ГУЛАГ

Гла́вное управле́ние лагере́й и мест заключе́ния (ГУЛаг, также даётся сокращение Гулаг с расшифровкой Главное управление исправительно-трудовых лагерей) — подразделение НКВД СССР, МВД СССР, Министерства юстиции СССР, осуществлявшее руководство местами массового принудительного заключения и содержания в 1930—1956 годах.

История

11 июля 1929 СНК СССР принял постановление «Об использовании труда уголовно-заключенных», по которому содержание всех осужденных на срок 3 года и больше передавалось в ОГПУ. 25 апреля 1930 приказом ОГПУ № 130/63 во исполнение постановления СНК СССР «Положение об исправительно-трудовых лагерях» от 7 апреля 1930 было организовано Управление исправительно-трудовых лагерей ОГПУ (УЛаг ОГПУ) (СУ СССР. 1930. № 22. С. 248). С 1 октября 1930 УЛаг ОГПУ преобразовано в Главное Управление исправительно-трудовых лагерей ОГПУ (ГУЛаг). 10 июля 1934 года был создан Народный комиссариат внутренних дел СССР, в состав которого вошли пять главных управлений. Одним из них было Главное управление лагерей (ГУЛаг). В 1934 году Внутренней охране НКВД были переподчинены Конвойные войска СССР. 27 октября 1934 в ГУЛаг перешли все исправительно-трудовые учреждения Наркомата юстиции РСФСР.

4 января 1936 был сформирован Инженерно-строительный отдел НКВД, 15 января 1936 — Управление особого строительства, 3 марта 1936 — Главное управление строительства шоссейных дорог (ГУШОСДОР). В ведении НКВД находились такие предприятия, как Главное управление по строительству горно-металлургических предприятий, Главгидрострой, Главпромстрой, Дальстрой (Главное управление строительства Дальнего Севера) и др. ГУЛаг был расформирован в соответствии с приказом МВД СССР № 020 от 25 января 1960 согласно Постановлению Совета Министров СССР № 44-16 от 13 января 1960 и в связи с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 января 1960 «Об упразднении НКВД СССР».

Начальный этап

До создания ГУЛаг в РСФСР руководство большинством мест заключения было возложено на отдел исполнения наказаний Народного комиссариата юстиции РСФСР и Главное управление принудительных работ при Народном комиссариате внутренних дел РСФСР.

В 1934 году общие тюрьмы были переданы в ГУЛаг НКВД СССР.

Период расцвета

3 августа 1933 года постановлением СНК СССР утверждается Исправительно-Трудовой Кодекс РСФСР, прописывающий различные аспекты функционирования ИТЛ. В частности, кодексом предписывается использование труда заключённых и узаконивается практика зачета двух дней работы за три дня срока, широко применявшаяся для мотивации заключённых при строительстве Беломорканала.

10 июля 1934 года согласно Постановлению ЦИК СССР при образовании нового союзно-республиканского НКВД в его составе было образовано Главное управление исправительно-трудовых лагерей и трудовых поселений. В октябре того же года это управление было переименовано в Главное управление лагерей, трудпоселений и мест заключения.

В дальнейшем это управление ещё дважды переименовывалось и в феврале 1941 получило закрепившееся название Главное управление исправительно-трудовых лагерей и колоний НКВД СССР. После окончания Великой Отечественной войны, в связи с реорганизацией наркоматов в министерства, Главное управление исправительно-трудовых лагерей и колоний в марте 1946 года вошло в состав МВД СССР.

Постановлением Совета Министров СССР от 21 февраля 1948 года «Об организации лагерей и тюрем со строгим режимом для содержания особо опасных государственных преступников [и о направлении их по отбытии наказания на поселение в отдаленные местности СССР]» для «шпионов, диверсантов, террористов, троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров, анархистов, националистов, белоэмигрантов и участников других антисоветских организаций и групп» в системе ГУЛага создавались особые лагеря (Степлаг, Минлаг, Дубровлаг, Озёрлаг, Берлаг). Заключенные в них должны были носить номера на одежде.

