Губерский, Леонид Васильевич

Леонид Васильевич Губерский укр. Леонід Васильович Губерський
ректор Киевского национального университета имени Тараса Шевченко
Начало полномочий:	2008
Предшественник:	Скопенко, Виктор Васильевич Литвин, Владимир Михайлович (и. о.)
Научная сфера:	философия
Учёная степень:	доктор философских наук
Учёное звание:	профессор академик НАНУ
Альма-матер:	КГУ имени Тараса Шевченко
Награды:

Леонид Васильевич Губерский (укр. Леонід Васильович Губерський; род. 4 октября 1941, Миргород) — ректор Киевского национального университета имени Тараса Шевченко (с 28 октября 2008).

Доктор философских наук (1992), профессор (1989), академик НАН Украины (2003, член-корреспондент с 1997), член-корреспондент АПН Украины (1995), академик Академии наук высшей школы Украины, заслуженный работник народного образования Украины (1997), директор Института международных отношений Киевского национального университета имени Тараса Шевченко (1994—2008), Герой Украины (2009).

Биография

Образование

Окончил Киевский университет им. Т. Шевченко (1969), философский факультет; в 1972 году — аспирантуру там же. Кандидат наук (1975), доктор наук (1992) — тема докторской диссертации: «Идеология как социокультурный феномен».

Деятельность

• 1961−1964 — служба в Советской Армии.
• 1964−1969 — студент; 1969−1972 — аспирант; 1972−1974 — ассистент Киевского университета им. Т. Шевченко.
• 1976−1978 — преподаватель-консультант Центрального университета Республики Куба.
• 1974−1981 — старший преподаватель; 1978−1980 — заместитель декана философского факультета; 1982−1988 — проректор по международным связям; 1981−1989 — доцент; с 1989 — профессор; 1988−1994 — проректор по учебной работе; 1994−1997 — заведующий кафедры отраслевой социологии факультета социологии и психологии; с 1997 — заведующий кафедры философии гуманитарных наук; 1994−2008 — проректор, директор Института международных отношений Киевского университета им. Т. Шевченко.

С мая 2008 г. и. о. ректора университета, ректор с 28 октября.

В августе 2011 года было обнародовано так называемое «письмо десятерых» — письмо украинской интеллигенции в поддержку политики Президента Украины Виктора Януковича. Одним из десяти подписантов был Леонид Губерский.

20 октября 2015 года Леонид Губерский был переизбран на должность ректора Киевского национального университета имени Тараса Шевченко. Согласно сообщению пресс-службы Центральной избирательной комиссии по проведению выборов ректораему, за Губерского проголосовал 2171 избиратель. Всего в выборах приняли участие 3054 человека, что составляет 80,4% от общего количества избирателей университета. Подобные выборы прошли впервые, на них голосовали все научные, научно-педагогические и педагогические штатные работники университета, а также представители студенчества и другие штатные сотрудники, избранные путём тайного голосования.

Имеет дипломатический ранг — Чрезвычайный и полномочный посол Украины (присвоен в сентябре 2001). Владеет испанским языком.

Награды и звания

• Герой Украины — награждён орденом Державы 27 октября 2009 года — за выдающийся личный вклад в укрепление научно-образовательного потенциала Украины, повышение престижа национального образования, подготовку высококвалифицированных специалистов, многолетнюю плодотворную научную и педагогическую деятельностьв и в честь 175-летия Киевского национального университета имени Тараса Шевченко.
• Орден Свободы (22 января 2013 года) — за значительный личный вклад в социально-экономическое, научно-техническое, культурно-образовательное развитие Украинского государства, весомые трудовые достижения, многолетний добросовестный труд
• Награждён «Орденом князя Ярослава Мудрого» V (1999) и IV (2004) степеней, пятью медалями.
• Имеет государственные награды Болгарии (1997), Италии (1998), Португалии (1999), Грузии (2004).
• Лауреат премии им. Д. И. Чижевского Национальной академии наук Украины.
• Почётный доктор Благоевградского университета (2000, Болгария).
• Почётный гражданин города Миргород.

Библиография

• Губерский, Леонид Васильевич. Научная идеология и личность. — Киев : Выща шк. : Изд-во при Киев. гос. ун-те, 1988. — 189,[2] с. — ISBN 5-11-000354-8 (В пер.)
• Духовное обновление общества / В. П. Андрущенко, Е. М. Бабосов, Л. В. Губерский и др. — Киев : Лыбидь, 1990. — 197,[2] с. — ISBN 5-11-001479-5 (В пер.)

Ссылки

• [www.history.org.ua/?termin=Gubersky_L Губерський Леонід Васильович — Інститут історії України]  (укр.)
• [www.guberskiy.openua.net/bio.php Биографический портал «Открытая Украина»]  (укр.)
• [www.univ.kiev.ua/ua/geninf/adm/Guberskiy КИЇВСЬКИЙ НАЦІОНАЛЬНИЙ УНІВЕРСИТЕТ ІМЕНІ ТАРАСА ШЕВЧЕНКА — ГУБЕРСЬКИЙ ЛЕОНІД ВАСИЛЬОВИЧ]  (укр.)
• [www.nbuv.gov.ua/people/gubersky.html Губерський Леонід Васильович, філософ, дипломат, академік НАН України (Київ) — наукова біографія]  (укр.)
• [www.nas.gov.ua/UA/Sites/PersonalSite/Pages/default.aspx?ffn1=Email&fft1=Eq&ffv1=HuberskyyLV1941 Страница на сайте НАН Украины]
• [www.apsu.org.ua/ua/members/corresponder/ Списки членов АПН Украины]

Отрывок, характеризующий Губерский, Леонид Васильевич

Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»