Гуайре Айдне

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Гуайре Айдне
др.‑ирл. Guaire Aidne
король Коннахта
655 — 663
Предшественник: Лоингсех мак Колмайн
Преемник: Кенн Фаэлад мак Колган
 
Смерть: 663(0663)
Место погребения: Клонмакнойс
Род: Уи Фиахрах
Отец: Колман мак Кобтайг
Дети: сыновья: Айрмедах, Келлах, Артгал, Муйрхертах Нар
дочь: Креде

Гуайре Айдне (др.‑ирл. Guaire Aidne; умер в 663) — король Коннахта (655—663) из рода Уи Фиахрах. Один из наиболее популярных персонажей ирландских саг королевского цикла[1]. В ирландских преданиях этот правитель представлен как образец монаршей щедрости[2].





Биография

Происхождение

Гуайре был одним из сыновей правителя Коннахта Колмана мак Кобтайга. Он принадлежал к септу Уи Фиахрах Айдне[3][4], земли которого располагались в коннахтско-мунстерском пограничьи[5]. Отец Гуайре пал на поле боя в 622 году. Его противником был Рогаллах мак Уатах из соперничавшего с Уи Фиахрах рода Уи Бриуйн, который и овладел коннахтским престолом[6][7].

Ранние годы

Ко времени правления Рогаллаха мак Уатаха относится первое датированное упоминание о Гуайре Айдне в исторических источниках. Согласно ирландским анналам, в 627 году он потерпел тяжёлое поражение в сражении при Карн Ферадайге (современном Каэрнарри) от мунстерского правителя Файльбе Фланна. Союзник Гуайре Айдне, король Уи Мане Коналл мак Маэл Дуйб, пал на поле боя[8]. По свидетельству историка XVII века Дж. Китинга, причиной войны было желание Гуайре Айдне возвратить Коннахту захваченный мунстерцами Томонд[9]. Поражение представителя рода Уи Фиахрах в сражении при Карн Ферадайге позволило королю Рогаллаху беспрепятственно править Коннахтом вплоть до своей смерти и, таким образом, заложить основы будущего процветания рода Уи Бриуйн[6].

Рогаллах мак Уатах погиб от рук рабов в 649 году[6][10]. После его кончины в Коннахте началась борьба за власть. С одной стороны, свои права на престол предъявил Гуайре Айдне. С другой стороны власть над Коннахтом надеялись унаследовать сыновья погибшего монарха — Фергус, Катал и Келлах, заручившиеся поддержкой короля Бреги Диармайта мак Аэдо Слане. Противники сошлись для битвы около современного Горта. В битве, известной как сражение при Карн Конайлле, армия Диармайта разгромила войско Гуайре Айдне, едва сумевшего спастись бегством с поля боя. По свидетельству «Анналов Тигернаха», мунстерцы были союзниками Гуайре Айдне в битве, однако эти сведения отсутствуют в «Анналах Инишфаллена» и «Анналах Ульстера»[6][11][12]. В то же время, исторические источники свидетельствуют, что, несмотря на итог битвы, престол Коннахта перешёл не к сыновьям Рогаллаха, а к брату Гуайре Айдне Лоингсеху мак Колмайну[3][4].

Обстоятельства этого сражения стали основой для созданной в X веке поэмы «Битва при Карн Конайлле» (др.‑ирл. Cath Cairnd Chonaill). Описываемые в поэме события отнесены ко времени, когда Диармайт мак Аэдо Слане уже был верховным королём Ирландии. Повествуется, что его кормилица Синеах Кро часто обвиняла своего воспитанника в трусости, потому что тот предпочитал жить в мире с другими ирландскими правителями, а не силой собирать с них положенную верховным королям дань. Якобы, именно за трусость Диармайт и получил своё прозвище «Руанайд» («Красный»). Не выдержав упрёков, верховный король собрал войско и выступил против короля Коннахта Гуайре Айдне, люди которого незадолго до этого украли принадлежавший Диармайту скот. Сообщается, что Диармайт заручился поддержкой братии Клонмакнойса и отверг ходатайство аббата Клонферта Куммене Фоты[en], посланного Гуайре Айдне с предложениями мира. Согласно поэме, в произошедшем при Карн Конайл сражении пало множество союзников Гуайре Айдне, в том числе король Мунстера Куан мак Амалгадо (по данным анналов, погибший в 641 году), король Уи Фидгенти Куан мак Конайлл и правитель Уи Лиатайн Толомнах. Хотя Диармайт и одержал победу в сражении, но затем, покорённый великой щедростью своего противника, искренне примирился с коннахтцами[6][13][14].