Период после смерти Сталина

27 марта 1953 года был издан указ Президиума Верховного Совета СССР об амнистии, по которому в течение следующих трёх месяцев вышла на свободу почти половина заключённых лагерей (примерно 1 200 000 из 2 500 000 человек), чей срок заключения был меньше пяти лет.

Ожидавшееся, но не проводившееся освобождение «политических» привело к их коллективным выступлениям (Воркутинское восстание, Норильское восстание, Кенгирское восстание заключённых). Эти события ускорили создание комиссий, которые должны были проверить дела «политических» заключенных. В течение двух лет (с начала 1954 по начало 1956 годов) число «политических» в ГУЛаге уменьшилось с 467 000 до 114 000 человек, то есть на семьдесят пять процентов. В начале 1956 года, впервые за двадцать лет, общее число заключённых стало меньше миллиона человек.

Ведомственная принадлежность ГУЛага после 1934 года менялась всего один раз — в марте 1953 ГУЛаг был передан в ведение Министерства юстиции СССР, но в январе 1954 вновь возвращён в МВД СССР.

Следующим организационным изменением системы исполнения наказаний в СССР стало создание в октябре 1956 Главного управления исправительно-трудовых колоний, которое в марте 1959 года было переименовано в Главное управление мест заключения.

При разделении НКВД СССР на два самостоятельных наркомата — НКВД СССР и НКГБ СССР — это управление было переименовано в Тюремное управление НКВД СССР. В 1954 году по постановлению Совета Министров СССР Тюремное управление было преобразовано в Тюремный отдел МВД СССР. В марте 1959 года Тюремный отдел был реорганизован и включён в систему Главного управления мест заключения МВД СССР.

Структура

См. также: Список лагерей ГУЛага

Система объединяла 53 лагерных управления с тысячами лагерных отделений и пунктов, 425 колоний, а также более 2000 спецкомендатур. Всего свыше 30 000 мест заключения ГУЛаг осуществляло руководство системой исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ). Территориально лагеря подчинялись лагуправлениям, а организационно — специально созданным главкам в соответствующих наркоматах (лесной, нефтяной, машиностроительной промышленности и др). В общем случае, система подчинения ИТЛ была довольно запутанной — в зависимости от экономической ситуации в стране и задач правительства отдельным министерствам, главки периодически ликвидировались, создавались вновь, переподчинялись другим главкам, или преобразовывались в отдельные главки. В свою очередь, лагуправления вместе с лагерями также ликвидировались, переподчинялись другим главкам, создавались вновь и тд. Особенно это было ощутимо во время и после Великой Отечественной войны — с началом войны практически все ресурсы и рабсила ГУЛАГа был брошены на производство и обслуживание военных потребностей — металлургия (сталь для техники). С окончанием войны, когда страна уже больше нуждалась в восстановлении, основные мощности ГУЛАГа были развернуты вокруг лесозаготовок (напр., шпалы), добыча драгметаллов, разработка гидротехнических сооружений (напр., отвод рек, производство каналов) и тд.

Ниже приведен полный список главков, когда-либо существовавших в системе ГУЛАга:

• Вытегоргидрострой
• ГУАС
• Енисейстрой
• Главасбест
• Главгидрострой
• ГУЛГМП
• ГУЛЖДС
• ГУЛЛП
• Главспецнефтестрой
• Главпромстрой
• Главгидроволгобалтстрой
• Главгидроволгодонстрой
• Главслюда
• Главспецстрой
• ГУШОСДОР
• Куйбышевгидрострой
• Средазгидрострой
• Главспеццветмет
• Сталинградгидрострой
• УЛСПЧМ
• Особстрой
• УТП
• Шекснагидрострой
• Амурское управление строительства БАМ
• Восточное управление строительства и лагерей БАМ
• УЖДС
• Западное управление строительства и лагерей БАМ
• Северное управление лагерей железнодорожного строительства
• Башспецнефтестрой
• Татспецнефтестрой
• Управление строительства 500
• Волгожелдорстрой

Статистика ГУЛага

До конца 1980-х годов официальная статистика по ГУЛагу была засекречена, доступ исследователей в архивы был невозможен, поэтому оценки были основаны либо на словах бывших заключённых или членов их семей, либо на применении математико-статистических методов.

