Губин, Дмитрий Павлович

Дмитрий Губин
Имя при рождении:	Дмитрий Павлович Губин
Род деятельности:	журналист, телеведущий, радиоведущий, колумнист
Дата рождения:	22 марта 1964(1964-03-22) (60 лет)
Место рождения:	Иваново, СССР
Гражданство:	СССР СССР→Россия Россия
Отец:	Павел Васильевич Губин
Мать:	Светлана Михайловна Губина
Супруга:	Тамара Михайловна Иванова-Исаева
Награды и премии:	премия журнала «Огонёк», Анциферовский диплом, «Золотой микрофон», «Золотой луч»

Дми́трий Па́влович Гу́бин (род. 22 марта 1964, Иваново, СССР) — советский и российский журналист и телеведущий. Бывший ведущий программы «Временно доступен» на канале ТВЦ.

Биография

Родился в Иванове в 1964 году. В 1981 году поступил на факультет журналистики МГУ.

После окончания университета, по распределению, работал в волоколамской газете «Заветы Ильича». Проработав там год, был разжалован в корректоры с формулировкой «за профессиональную непригодность».

В 1987 году уехал в Ленинград, работал в журнале «Аврора». С 1990 года работал собственным корреспондентом журнала «Огонёк» в Ленинграде. В 1995 году был редактором русской версии журнала «Pulse St. Petersburg». С осени 1997 по лето 1999 работал на «Радио России», вёл ежедневное ток-шоу «Persona Grata». С осени 1999 по зиму 2000 — в программе «Вести» на РТР, а затем снова на «Радио России». С 2002 года вел ежедневное шоу «Телефонное право» на радиостанции «Маяк 24».

В 2004 году полгода работал в Лондоне продюсером Русской службы BBC World Service, вёл программу New Day.

В том же году после возвращения в Россию возглавил журнал FHM Russia. После продажи журнала ИДР, по собственным словам, обращался к президенту холдинга Алексею Волину, о чём прямо рассказал в интервью (Slon.ru, 2011):

«Он сказал мне: „Нет, нет, нет, нет и нет“. Почему? Лёша — весёлый циник, и я ценю его за лёгкость его цинизма и даже не ставлю цинизм ему в упрёк. Он был предельно честен со мной. Он мне рассказал кое-что о внутреннем устройстве ИДР, чего я передать не могу, потому что после этого либо Родионова надо сажать в тюрьму, либо меня. Я понял, что я туда никогда не пойду».

C 2008 по 2009 год был шеф-редактором русской версии журнала «Robb Report».

В 2010—2011 гг. вёл утреннюю программу на радиостанции Вести ФМ «Утро с Дмитрием Губиным», откуда был уволен, по его словам, за резкую критику Валентины Матвиенко. Руководство радиостанции, однако, в качестве причины назвало «визгливую интонацию в эфире».

С 2007 года сотрудничал с «Авторским телевидением», был одним из ведущих программы «Времечко», соведущим программ «Временно доступен» (совместно с Дмитрием Дибровым) и «Большая семья» (совместно с Дмитрием Харатьяном). В 2011 году через некоторое время после увольнения из эфира «Вестей FM» канал в одностороннем порядке расторг отношения с Губиным без объяснения причин, а из уже отснятых программ «Большая семья» при монтаже были вырезаны все кадры с телеведущим, что вызвало возмущение участвовавшей в съемках Ксении Лариной.

«Когда я узнал, что больше не веду „Временно доступен“ (а ещё в июне меня уверяли, что всё ОК, и что в конце августа записи возобновятся), то, на всякий случай, позвонил N.

N. замечателен тем, что его любят все — и правые, и левые — и никто не смеет ему отказать. Я попросил N. узнать, в чём дело. Это требование Старой площади или перестраховка того самого Пономарёва, с которым я не знаком? „Старик, поздравляю! — раздался через час в трубке хрипатый голос N. — на центральные каналы можешь даже не соваться. На тебя полный запрет, тётя Валя постаралась. И всё телевидение это знает“.

