Гуго II де Пюизе

Гуго II де Пюизе

Гуго де Пюизе или Гуго II из Яффы (1106 — 1134) — граф Яффы, крестоносец. В 1134 году поднял восстание против короля Иерусалима Фулька.

Прибытие в королевство

Гуго был сыном Гуго I из Яффы и его жены Мамилы (или Мабиллы). Согласно Вильгельму Тирскому, его отец прибыл в Иерусалим паломником во время царствования Балдуина II, а Гуго был рождён в Апулии во время поездки. Однако более вероятно, что он прибыл на Восток с Боэмундом Тарентским в 1106 году. Так или иначе, по прибытии Гуго стал графом Яффы (назначен Балдуином I, если это было в 1106 году), но вскоре умер.

Когда Гуго II достиг совершеннолетия, он прибыл в Иерусалим, чтобы заявить о своих правах и женился на Эмме, племяннице патриарха Арнульфа. Гуго был родственником королевы Мелисанды: их отцы, Гуго I и Балдуин I, были двоюродными братьями, бабка Мелисанды, которую также звали Мелисанда, приходилась родной сестрой бабке Гуго, Алисе. Гуго имел слишком близкие, даже для родственников, отношения с Мелисандой, чем вызвал недовольство её ревнивого мужа. Ходили слухи, что Гуго был слишком надменным и отказался принести оммаж Фульку.

Мятеж против короля

Тогда Фульк уговорил Вальтера Гранье, сына Эммы от первого брака, обвинить приёмного отца в заговоре против совета баронов. Гуго отрицал обвинения, было решено, что их рассудит поединок, но Гуго не явился в назначенный день, присоединился к мусульманскому гаризону Аскалона и поднял восстание против Фулька, за что был приговорён к изгнанию на три года (мягкое наказание — следствие кровного родства с королевской династией). Его вассалы Балдуин из Рамлы и Барисан Ибелин выступили на стороне короля, Гуго поддержал лишь сеньор Трансиордании Роман де Пюи.

Покушение

Гуго имел право остаться в Иерусалиме, ожидая корабль, на котором должен был покинуть королевство. Однажды во время игры в кости на него напал бретонский рыцарь, который был тут же схвачен и осуждён. Ходили слухи, что Фульк собственноручно нанял его для убийства Гуго, однако на суде рыцарь объявил, что задумал покушение самостоятельно, желая добиться расположения короля. Тем не менее, Фульк уже не пользовался поддержкой общественного мнения в ходе суда. Некоторое время, которое заняло выздоровление, Гуго оставался в королевстве, а затем отправился в Апулию, где его родственник король Сицилии Роджер II пожаловал ему графский титул. Раны так до конца и не зажили, и вскоре после прибытия Гуго умер.

Последствия изгнания

Было ли покушение организовано Фульком или нет, но многие историки подозревают его в том, что он подстрекнул Гуго к мятежу, чтобы завладеть Яффой. А так как Гуго умер до того, как прошли три года изгнания, его земли были присоединены к королевскому домену и оставались в нём до конца XII века. Фульк построил несколько замков, в том числе Ибелин, для обороны от вторжений египтян. Следствием мятежа стало усиление вассальных графству Яффа лордств, таких как Рамла и Ибелин.

Эти события привели к ссоре между Фульком и Мелисандой, которая была законной наследницей королевства, тогда как Фульк был лишь королём-консортом. Мелисанду поддержала церковь и многие бароны, в результате чего Фульк и его сторонники долгое время чувствовали себя неловко и даже небезопасно.

Датировка мятежа

Раньше годом мятежа Гуго, согласно свидетельствам Вильгельма Тирского и арабского историка Ибн аль-Каланиси, считался 1132 год. Однако Вильгельм видимо ошибался, а Ибн аль-Каланиси имел в виду конфликт между Фульком и Понсом, графом Триполи, в 1132 году. И в 1133, и в 1134 годах в документах Гуго упоминается как граф Яффы, поэтому большинство учёных считают правильной датой 1134 год.

Литература

• Вильгельм Тирский. [www.fordham.edu/halsall/basis/GuillaumeTyr1.html История деяний в заморских землях] = History of Deeds Done Beyond the Sea. (ст.-фр.)
• Ришар, Жан. [www.biblio.nhat-nam.ru/Latino-Ierusalimskoe_korolevstvo.djvu Латино-Иерусалимское королевство] / Пер. с фр. А. Ю. Карачинского ; Вступ. ст. С. В. Близнюк. — СПб.: «Издательская группа Евразия», 2002. — 448 с. — 2000 экз. — ISBN 5-8071-0057-3.

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/JERUSALEM%20NOBILITY.htm#_Toc226339942 LORDS of JAFFA (du PUISET)] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 10 октября 2009. [www.webcitation.org/65JKaRxUv Архивировано из первоисточника 9 февраля 2012].

Отрывок, характеризующий Гуго II де Пюизе

– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.