Гуанахани

Гуанахани (Guanahani) — название, данное коренными обитателями острову, который Колумб во время открытия Америки назвал Сан-Сальвадором. Колумб достиг острова 12 октября 1492 года. Гуанахани — один из островов архипелага Лукайя в составе Багамских островов, но точное местонахождение острова стало предметом дискуссий. Возможно, что эта проблема так никогда и не будет решена, поскольку оригинал судового журнала Колумба давно утерян, и единственное имеющееся доказательство — это отредактированная выписка, сделанная Бартоломе де Лас Касасом.

Острова-кандидаты

Основные кандидаты

• Нынешний остров Сан-Сальвадор до 1925 года назывался островом Уотлинга и был переименован, когда отдельные исследователи нашли убедительные на тот момент доказательства, что он и есть Гуанахани. К числу известных сторонников теории острова Уотлинга относятся Самуэль Морисон (Samuel Morison) и Джеймс Мэрдок (James Murdock).
• Самана-Ки. Остров Самана-Ки впервые предложил в 1882 году Густавус В. Фокс, капитан ВМС США. Теория Фокса была мало известна до её опубликования журналом «National Geographic» в 1986 году. В настоящее время многие исследователи считают этот остров наиболее вероятным кандидатом.
• Плана-Кис. Остров Плана-Кис впервые предложил Рамон Хуан Дидье Бургос (Ramon Juan Didiez Burgos) в 1974 году. В 1994 году к нему снова вернулся Кит Пикеринг (Keith A. Pickering).
• Остров Гранд-Тёрк предложил Мартин Фернандес де Наваррете (Martín Fernandez de Navarrete) в 1824 году и Роберт Пауэр (Robert Power) в 1983 году.

Другие кандидаты

• Остров Маягуана в 1825 году предложил Франциско Варнхаген (Francisco Varnhagen).
• Остров Консепсьон. Впервые предложен Р. Т. Гоулдом (R. T. Gould) в 1943 году.
• Остров Восточный Кайкос. Предложен Питером Верхугом (Pieter Verhoog) в 1947 году.
• Остров Кэт. Было широко распространено мнение, что остров Кэт и есть Гуанахани, пока не была повторно открыта выписка Лас Касаса из судового журнала Колумба, которая стала сильным аргументом против этой теории. Сторонники острова Кэт основывали свои теории на старых картах. Одним из защитников теории острова Кэт был канадский исследователь Александр Маккензи.
• Остров Эгг-Айленд. Предложен Арне Моландером (Arne Molander) в 1981 году.
• Остров Лигнум-Витэ-Ки. Предложен Джоном Уинслоу (John Winslow) в 1989 году.

Ключи к разгадке

Трансатлантический маршрут

Первый способ определить местонахождение острова Гуанахани — это проследить расстояния и направления, которые приведены Колумбом в судовом журнале. Этот маршрут приводит к точке в пяти морских милях (9.3 км) к югу от острова Уотлинга (Сан-Сальвадора). Однако, если учитывать океанские течения и ветра (что попытался сделать Луис Марден по поручению журнала «National Geographic» в 1986 году), то маршрут приводит к точке чуть юго-восточнее острова Самана-Ки. Если же при этом учитывать девиацию магнитного компаса, то маршрут приводит к точке южнее острова Плана-Кис и восточнее острова Аклинс. Если же принять во внимание ошибки штурвальных и то, что никто не знает, была ли картушка компаса установлена точно по стрелке, то все попытки реконструкции маршрута на основании судового журнала (Diario) теряют смысл.

Огни, замеченные накануне вечером

В 10 часов вечера 11 октября Колумб заметил огни, «похожие на небольшую восковую свечку, вздымающиеся и падающие» на горизонте. Он указал на них остальным людям на борту судна, причем некоторые из них смогли увидеть огни, а другие — нет. Фактически земля была впервые замечена примерно в 35 милях (56 км) от того места, где Колумб заметил огни, поэтому огни не могли быть на Гунахани, а скорее всего находились на другом острове. В отношении теории Плана-Кис эти огни могли быть на острове Маягуана. В отношении острова Консепсьон (Гренада), они могли быть на острове Кэт, острове Уотлинга (Сан-Сальвадоре) или Рам-Ки. В отношении острова Кайкос они могли быть на острове Гранд-Тёрк. В отношении острова Кэт это мог быть остров Уотлинга (Сан-Сальвадор), а в отношении острова Лигнум-Витэ-Ки (Lignum Vitae Cay) это мог быть остров Эльютера.

Описание Гуанахани

Колумб охарактеризовал остров как очень плоский со множеством деревьев. Под это описание подходят все предложенные острова. Большую проблему представляет его следующее утверждение. Он говорит, что на Гуанахани «muchas aguas y una laguna en medio muy grande». Слово лагуна создает множество проблем. Неясно, означает ли оно лагуну или пруд. В любом случае на большинстве предложенных островов имеется либо лагуна, либо пруд; нет ни того, ни другого только на Восточном Кайкосе.

14 октября Колумб проплыл на лодке в восточную часть острова. Для этого он прошёл вдоль всего острова в северо-северо-восточном направлении. Это можно сделать только на островах Плана-Кис, Консепсьон и Эгг, и отчасти — на Самана-Ки. Колумб заметил риф, полностью опоясывающий остров. У всех предлагаемых островов, кроме острова Кэт, риф есть, но рифы на островах Кэт и Уотлинга не окружают полностью весь остров. Между рифом и островом была гавань, «достаточно крупная, чтобы вместить все христианские суда». Это, конечно, преувеличение, но гавань на острове Эгг определенно слишком мала. Колумб высадился на берег и увидел «часть земли, похожую на остров, но фактически не являющуюся им». Этот момент трудно проследить, поскольку за прошедшие с тех пор 500 лет она могла стать настоящим островом.

Остров или острова

Спорным в отношении Гуанахани является вопрос о том, был ли это один остров или нет. Имеющиеся доказательства противоречивы. Колумб никогда не говорил, что Гуанахани состоит из нескольких островов, что нельзя игнорировать. Но на репродукциях Mappa Mundi (карты Хуана де ла Коса, который был спутником Колумба) Гуанахани для некоторых исследователей выглядит как цепь островов. Тем не менее, оригинал карты — сохранившийся в Мадриде — и последние факсимильные изображения показывают, что это была ошибка репродуцирования.

Ссылки

• [www.columbusnavigation.com/cclandfl.shtml Сайт Кита Пикеринга, сторонника островов Плана-Кис - на англ. языке]
• [www.pelicanpower.com/AbacoGuide/cruisingwithcolumbus.htm Сайт Арне Моландера, сторонника острова Эгг - на англ. языке]
• [www.angelfire.com/sc3/paleogeography/ Палеогеографическая оценка в поддержку теории Самана-Ки - на англ. языке]

Отрывок, характеризующий Гуанахани

– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала: