Гудеа
Гудеа — правитель (энси) шумерского города-государства Лагаш, правил приблизительно в 2142 — 2116 годах до н. э., из второй династии Лагаша.
Содержание
Вступление на престол
Сын жрицы, представлявшей богиню Гатумдуг в «священном браке» со жрецом. Поэтому официально он не имел «человеческих» родителей. Однако такое рождение было почётным, и Гудеа был женат первым браком на дочери Ур-Бабы Нингалу.
Приход к власти Гудеа не совсем ясен. Одни историки говорят, что унаследовал престол после смерти своего тестя, другие считают его узурпатором, захватившим власть насильственным путём (поэтому ему и понадобился титул Гудеа, что означает «Признанный»).
Правление под властью гутиев
Также не вполне ясно и то, чьим вассалом был Гудеа. Сам он всегда называет своими царями местных богов («Гудеа энси Лагаша — Нингирсу своему царю»), но неоднократно перечисляет дары (в основном скот и растительное масло), посылаемые как дань какому-то лугалю и царице, очевидно, гутиям. Также известно, что при дворе Гудеа постоянно находится представитель гутиев — суккаль. Из Ура, который подчинялся Лагашу, дошла вотивная печать гутийского царя Пузур-Суэна, современника Гудеа. Все это свидетельствует о том, что от гутиев Гудеа откупился более или менее богатой данью, за это они в, свою очередь, предоставили ему полную свободу действий и в Шумере (от Ура вплоть до Ниппура), и на важнейших торговых путях.
Не исключено, что Гудеа был просто-напросто гутийским наместником в Шумере. Гудеа считает себя не только энси Лагаша, но и благим пастырем (однако не царём) Страны, то есть Шумера. Гудеа не вёл захватнических воин; только в одной надписи вскользь говорится, что он разрушил город Аншан в Эламе. После чего с Эламом были установлены мирные добрососедские отношения.
Строительство храма Нингирсу
О могуществе Гудеа свидетельствуют сообщения, что ему повиновалось 60 сар (216 тысяч) полноправных граждан (очевидно, включая жителей соседних зависимых городов), против 10 сар (36 тысяч) при Уруинимгине. Гудеа слил все храмовые хозяйства отдельных богов в одно общегосударственное (общелагашское) храмовое хозяйство бога Нингирсу. Ярким выражением централизаторских устремлений Гудеа была его храмостроительная политика. Хотя он возводил кое-какие святилища и в других местах (в Адабе, в Ниппуре), но подавляющая масса средств и трудовых усилий была вложена в один грандиозный новый храм Энинну («храм пятидесяти»), храм Нингирсу в городе Гирсу. Ради этого ввёл новые налоги на все население и новые повинности: к строительным работам при нём привлекались иногда даже женщины.
Гудеа покровительствовал купцам и ремесленникам, вёл торговлю со странами Передней Азии, Мелуххой (Индией) и Маганом (Западной Аравиией) и ввозил в Лагаш, главным образом, материалы для строительства и богатого убранства храма Нингирсу. Гудеа, будучи лишь вассальным владетелем маленького гусударства, в своих надписях рассказывает, что материал для своих построек он доставлял на караванах «от Верхнего Средиземного до Нижнего (Персидский залив) моря». Кедры он получал с Амана, камни и лес — с других отдаленных гор, может быть, Финикии, мрамор — из «Тидана, горы в Амурру», медь, золотой песок и какие-то деревья — из гор Мелуххи, диорит для статуй — из Магана. «Чтобы построить храм Нингирсу, — говорит он, — эламит приходил из Элама, житель Суз — из Суз, Маган и Мелухха доставляли лес».
