Гуарионекс

Гуарионекс (ум. 1502) — один из пяти верховных индейских касиков (вождей) на острове Эспаньола (Гаити). Правитель области Магуа.

Испанский адмирал Христофор Колумб ввёл на Гаити подать, по условиям которой местные индейцы были обязаны каждые три месяца приносить наполненный золотом бубенчик. Касик Гуарионекс предложил Колумбу вместо этого засеять для испанцев огромные площади, «и это было столько, что позволило бы в течение десяти лет кормить всю Кастилию» и снабдить её сельскохозяйственной продукцией.

Однако Бартоломео Колумб, интересовавшийся только золотом, отверг это предложение. Тогда Гуарионекс со своим племенем стал готовиться к борьбе с испанцами. Узнав об этом, Колумб атаковал индейцев первым. Испанцы напали на индейцев ночью, что у них было не принято и потому явилось полной неожиданностью. Колумб нанёс большой урон противнику и захватил в плен самого касика и других представителей знати. По просьбам индейцев Бартоломео Колумб вскоре освободил Гуарионекса и других пленных вождей, но не отменил свою подать.

Касик Гуарионекс вместе с семьей и приближенными бежал во владения своего друга, касика Майобанекса. Последний предоставил беглецам приют. Своим поступком Майобанекс навлёк на себя гнев испанцев. Прознав о месте, где скрывается Гуарионекс, Колумб выступил на земли Майобанекса. Отряды индейцев пытались преградить путь испанцам, все их усилия были тщетны. Индейцы, боясь приближаться к лошадям, только издали обстреливали испанцев из луков и не принесли им вреда. Колумб дошёл до резиденции Майобанекса и пообещал касику вечную дружбу, если он выдаст ему Гуарионекса. По мнению испанцев Гуарионекс, отказавшийся платить подать и бежавший из своих владений, должен был понести суровое наказание. Колумб угрожал разорить все вокруг, если касик Майобанекс откажется выдать своего друга. Майобанекс попытался объяснить испанцам мотивы своего поступка. Разгневанный Колумб приказал испанцам напасть на индейский лагерь. Индейцы потерпели поражение и бежали. Вскоре испанцы поймали Майобанекса и заключили его в крепость Консепсьон.

Гуарионекс вначале смог скрыться, но затем покинул своё убежище, мучимый голодом. Вскоре касик был выдан индейцами испанцам. В течение трёх лет Гуарионекс находился в крепости Консепсьон, где его содержали в отдельной камере. В 1502 году в кандалах он был отправлен в Испанию на одном из кораблей флотилии, которая вышла в море вопреки предостережениям Колумба о надвигающейся буре. У острова Саона флотилию настиг циклон, и она потеряла более двадцати кораблей. Около пятисот человек погибло во время кораблекрушения, среди них большое количество индейцев. Утонул и Гуарионекс.

Литература

• Хосефина Олива де Коль. Сопротивление индейцев испанским конкистадорам. — М.: Изд-во «Прогресс», 1988. — Ст. 43—45. — ISBN 5-01-001087-9.

Отрывок, характеризующий Гуарионекс

– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.