Гуанчжоувань

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Гуанчжоувань (Guangzhouwan, также пишется Kwangchowan или Kwang-Chou-Wan; EFEO: Kouang-Tchéou-Wan) — небольшой эксклав на южном побережье Китая, уступленный при династии Цин Франции 27 мая 1898 года в качестве арендованной территории и управляемой Францией как часть Французского Индокитая. Территория не испытала быстрого роста населения, в отличие от других частей прибрежного Китая, население увеличилось с 189 000 в 1911 году лишь до 209 000 в 1935 годуК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4385 дней]. Промышленность на данной территории включала в себя доставку и добычу угля.

Колония была захвачена и передана Японии в феврале 1943 года, была возвращена назад Франции в 1945 году, и, наконец, вернулась в состав Китая в 1946 году, при этом первоначальное название территории — Чжаньцзян — было восстановлено. Население, которое проживает в этой области, говорит на хоккенском диалекте вместо кантонского диалекта.



Источники

  • Anslinger, H.J. & Tompkins, William F. (1953), [www.druglibrary.org/schaffer/people/anslinger/traffic/preface.htm The Traffic in Narcotics], Funk and Wagnalls, <www.druglibrary.org/schaffer/people/anslinger/traffic/preface.htm> 
  • Escarra, Jean (1929), Le régime des concessions étrangères en Chine, Académie de droit international 
  • Gale, Esson M. (1970), "International Relations: The Twentieth Century", China, Ayer Publishing, сс. 200–221, ISBN 0836919874 
  • Handel, Michael (1990), Intelligence and Military Operations, United Kingdom: Routledge 
  • Li, Chuanyi (2001), "[www.arch.tsinghua.edu.cn/cscmah/congshu-1.htm 湛江维多尔天主教堂考察 (Research on the Victor Catholic Church of Zhanjiang)]", Study and preservation of Chinese modern architecture series (Tsinghua University) . — Т. 1, <www.arch.tsinghua.edu.cn/cscmah/congshu-1.htm> 
  • Luong, Hy Van (1992), Revolution in the Village: tradition and transformation in North Vietnam, 1925-1988, Hawaii: University of Hawaii Press 
  • Olson, James S., ed. (1991), Historical Dictionary of European Imperialism, Westport, Connecticut: Greenwood Press 
  • Priestly, Herbert Ingram (1967), France Overseas: Study of Modern Imperialism, United Kingdom: Routledge 
  • Xu, Guangqiu (2001), War Wings: The United States and Chinese Military Aviation, 1929-1949, Greenwood Press, ISBN 0313320047 
  • Yu, Patrick Shuk-Siu (2000), A Seventh Child and the Law, Hong Kong: Hong Kong University Press 
  • [www.lepapiercolonial.com/home.php?cat=310 lettres > par pays > Chine > Kouang-Tcheou-Wan], Le Papier Colonial: la France d'outre-mer et ses anciennes colonies, <www.lepapiercolonial.com/home.php?cat=310>. Проверено 1 января 2007.  Includes images of letters sent to and from the territory.

Напишите отзыв о статье "Гуанчжоувань"

Отрывок, характеризующий Гуанчжоувань

В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.