Гуго (аббат Сен-Квентина)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Гуго
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Гу́го (80214 июня 844) — аббат Сен-Кантена (822823), канцлер[fr] Людовика I Благочестивого (834840) и Карла II Лысого (841844), аббат Сен-Бертина836), незаконный сын императора Карла Великого от наложницы Регины.



Биография

После подавления мятежа Бернарда Итальянского император Людовик I Благочестивый в целях предотвращения на будущее возможных мятежей, связанных с притязаниями на корону и часть королевства со стороны своих ближайших родственников, решил постричь в монахи своих братьев Дрого, Гуго и Теодориха. Однако затем раскаявшись в содеянном, Людовик достойно наградил их.

Гуго стал аббатом Шарру в Пуату, затем Сен-Кантена и ряда других важнейших монастырей. После политического кризиса 830—834 годов, благополучно окончившегося для императора Людовика I Благочестивого, последний назначил его канцлером Франкского государства. В источниках упоминается как summus notarius и sacri palatii archinotarius. В 836 году за верную службу пожалован аббатством Сен-Бертин.

После смерти императора Людовика Благочестивого Гуго встал на сторону Карла II Лысого. С 841 по 844 годы являлся главой его канцелярии. В 843 году попытался похитить из Теруана мощи святого Омера, но на обратном пути потерпел поражение от теруанского ополчения, возглавлявшегося епископом Фольквином. Погиб в битве с аквитанцами 14 июня 844 года.

Напишите отзыв о статье "Гуго (аббат Сен-Квентина)"

Литература

  • Laplane H. de. [books.google.ru/books?id=-sAddur7JTMC&pg=PA57 Les abbés de Saint Bertin]. — Saint-Omer: Chanvin Fils, Imprimeur, 1854. — P. 57—62. — 400 p.

Ссылки

  • [www.manfred-hiebl.de/mittelalter-genealogie/karolinger_familie_karls/hugo_abt_von_st_quentin_844.html Hugo]

Отрывок, характеризующий Гуго (аббат Сен-Квентина)

С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.