Гудков, Дмитрий Васильевич

Дмитрий Васильевич Гудков
Дата рождения	1 ноября 1921(1921-11-01)
Место рождения	Волово, Сапожковский уезд, Рязанская губерния, РСФСР
Дата смерти	8 марта 1978(1978-03-08) (56 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	авиация
Годы службы	1940—1977
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Дмитрий Васильевич Гудков (1 ноября 1921, Волово, Рязанская губерния — 8 марта 1978, Москва) — советский военный лётчик, командир эскадрильи 976-го истребительного авиационного полка 259-й истребительной авиационной дивизии 3-й Воздушной армии 3-го Белорусского фронта, майор, Герой Советского Союза.

Биография

Родился 1 ноября 1921 года в селе Волово в семье крестьянина. Русский. Член КПСС с 1943 года. Окончил Подольский индустриальный техникум в 1940 году и аэроклуб.

В Красной Армии с 1940 года. В 1941 году окончил 1-ю Качинскую военную авиационную школу лётчиков имени А. Ф. Мясникова.

Участник Великой Отечественной войны с августа 1942 года. Лётчик-инструктор Качинской военной авиационной школы старший сержант Гудков Д. В. 11 сентября 1942 года в 12.00 вылетел на самолёте Як-1 на перехват вражеского воздушного разведчика, следовавшего к Сталинграду. В районе села Кайсацкое Сталинградской области на высоте 5000 м он обнаружил Ju-88 и пошёл в атаку. Заметив преследование, фашистский лётчик начал маневрировать, а стрелки открыли огонь. Несмотря на это, Гудков не отставал. Несколькими очередями ему удалось поразить стрелка, но после этого патроны кончились, а враг продолжал уходить. Тогда Гудков принял решение таранить. Увеличив газ, он пошёл на сближение, сохраняя преимущество в высоте. Поравнявшись с «юнкерсом», он направил свой истребитель вниз с расчётом нанести удар винтом по плоскости. В этот момент бомбардировщик сманеврировал, и удар пришёлся в середину фюзеляжа. При ударе Гудкова выбросило из самолёта, и он потерял сознание. На высоте около 2000 метров он пришёл в себя и раскрыл парашют. «Юнкерс» упал возле села Кайсацкое. Двое членов его экипажа погибли, двое — взяты в плен.

Звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 6198) майору Гудкову Дмитрию Васильевичу присвоено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 июня 1945 года за 314 боевых вылетов, 28 воздушных боёв и 19 лично сбитых самолётов противника.

Войну закончил в Прибалтике, доведя свой личный счёт до 20 побед.

После войны продолжал службу в ВВС. В 1951 году окончил Военно-воздушную академию. С 1977 года полковник Гудков — в запасе. Жил в Москве. Скончался 8 марта 1978 года. Похоронен в Москве на Хованском кладбище.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда»;
• орден Ленина (29.06.45);
• 3 ордена Красного Знамени (18.10.42; 13.03.44; 07.03.57);
• орден Александра Невского (05.07.44);
• 2 ордена Отечественной войны 1-й степени (27.10.43; 07.10.44);
• 4 ордена Красной Звезды (22.02.55; 26.10.55; 22.02.68; 21.02.74);
• орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени (22.02.77);
• медали.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=490 Гудков, Дмитрий Васильевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Гудков, Дмитрий Васильевич

– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.