Гуантанамера

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Гуантанамера (исп. Guantanamera — девушка из Гуантанамо) — одна из самых известных кубинских песен. Написана на основе первых строк одноименной поэмы Хосе Марти — кубинского поэта и писателя XIX века, борца за освобождение Кубы от Испании. Поэма была опубликована в его сборнике «Versos Sencillos» («Простые стихи»), вышедшем в 1891 году.

Считается, что музыка к песне была написана кубинским музыкантом Хосе Фернандесом Диасом[es] («Хосеито») предположительно в 1929 году (точная дата неизвестна). Он же написал полный вариант песни, считающийся «классическим».

Учитывая уважение кубинцев к Марти, можно сказать, что после своего возникновения эта песня стала чуть ли не неофициальным гимном Кубы. Существуют её многочисленные варианты и перепевы.



Сюжет

В тексте песни рассказывается о женщине из города Гуантанамо, с которой у героя были романтические отношения и которая в итоге оставила его. Есть мнение, что этим героем был сам Фернандес.

История припева «Гуантанамера … / Гуахира Гуантанамера …» примерно такова. Гарсия с друзьями стояли в подворотне. Мимо прошла девушка (из Гуантанамо) и парни сделали ей необычный комплимент (по-испански — «пиропо»). Девушка ответила довольно жёстко, обиделась и ушла своей дорогой. Обескураженный Гарсия всё думал о её реакции, пока его друзья над ним подшучивали. Позже, вернувшись домой он сел за пианино и вместе с друзьями написал этот рефрен.

«Гуахира» (исп. guajira — крестьянка) — кубинский народный ритм, популярный у крестьян Кубы. Таким образом, фраза «Гуахира Гуантанамера» может означать «крестьянская девушка из Гуантанамо» или «ритм „гуахира“ из Гуантанамо», образуя игру слов. Соответственно, в припеве речь может идти о самой песне (её ритме) или о девушке, что более вероятно.

Напишите отзыв о статье "Гуантанамера"

Ссылки

  • [www.vivacuba.ru/songs/vivacuba/?tid=6 Испанский текст, русский перевод («подстрочник») и сама песня в формате mp3]


Отрывок, характеризующий Гуантанамера



Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…