на премию «Золотой глобус» лучшему актеру второго плана (Джон Кассаветис)
Влияние на культуру
- Фильм вызвал появление нескольких сиквелов и подражаний, которые обычно уступали оригиналу. К таковым относятся, например, китайский «Deadly strike», в котором главную роль сыграл Брюс Лай, и «American Tigers», в котором сыграла Синтия Ротрок.
- Концепция «Грязной Дюжины» легла в основу серии комиксов «Suicide Squad», во вселенной «DC Comics». Героями серии стали суперзлодеи данной вселенной, под угрозой смерти, принуждённые к исполнению приказов правительства США.
- В игровой вселенной Warhammer 40,000 существует 13-й штрафной легион, под командованием полковника Шаффера. Он комплектуется военными преступниками, которым даётся шанс искупить свою вину, приняв участие в самоубийственных заданиях. Также данное подразделение было доступно, как расширение для игровой расы Имперская Гвардия, в некоторых сценариях старых кодексов по настольной игре. Начиная с 5-й версии кодекса, оно более не поддерживается.
Напишите отзыв о статье "Грязная дюжина"
Ссылки
- «Грязная дюжина» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v13877 Грязная дюжина] (англ.) на сайте allmovie
|
Это заготовка статьи о кинофильме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Грязная дюжина
– Гость, – отвечал Антон.– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
