Гуань Сянъин

Гуань Сянъин
关向应
Дата рождения	10 сентября 1902(1902-09-10)
Место рождения	уезд Цзиньсянь, Далянь, империя Цин
Дата смерти	11 июля 1946(1946-07-11) (43 года)
Место смерти	Яньань
Принадлежность	Красная армия Китая
Род войск	сухопутные войска
Звание	политкомиссар
Сражения/войны	Великий поход китайских коммунистов Японо-китайская война (1937—1945)
Связи	Мао Цзэдун

Гуань Сянъи́н (кит. трад. 關向應, упр. 关向应, пиньинь: Guān Xiàngyīng; род. 10 сентября 1902, ум. 21 июля 1946) — один из военачальников Компартии Китая. Член ЦК КПК 6 и 7 созывов, кандидат в члены, член политбюро ЦК КПК 6 созыва, член, постоянный член, секретарь Центрального военного совета ЦК КПК. Национальность — маньчжур, настоящее имя — Чжисян (致祥 либо 治祥), другие имена — Инлинь, Гуань Чжисян, Чжэн Цинь, Ли Жэньчжэнь, псевдонимы — Чжунбин, Сяогуань, Сии и др.

Биография

Родился в деревне Дацзятунь уезда Цзиньсянь (ныне — посёлок Сянъин района Цзиньчжоу города Даляня) провинции Ляонин. В 1922 году окончил отделение коммерческого училища Фусимидай в своём уезде, после чего поступил на работу в печатную мастерскую, принадлежавшую японцу. Вскоре у него возник конфликт с одним из японских работников и ему пришлось уволиться.

В апреле 1924 года был представлен Ли Чжэньином ко вступлению в Социалистический союз молодёжи Китая. В мае вместе с Ли Чжэньином отправился в Шанхай, где поступил на учёбу в Шанхайский университет, а также начал подпольную деятельность в отделе Гоминьдана Первого района. В декабре того же года был направлен на учёбу в Коммунистический университет трудящихся Востока имени И. В. Сталина. В следующем году по представлению Чэнь Цяоняня в Москве вступил в ряды КПК.

После событий 30 мая 1925 года пожелал вернуться в Шанхай. В августе отправился в Цзинань и Циндао для руководства на месте работой Комсомола. В начале следующего года вернулся в Шанхай. После событий 4 апреля 1927 года бежал в Ухань, после переворота 15 июля 1927 года был направлен в Хэнань на должность секретаря провинции.

В 1928 году переведен в Шанхай, ездил в Москву на VI съезд КПК, где был избран кандидатом в члены политбюро ЦК КПК, членом Центрального военного совета ЦК КПК и ответственным за работу китайского Комсомола.

В марте 1930 года был назначен секретарём Центрального военного совета, заведовал военной работой. В следующем году небольшое время провёл под арестом в Шанхае, после освобождения направился в пограничный советский район на стыке провинций Хубэй и Хунань. В январе 1932 года был назначен политкомиссаром 3-й Красной армии. В октябре 1934 года произошло соединение 3-й Красной армии и 6-го корпуса Красной армии, в результате был создан советский район Хунань — Хубэй — Сычуань — Гуйчжоу. 19 ноября 1935 года Гуань Сянъин вместе со 2-м и 6-м корпусами Красной армии вступил в Великий поход. В июле 1936 года был назначен заместителем политкомиссара 2-го красного фронта, повышен до политкомиссара после соединения главных сил Красной армии в октябре.

После начала войны с Японией 2-й красный фронт был преобразован в 120-ю дивизию Восьмой армии, Гуань Сянъин был назначен её политкомиссаром, после этого работал на должностях политкомиссара военного округа Шаньси — Суйюань, секретаря партбюро Шаньси и Суйюани и др.

В 1941 года из-за обострения туберкулёза Гуань Сянъину пришлось покинуть пост и уехать на лечение в Яньань. Умер 21 июля 1946 года в Яньани. Мао Цзэдун написал на его смерть стихотворение.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Гуань Сянъин

– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.