Губная грамота
Губная грамота — акт, которым правительство царя Ивана Грозного предоставляло местному обществу право самому преследовать и судить татей и разбойников и полагало казнь на его души.
Название губная, по мнению В. Н. Татищева, происходит от слова губить, губление. По сведениям Н. М. Карамзина, слово губа в древнем немецком праве означало усадьбу, а в российском — волость или ведомство[1].
Губные грамоты, вводившие в области губного института, давались по челобитью самого населения и носили характер пожалования; этот характер пожалования не утратился и после издания Судебника, вводившего губной институт, по крайней мере официально, повсеместно.
Губные грамоты обращались ко всем общественным классам области и заключали в себе разрешение местному обществу ведать в области губное дело, «свестяся меж самих себя», а также определение порядка избрания должностных лиц губного управления, его состав, права и обязанности и многие подробности в области материального уголовного права.
До нас дошло всего до 10 губных грамот; древнейшие из них — Белоозерская и Вельская губные грамоты 1539 года. Все губные грамоты, кроме одной (1614 года), напечатаны в «Актах археографической экспедиции» (т. I, №№ 187, 192, 194, 224, 281 и 330) и в Дополнениях к ним (т. I, № 31). Губные грамоты представляют очень ценный первоисточник для изучения древнерусского уголовного права, еще недостаточно тщательно исследованный.
Напишите отзыв о статье "Губная грамота"
Примечания
- ↑ Н. М. Карамзин История государства Российского. Том 9, глава 7.
Литература
- Ерлыков, "Сличенный текст Г. грамот XVI-XVII вв." Москва. 1847
- Высоцкий, "Уставные, судные и Г. грамоты". СПб., 1860
- Шалфеев, "Об уставной книге разбойного приказа". СПб., 1868.
| ||||||
|
Это заготовка статьи по истории России. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Губная грамота
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
