Гуго де Лузиньян (кардинал)

Гуго Ланселот де Лузиньян фр. Hugues Lancelot de Lusignan
Регент Кипрского королевства
1426 — 1427
Архиепископ Никосии
5 марта 1421 — 5 августа 1442
Предшественник:	Андреа Микелис
Преемник:	Геласио ди Монтолиф
Апостольский администратор Никосии
1411 — 1421
Рождение:	1380/1385 Кипр
Смерть:	5 августа 1442(1442-08-05) Женева
Род:	Лузиньяны
Отец:	Жак I де Лузиньян
Мать:	Эльвис Брауншвейг-Грубенхагенская

Гуго Ланселот де Лузиньян (фр. Hugues Lancelot de Lusignan; 1380/1385 — 5 августа 1442, Женева) — религиозный и политический деятель Кипрского королевства, четвёртый сын короля Жака I де Лузиньяна, апостольский протонотарий с 1410, апостольский администратор (с 1411) и затем архиепископ Никосии (с 1421), титулярный латинский патриарх Иерусалима (с 1424), кардинал-дьякон Сант-Адриано-аль-Форо (с 1426), кардинал Сан-Клементе (в 1431), известен также как кардинал Кипрский. С июля 1426 по май 1427 года регент Кипрского королевства.

Ранняя биография

Гуго де Лузиньян родился в кипрской королевской семье: его родителями были король Жак I и королева Эльвис, дочь коннетабля Иерусалимского королевства Филиппа Брауншвейг-Грубенхагенского, а король Кипра Янус был его старшим братом. В отличие от троих своих старших братьев, Гуго родился, возможно, уже на Кипре после возвращения его отца из Генуи, где Жак де Лузиньян находился в качестве заложника вследствие поражения Кипра в кипро-генуэзской войне 1373—1374 годов вплоть до 1383 года.

Образование Гуго получил при дворе своего отца. Очевидно, решив избрать духовную карьеру, в 1410 году Гуго становится апостольским протонотарием, а 8 июля 1411 года антипапа Иоанн XXIII назначил его постоянным (perpetuo) администратором архиепархии Никосии. В 1412 или 1413 году он был утверждён в этой должности папой Григорием XII. 5 марта 1421 года избран архиепископом Никосии и утверждён папой Мартином V. В 1422—1436 годах также занимал должность апостольского администратора епархии Лимасола.

Во время нахождения его брата короля Януса в плену у египетских мамлюков Гуго де Лузиньян с июля 1426 по май 1427 года исполнял обязанности регента Кипрского королевства. Во время регентства подавил восстание греков-киприотов против королевской власти.

Церковная карьера за пределами Кипра

Церковная деятельность Гуго де Лузиньяна отнюдь не ограничивалась рамками его кипрской архиепархии. В 1424 году он стал титулярным латинским патриархом Иерусалима. На ординарной консистории 24 мая 1426 года Гуго де Лузиньян был возведён в сан кардинала-дьякона и через три дня получил дьяконство Сант-Адриано-аль-Форо, которое 11 марта 1431 года сменил на титул кардинала церкви Сан-Клементе. 20 апреля 1431 года стал кардиналом-епископом Палестрины, а 27 июня 1436 года сменил эту епархию на епархию Фраскати. Папский легат в провинции Кампанья и Мариттима.

Кардинал Гуго Ланселот де Лузиньян в качестве представителя Кипрского королевства принимал участие в Базельском соборе, где в 1439 году поддержал избрание антипапы Феликса V, сын которого Лудовико был женат на племяннице Гуго Ланселота Анне де Лузиньян.

11 апреля 1440 года папа Евгений IV лишил Гуго де Лузиньяна кардинальского и епископского сана.

Умер в Женеве, вероятно, 5 августа 1442 года. О его смерти было объявлено в Риме 24 августа 1442 года. Был похоронен во францисканской церкви в Риве, однако после того как его племянница Анна Савойская возвела фамильную усыпальницу, останки Гуго де Лузиньяна, скорее всего, были перенесены туда. Во время Реформации церковь и вся документация францисканского монастыря были уничтожены.

Литература

• Близнюк C. B. [www.vremennik.biz/sites/all/files/59_07_%D0%91%D0%BB%D0%B8%D0%B7%D0%BD%D1%8E%D0%BA%20%D0%A1.%D0%92._%D0%A6%D0%B5%D0%BD%D0%B0%20%D0%BA%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%BB%D0%B5%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D1%85%20%D0%B2%D0%BE%D0%B9%D0%BD%20%D0%BD%D0%B0%20%D0%9A%D0%B8%D0%BF%D1%80%D0%B5%20%D0%B2%20XIV-XV%20%D0%B2%D0%B2.pdf Цена королевских войн на Кипре в XIV—XV вв.] // Византийский временник. — М.: Наука, 2000. — Т. 59. — С. 86-95.
• Konrad Eubel. [sul-derivatives.stanford.edu/derivative?CSNID=00002716&mediaType=application/pdf Hierarchia Catholica Medii Aevi]. — Т. I. — С. 34, 37, 41, 48.
• Konrad Eubel. [sul-derivatives.stanford.edu/derivative?CSNID=00002717&mediaType=application/pdf Hierarchia Catholica Medii Aevi]. — Т. II. — С. 6, 27, 60, 61, 62, 66.
• Lorenzo Cardella. [books.google.it/books?id=ZBl6a8BtLsoC&pg=PA50 Memorie storiche de' cardinali della Santa Romana Chiesa]. — Roma: Stamperia Pagliarini, 1793. — Т. III. — С. 50–51.

Ссылки

• [www.catholic-hierarchy.org/bishop/blusignh.html Father Hugues of Lusignan]. [www.catholic-hierarchy.org Catholic-hierarchy.org]. Проверено 18 июля 2014.
• [fmg.ac/Projects/MedLands/CYPRUS.htm#JacquesIB Hugues of Cyprus]. [fmg.ac Foundation for Medieval Genealogy]. Проверено 18 июля 2014.
• [www2.fiu.edu/~mirandas/bios1426.htm#Lusignan The Cardinals of the Holy Roman Church. Biographical Dictionary. Pope Martin V (1415-1431). Consistory of May 24, 1426 (II)]. [www2.fiu.edu Fiu.edu]. Проверено 18 июля 2014.

Отрывок, характеризующий Гуго де Лузиньян (кардинал)

Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.


Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.