Предполагается, что поражение при Карн Конайлле заставило Гуайре Айдне временно отказаться от активной деятельности. Возможно, этот факт нашёл отражение и в ирландских преданиях, в которых рассказывалось о намерении Гуайре уйти в монастырь[6].

Король Коннахта

Гуайре Айдне взошёл на престол Коннахта в 655 году, после смерти своего брата Лоингсеха мак Колмайна[15]. Его правление — время наивысшего могущества Уи Фиахрах Айдне[6].

Королевская резиденция Гуайре Айдне находилась в форте Дурлас, располагавшемся около современного города Кинварра. В XVI веке на этом месте был возведён замок Дангвайр, сохранившийся до нашего времени[2].

О военной деятельности Гуайре Айдне во время его правления Коннахтом известно не очень много. Возможно, он вёл войны с мунстерским родом Уи Фидгенти, владения которого располагались на южном берегу Шаннона. В одном из средневековых стихотворений, написанных от имени Креде, дочери Гуайре, упоминается о гибели в битве при Айдне принца Динертаха из Уи Фидгенти[6].

Средневековые агиографические сочинения сообщают о взаимоотношениях Гуайре Айдне с несколькими ирландскими святыми, в том числе с Куммене Фотой из Клонферта, Колманом[en] из Килмакдуа, Кайммином с Инис Келтра[en] и аббатом Эмли Комганом. С некоторыми он конфликтовал, других наделял имуществом и землями[2][6]. Например, в полной анахронизмов поэме «Жизнь Келлаха» (др.‑ирл. Caithréim Cellaig) рассказывается, что король Коннахта повелел убить как этого святого, так и его брата Муйредаха[16], которые настаивали на возвращении Гуайре захваченных им монастырских земель. Вероятно, это предание не имеет под собой исторической основы[2]. В то же время существуют свидетельства о благотворительности Гуайре Айдне в отношении церкви в Туам Грейне (современном Томгрейни) и о покровительства миссионерской деятельности западно-мунстерского духовенства на землях к северу от реки Шаннон. Возможно, потворствование Гуаре Айдне мунстерской церковной экспансии на коннахтские земли было связано с тем, что его власть распространялась на некоторые области королевства Мунстер (например, на территории племён Коркомруад и Корко Байскинд в Томонде)[6]. Гуайре и святой Колман упоминаются как со-основатели монастыря Килмакдуа[en][17].

В ирландской саге «История Кано мак Гартнайна» (др.‑ирл. Scéla Cano meic Gartnáin) повествуется о приезде ко двору Гуайре Айдне дал-риадского принца Кано, сына Гартнайта из Ская, и его безответной любви к дочери коннахтского короля Креде, супруге короля Уи Мане Маркана мак Томмайна[16]. Это сказание — ранняя кельтская версия сказания о Тристане и Изольде[6].

Одно из преданий упоминает о том, что Гуайре был ещё в юности отвращён от скраденности проповедью святого Колумбы[2]. Также и в других ирландских преданиях Гуайре Айдне представлен образцом королевской щедрости[5]. Например, в одной из саг сообщается, что правая рука правителя Коннахта была намного длиннее левой из-за того, что ей он постоянно раздавал милостыню нуждающимся[2]. В поэме «Барды в гостях у Гуайре» рассказывается о том, что коннахтский король принял у себя оллама[en] Сенхана Торпеста, главу ирландских бардов, и всю его свиту, и что, несмотря на многочисленность гостей, безропотно содержал их в течение долгого времени, хотя и дошёл уже до почти полного обнищания[2][6]. За это правитель Коннахта получил от поэтом прозвище Гуайре Гостеприимный (др.‑ирл. Guaire Oinigh)[2].