Вот, собственно, и вся история, и я даже не хочу добавлять, что „вот и возвратился СССР“, и не хочу писать о запрете о профессии, — словом, не хочу писать ни о tempores, ни o mores».

— «Как я попал в чёрные списки»

С 2007 работал обозревателем журнала «Огонек», в 2014 году покинул журнал, будучи не согласен с редакционной политикой, однако остался работать в издательском доме «Коммерсантъ» обозревателем радистанции «Ъ-FM».

С 2011 года является ведущим программы «Наше время» на телевизионном канале «Совершенно секретно» и лицом канала.

С 2013 года является автором видеокастов «Точка зрения» на телевизионном канале 100ТВ в Петербурге.

Сотрудничал в качестве колумниста с несколькими печатными и интернет-изданиями, в том числе с журналами «GQ», Snob, GEO, «Росбалт».

С 2010 года работает приглашенным преподавателем факультета журналистики МГУ, а с 2014 — приглашенным преподавателем Высшей школы экономики. Член экспертного Совета фестиваля «Вместе-радио», эксперт «Корпорации Радио» (www.radioportal.ru), преподаватель Школы радио в Санкт-Петербурге.

По мировоззрению является абсолютным атеистом и Библию рассматривает, как «древнееврейский фольклор: любопытнейшая смесь сказок, летописей, законов, фантазий и последующих импликаций», хотя утверждает, что ранее был верующим и в возрасте 30 лет крестился.

Библиография

• «Недвижимый Петербург» (в соавторстве со Львом Лурье и Игорем Порошиным, 1999)
• «Налог на Родину» (2011)
• Дмитрий Губин. Записки брюзги, или Какими мы (не) будем. — М.: Издательство К. Тублина, Лимбус Пресс, 2011. — 480 с. — (Инстанция вкуса). — ISBN 978-5-8370-0546-6.
• «Бумажное радио» пособие по радио- и тележурналистике (2013)
• «Въездное и (не)выездное» (2014)
• «10 лекций по теле- и радиожурналистике» (2014)
• Дмитрий Губин. Губин ON AIR: Внутренняя кухня радио и телевидения. — М.: Альпина Паблишер, 2016. — 322 с. — ISBN 978-5-9614-5490-1.

Награды

• Премия журнала «Огонёк».
• Премия журнала «Elle».
• Премия Радиомания «Золотой микрофон» в номинации «Ведущий программы, шоу» («Маяк 24», 2005 год).
• Премия «Золотой луч» в номинации «Лучший телеведущий».

Ссылки

• [piter.tv/event/Dmitrij_Gubin_Russkie_n/ Интервью Дмитрия Губина петербургскому интернет-телевидению Piter.tv]
• [dimagubin.livejournal.com/ dimagubin] — Губин, Дмитрий Павлович в «Живом Журнале»
• Губин, Дмитрий Павлович в «Твиттере»
• gubin.exler.ru/ (не действует)
• [www.rusperson.com/html/26/RU01004399.htm Губин Дмитрий Павлович. Краткая биография] на rusperson.com
• [news.yandex.ru/people/gubin_dmitrij.html Дмитрий Губин: Пресс-Портрет]
• [www.ogoniok.com/authors/gubin/ Страница журналиста на сайте журнала] «Огонёк»
• [web.archive.org/web/20100514130259/www.gzt.ru/column/dmitrii-gubin/ Дмитрий Губин — Колумнисты] Gzt.ru
• [www.afisha.ru/people/319606/ Страница ведущего на сайте журнала] Афиша
• [www.podst.ru/?area=blogs&id=123 Подкаст «Звонок Губину» на PODстанции]
• [sovsekretno.tv/%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%84%D0%B0%D0%B9%D0%BB/?user=6 Профайл на Совершенно секретно ТВ]
• [meduza.io/feature/2016/02/13/kak-vesti-efir-v-usloviyah-chp Как вести эфир в условиях ЧП «Губин on air. Внутренняя кухня радио и телевидения». Советы журналистам — Meduza]

Отрывок, характеризующий Губин, Дмитрий Павлович

Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.