Свою строительную деятельность Гудеа увековечил длинными надписями, которые имеют большой интерес, сообщая любопытные ритуальные и бытовые подробности. Так, например, один текст на 12 колоннах и в 317 строках имеет следующее содержание: когда на небе в собрании богов дело доходит до Лагаша, Энлиль обращается к Нингирсу. Тот говорит о засухе, о недостатке в городе воды, о том, что каналы высохли и что делу может помочь благочестие. Энлиль склоняет Нингирсу к постройке своего храма. Энси действительно сам думает об этом молится дни и ночи. Бог является ему и велит строить храм Энинну. Гудеа не понимает сна и обращается за советом к Нине, истолковательнице богов, но не прямо, а через Гатумдуг, покровительницу своей матери, прося её прислать на помощь крылатых гениев утукку и ламассу. Молитва услышана. Гудеа рассказывает Нине сон, та дает ему объяснение. Он узнает волю богов о построении храма Нингирсу. Нина советует ему пожертвовать Нингирсу колесницу, запряженную ослами, чтобы получить от него план храма. Бог принимает Гудеа, возвещает ему славную судьбу, перечисляет предметы культа и оружие, которые должны быть ему посвящены, рассказывая о различных частях храма; назначает время закладки, во время которой обещает прислать живительное дуновение для освобождения Лагаша от засухи и указывает знак, по которому Гудеа приступит к работе. Этот текст уже представляет большое и стройное литературное произведение, сложное по замыслу и весьма удачное по исполнению. В нём достаточно ясно отразился и теократический характер политики Гудеа.
При Гудеа Лагаш пользовался и большим благосостоянием. Он старается подчеркнуть, что следовал законам Нины и Нингирсу и не допускал, чтобы вдове и сироте причинялась неправда, ибо солнце сияет правдой, а бог Баббар попирает ногами несправедливость. Подводя итоги своему правлению, Гудеа говорит: «При мне никого не наказывали бичом и никто не был бит ремнями… Ни один труп не был не погребен… и плакальщицам не пришлось плакать ни разу».
Правил Гудеа около 26 лет и был в зависимости от жрецов и оракулов; это была настоящая теократия. В правление Гудеа достигли расцвета шумерская литература и искусство. Сохранилось 16 диоритовых статуй Гудеа, глиняные цилиндры с надписями и т. п.
Список датировочных формул Гудеа [cdli.ucla.edu/tools/yearnames/HTML/T4K2.htm]
| 1 |
|
| 2 |
|
| 3 |
|
| 4 |
|
| 5 |
|
| 6a |
|
| 6b |
|
| 6c |
|
| 6d |
|
| 7 |
|
| 8 |
|
| 9 |
|
| 10 |
|
| 11 |
|
| 12 |
|
| 13 |
|
| 14 |
|
| 15 |
|
| 16a |
|
| 16b |
|
| 17 |
|
| 18 |
|
| 19 |
|
| 20 |
|
Напишите отзыв о статье "Гудеа"
Литература
- История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Часть 1. Месопотамия / Под редакцией И. М. Дьяконова. — М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1983. — 534 с. — 25 050 экз.
- Белицкий Мариан. [www.e-reading.org.ua/bookreader.php/133285/Belickiii_-_Shumery._Zabytyii_mir.html Шумеры.Забытый мир] / Пер. с польского. — М.: Вече, 2000. — 432 с. — (Тайны древних цивилизаций). — 10 000 экз. — ISBN 5-7838-0774-5.
- Тураев Б.А.. [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000044/index.shtml История древнего Востока] / Под редакцией Струве В. В. и Снегирёва И. Л. — 2-е стереот. изд. — Л.: Соцэкгиз, 1935. — Т. 1. — 15 250 экз.
- [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/1.htm Древний Восток и античность]. // [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/0.htm Правители Мира. Хронологическо-генеалогические таблицы по всемирной истории в 4 тт.] / Автор-составитель В. В. Эрлихман. — Т. 1.
| II династия Лагаша | ||
| Предшественник: Ур-Баба |
правитель Лагаша ок. 2142 — 2116 до н. э. |
Преемник: Ур-Нин-Нгирсу |
Отрывок, характеризующий Гудеа
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.
Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.
Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