С Гуайре Айдне саги связывали чудесное обретение сказания «Похищение быка из Куальнге»[6].

Гуайре Айдне скончался в 663 году. Вероятно, он умер от чумы, обрушевшейся в это время на Ирландию[1]. Гуайре был похоронен в Клонмакнойсе[18]. Его наследником в Уи Фиахрах был сын Келлах мак Гуайри, в то время как коннахтский престол перешёл к Кенн Фаэладу мак Колгану из рода Уи Бриуйн. В списке королей Коннахта в «Лейнстерской книге» Гуайре ошибочно наделяется двенадцатью годами правления[19], а в трактате «Laud Synchronisms» — тринадцатью годами[20].

Сыновьями Гуайре Айдне были Айрмедах (погиб в 675 году), Келлах, Артгал и Муйрхертах Нар. Последний из них в ирландских анналах, также как и его отец, упоминается как король Коннахта[3][4].

Напишите отзыв о статье "Гуайре Айдне"

Примечания

  1. 1 2 Бирн Ф. Д., 2006, с. 128.
  2. 1 2 3 4 5 6 7 8 Ó hÓgáin D., 1991, p. 247—249.
  3. 1 2 3 Бирн Ф. Д., 2006, с. 335—337.
  4. 1 2 3 Charles-Edwards T. M. [books.google.ru/books?id=g6yq2sKLlFkC Early Christian Ireland]. — Cambridge: Cambridge University Press, 2000. — P. 627—629. — ISBN 978-0-5213-6395-2.
  5. 1 2 Бирн Ф. Д., 2006, с. 105.
  6. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 Бирн Ф. Д., 2006, с. 271—279.
  7. Анналы Ульстера (год 622.6); Анналы Тигернаха (год 622.6).
  8. Анналы Ульстера (год 627.2).
  9. Keating G., 1914, p. 71.
  10. Анналы Ульстера (год 649.1); Анналы Тигернаха (год 649.1).
  11. Анналы Инишфаллена (год 649.3); Анналы Ульстера (год 649.2); Анналы Тигернаха (год 649.2).
  12. Charles-Edwards T. M. [www.oxforddnb.com/templates/article.jsp?articleid=50089 Blaímac mac Áeda (d. 665)] // Oxford Dictionary of National Biography. — Oxford University Press, 2004.
  13. Keating G., 1914, p. 59—65.
  14. Ó hÓgáin D., 1991, p. 157—158.
  15. Анналы Тигернаха (год 655.6).
  16. 1 2 Maier B. Lexikon der keltischen Religion und Kultur. — Stuttgart: Kröner, 1994. — ISBN 3-520-46601-5.
  17. Stokes W. [www.ucd.ie/tlh/trans/ws.rc.26.003.t.text.html Colman mac Duach and Guaire].  (англ.)
  18. Анналы Ульстера (год 663.1); Анналы Тигернаха (год 663.1).
  19. [www.ucc.ie/celt/online/G800011A/text030.html Book of Leinster, formerly Lebar na Núachongbála]. — Vol. I. — P. 191.
  20. [www.ucc.ie/celt/published/G105018.html Laud Synchronisms] // Zeitschrift für Celtische Philologie. — 1913. — Bd. 9. — S. 483.

Литература

  • Бирн Ф. Д. Короли и верховные правители Ирландии. — СПб.: Евразия, 2006. — 368 с. — ISBN 5-8071-0169-3.
  • Keating G. [www.ucc.ie/celt/published/T100054.html The History of Ireland (volume III)] // Irish Texts Society (Comann na Sgríbheann Gaedhilge). — London: Irish Texts Society, 1914. — № 9.
  • Ó hÓgáin D. [books.google.ru/books?id=qUgUAQAAIAAJ Myth, legend & romance: an encyclopaedia of the Irish folk tradition]. — Prentse Hall Press, 1991. — 453 p. — ISBN 978-0-1327-5959-5.

Отрывок, характеризующий Гуайре Айдне

– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.


На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.