Согласно официальным данным всего в системе лагерей, тюрем и колоний ОГПУ и НКВД в 1930—1956 единовременно содержалось от 0,5 до 2,5 млн человек (максимум был достигнут в начале 1950-х в результате послевоенного ужесточения уголовного законодательства и социальных последствий голода 1946—1947).

Общая численность

Численность заключенных ГУЛага (по состоянию на 1 января каждого года):

Годы	В исправительно-трудовых лагерях (ИТЛ)	Из них осужденных за контрреволюционные преступления	То же в процентах	В исправительно-трудовых колониях (ИТК)	Всего
1934	510 307	135 190	26,5	—	510 307
1935	725 483	118 256	16,3	240 259	965 742
1936	839 406	105 849	12,6	457 088	1 296 494
1937	820 881	104 826	12,8	375 488	1 196 369
1938	996 367	185 324	18,6	885 203	1 881 570
1939	1 317 195	454 432	34,5	355 243	1 672 438
1940	1 344 408	444 999	33,1	315 584	1 659 992
1941	1 500 524	420 293	28,7	429 205	1 929 729
1942	1 415 596	407 988	29,6	361 447	1 777 043
1943	983 974	345 397	35,6	500 208	1 484 182
1944	663 594	268 861	40,7	516 225	1 179 819
1945	715 505	289 351	41,2	745 171	1 460 677
1946	746 871	333 883	59,2	956 224	1 703 095
1947	808 839	427 653	54,3	912 704	1 721 543
1948	1 108 057	416 156	38,0	1 091 478	2 199 535
1949	1 216 361	420 696	34,9	1 140 324	2 356 685
1950	1 416 300	578 912*	22,7	1 145 051	2 561 351
1951	1 533 767	475 976	31,0	994 379	2 528 146
1952	1 711 202	480 766	28,1	793 312	2 504 514
1953	1 727 970	465 256	26,9	740 554	2 468 524
* В лагерях и колониях Центральный государственный архив Октябрьской революции, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР (ЦГАОР СССР). Коллекция документов.

Смертность

Справка о смертности заключённых в системе ГУЛага за период 1930—1956 гг.:

Годы	Число умерших	% умерших к среднесписочному
1930*	7 980	4,2
1931*	7 283	2,9
1932*	13 197	4,8
1933*	67 297	15,3
1934*	25 187	4,28
1935**	31 636	2,75
1936**	24 993	2,11
1937**	31 056	2,42
1938**	108 654	5,35
1939***	44 750	3,1
1940	41 275	2,72
1941	115 484	6,1
1942	352 560	24,9
1943	267 826	22,4
1944	114 481	9,2
1945	81 917	5,95
1946	30 715	2,2
1947	66 830	3,59
1948	50 659	2,28
1949	29 350	1,21
1950	24 511	0,95
1951	22 466	0,92
1952	20 643	0,84
1953****	9 628	0,67
1954	8 358	0,69
1955	4 842	0,53
1956	3 164	0,4
Итого	1 606 748
* Только в ИТЛ. ** В ИТЛ и местах заключения (ИТК, тюрьмы). *** Далее в ИТЛ и ИТК. **** Без ОЛ (особые лагеря). Справка подготовлена по материалам ОУРЗ ГУЛага (ГАРФ. Ф. 9414).

