Вайю
| Численность и ареал | |
|---|---|
|
Всего: 450 000 | |
| Язык | |
| Родственные народы | |
Вайю, Wayuu, Wayu, Wayúu, или гуахиро, Guajiro, Wahiro — индейский народ, проживающий в пустыне Гуахира на одноименном полуострове на севере Колумбии и северо-западе Венесуэлы[1]. Говорит на языке гуахиро аравакской семьи. Численность в Венесуэле составляет около 300 тыс. и в Колумбии — около 150 тыс.
Содержание
География
Вайю населяют засушливые земли пустыни Ла-Гуахира по обеим сторонам северной границе Венесуэлы и Колумбии вдоль побережья Карибского моря. По этим землям с довольно суровым климатом протекают две крупных реки — Ранчерия и Эль-Лимон, которые являются основными источниками воды для местного населения наряду с прудами, где население собирает воду во время сезона дождей.
Времена года — экваториальные: сезон дождей (Juyapu) с сентября по декабрь; сухой сезон (Jemial) с декабря по апрель; второй сезон дождей (Iwa) с апреля по май; и долгий сухой сезон с мая по сентябрь.
История
Восстание гуахиро
Испанцам так никогда и не удалось покорить племя вайю; отношения между ними и испанцами находились в состоянии постоянно тлеющего конфликта. Произошло несколько восстаний: в 1701 (тогда вайю уничтожили миссию капуцинов), 1727 (в нападении на испанцев участвовало более 2 000 индейцев), 1741, 1757, 1761 и 1768 годы. В 1718 г. губернатор Сото де Эррера назвал их «варвары, конокрады, достойные смерти, не знающие Бога, закона и короля». Из всех индейцев, живших на территории Колумбии, вайю единственные освоили искусство использования огнестрельного оружия и лошадей.[2]
В 1769 г. испанцы захватили в плен 22 вайю, с тем, чтобы использовать их как рабов на строительстве укреплений Картахены. Реакция индейцев оказалась неожиданной для захватчиков. 2 мая 1769 г. в Эль-Ринконе близ Рио де ла Ача индейцы подожгли испанское поселение, уничтожили церковь и двух испанцев, которые пытались в ней скрыться. Они также взяли в плен священника. Испанцы немедленно направили экспедицию из Эль-Ринкона. Во главе экспедиции стоял Хосе Антонио де Сьерра, метис, который ранее возглавлял рейд, в ходе которого были захвачены упомянутые 22 пленника. Гуахиро вовремя обнаружили экспедицию и загнали в дом священника, который подожгли, при этом были убиты сам Сьерра и восемь его людей.[2]
Об успехе восстания вскоре стало известно и в других местах, где проживали гуахиро (вайю). Как писал Мессия, на пике восстания в нём участвовало до 20 тыс. вооружённых индейцев. Многие из них приобрели огнестрельное оружие у британских и голландских контрабандистов, иногда даже у самих испанцев. Это позволило восставшим взять под свой контроль практически все поселения региона, которые они сожгли. По сообщениям властей, более 100 испанцев были убиты, многие также захвачены в плен. Восставшие также захватили много скота. Постепенно испанцам, пользуясь раздорами внутри индейцев, удалось погасить восстание, однако им так и не удалось обеспечить окончательный контроль над всей их территорией.[2]
Христианизация
Процесс христианизации вайю начали практически заново в 1887 году вернувшиеся в Ла-Гуахиру капуцины во главе с преподобным братом Хосе Мария де Вальдевьехасом. В 1905 г. папа Пий X образовал викариат Ла-Гуахира, а первым викарием был назначен брат Атанасио Висенте Солер и Ройо, который взялся за «цивилизацию» народа вайю.[3]
Капуцины создали приюты для детей из племени вайю. Первым был создан приют Сьерра-Невада-де-Санта-Мария в 1903 г, затем приют Сан-Антонио в 1910 году близ реки Каланкала, приют Назарет в горах Серрания-де-Макуира в 1913 г. Создание приютов позволило капуцинам постепенно обеспечить контроль над расположенными поблизости ранчо. Капуцины постоянно посещали селения индейцев и приглашали их к участию в мессах. Дети вайю получали в приютах традиционное европейское образование. С тех пор конфликты между вайю и колумбийским правительством пошли на убыль. В 1942 г. в городе Урибия впервые отпраздновали Рождество и Новый год.[3]
Образ жизни
Традиционно селение вайю состояло из 5-6 домов, в совокупности образующих «касерии» или «ранчерии». Каждая «ранчерия» (ранчо) носила название по каком-либо растению, животному или географической местности. В семейной жизни вайю царил матриархат. Вайю никогда не создавали крупные города, ранчерии были обычно изолированы друг от друга, отстояли друг от друга на значительное расстояние, что позволяло владельцам контролировать свои стада и не смешивать их с чужими.
Типичный дом вайю представлял собой небольшое сооружение, именуемое piichi или miichi. Обычно он делился на две комнаты, в которых подвешивались гамаки, на которых вайю спали и хранили свои вещи, например, хлопчатобумажные сумки и керамические сосуды для жидкостей. Крыша покрывалась материалом из высушенных сердцевин кактусов. Стены традиционно изготавливались из yotojoro[4] — саманных кирпичей из глины и высушенных стеблей сахарного тростника — однако со временем для изготовления стен начинают использоваться и современные материалы, такие, как цемент. Жилые кварталы были либо прямоугольными, либо полукруглыми.
Рядом с главным зданием обычно обустраивалась общая территория (веранда), подобная жилой комнате, однако почти полностью открытая. Обычно она выглядела в виде 6 столбов под плоской крышей и служила для ежедневных собраний и приёма посетителей, торговли и сиесты.
Напишите отзыв о статье "Вайю"
Примечания
- ↑ Гоахиры // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ 1 2 3 [www.banrep.gov.co/blaavirtual/revistas/credencial/junio1990/junio2.htm Luis Angel Arango Library: The Guajira rebellion]
- ↑ 1 2 [www.lablaa.org/blaavirtual/modosycostumbres/gumv/gumv07.htm Luis Angel Arango Library: The Capuchins mission and the Wayuu Culture]
- ↑ Villalobos et al. (2007)
Литература
- Villalobos, Soraya; Vargas, Orlando & Melo, Sandra (2007): Uso, manejo y conservacion de «yosú», Stenocereus griseus (Cactaceae) en la Alta Guajira colombiana [Usage, Management and Conservation of yosú, Stenocereus griseus (Cactaceae), in the Upper Guajira, Colombia]. [Spanish with English abstract] Acta Biologica Colombiana 12(1): 99-112. [www.scielo.org.co/pdf/abc/v12n1/v12n1a8.pdf PDF fulltext]
Ссылки
- [www.etniasdecolombia.org/indigenas/wayu.asp Etniasdecolombia.org]
- [wiki.ubuntu.com/UbuntuInWayuunaiki Ubuntu Linux in Wayuunaiki] — a project to bring Wayuunaiki language support to Ubuntu Linux
- [www.unicef.org/infobycountry/venezuela_38034.html Unicef article on community radio keeping Wayuu culture alive in Venezuela]
- [www.pbs.org/frontlineworld/stories/colombia/corporate.html pbs.org article on wayuus]
- [gsevenier.online.fr/DenverPost-Massacres%20Colombia.html Denver Post article on wayuus]
- [www.lablaa.org/blaavirtual/revistas/credencial/febrero2002/estado.htm Colombia’s national library resume on colombian policies towards amerindian ethnic groups]
- [hospitalnazareth.com/cultura_wayuu/idioma/idioma.html Brief explanation of the wayunaiiki language]
- [redalyc.uaemex.mx/redalyc/pdf/213/21301605.pdf Psicologia del Caribe: Wayuus]
Отрывок, характеризующий Вайю
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.
Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