Национальный состав заключённых

Согласно ряду исследований в лагерях ГУЛага национальный состав заключённых был распределён следующим образом (на 1 января каждого года):

Национальность Численность 1939 1940 1941 1942 1943 1944 1945 1946 1947 Русские 830491 820089 884574 833814 600146 403851 441723 303132 412509 Украинцы 181905 196283 189146 180148 114467 73832 85584 107550 180294 Белорусы 44785 49743 52064 45320 25461 15264 15479 24249 32242 Татары 24894 28232 28542 29116 17915 11933 14568 9049 11045 Узбеки 24499 26888 23154 26978 20129 8380 8426 5570 4777 Евреи 19758 21510 31132 23164 20230 15317 14433 10839 9530 Казахи 17123 20166 19185 19703 14888 11453 12321 7822 8115 Немцы 18572 18822 19120 19258 18486 19773 22478 18155 18738 Поляки 16860 16133 29457 14982 11339 8765 8306 13356 16137 Грузины 11723 12099 11109 11171 6960 5517 5446 4544 4609 Азербайджанцы Н/д 10800 9996 8170 4584 2924 4338 3163 1495 Армяне 11064 10755 11302 10307 9300 6835 6903 5477 5728 Туркмены 9352 9411 9689 8548 6078 3113 2681 2007 2397 Латыши 4742 5400 4870 7204 5008 3856 3444 12302 11266 Башкиры 4874 5380 5560 4669 2414 1406 1579 905 1093 Таджики 4347 5377 4805 4896 3841 2194 1872 1335 1460 Китайцы 3161 4033 3025 5182 3848 2792 2879 2614 1888 Корейцы 2371 2800 2108 2403 1806 1257 1397 909 959 Финны 2371 2750 2614 3547 2781 2220 1929 1758 2245 Эстонцы 2371 2720 278 6581 4556 2933 2880 9017 10241 Буряты 1581 2700 1937 2610 1859 1344 1382 1240 1247 Киргизы 2503 2688 2726 3537 2706 1437 1142 1034 894 Литовцы 1050 1344 1245 3074 3125 2048 1805 11361 15328 Афганцы 263 280 310 256 170 89 65 59 48 Румыны 395 270 329 1550 1040 857 815 840 978 Иранцы Н/д 134 1107 1825 1176 772 678 501 558 Японцы 50 80 119 133 119 116 23 578 660 Монголы 35 70 58 64 37 22 49 20 49 Турки Н/д Н/д Н/д 488 297 226 281 264 186 Прочие 76055 67451 148460 136898 79208 53068 50599 41247 29725 ИТОГО: 1317195 1344408 1500524 1415596 983974 663594 715505 600897 786441

Процент 1939 1940 1941 1942 1943 1944 1945 1946 1947 63.050 % 61.000 % 58.951 % 58.902 % 60.992 % 60.858 % 61.736 % 50.447 % 52.453 % 13.810 % 14.600 % 12.605 % 12.726 % 11.633 % 11.126 % 11.961 % 17.898 % 22.925 % 3.400 % 3.700 % 3.470 % 3.201 % 2.588 % 2.300 % 2.163 % 4.035 % 4.100 % 1.890 % 2.100 % 1.902 % 2.057 % 1.821 % 1.798 % 2.036 % 1.506 % 1.404 % 1.860 % 2.000 % 1.543 % 1.906 % 2.046 % 1.263 % 1.178 % 0.927 % 0.607 % 1.500 % 1.600 % 2.075 % 1.636 % 2.056 % 2.308 % 2.017 % 1.804 % 1.212 % 1.300 % 1.500 % 1.279 % 1.392 % 1.513 % 1.726 % 1.722 % 1.302 % 1.032 % 1.410 % 1.400 % 1.274 % 1.360 % 1.879 % 2.980 % 3.142 % 3.021 % 2.383 % 1.280 % 1.200 % 1.963 % 1.058 % 1.152 % 1.321 % 1.161 % 2.223 % 2.052 % 0.890 % 0.900 % 0.740 % 0.789 % 0.707 % 0.831 % 0.761 % 0.756 % 0.586 % Н/д 0.803 % 0.666 % 0.577 % 0.466 % 0.441 % 0.606 % 0.526 % 0.190 % 0.840 % 0.800 % 0.753 % 0.728 % 0.945 % 1.030 % 0.965 % 0.911 % 0.728 % 0.710 % 0.700 % 0.646 % 0.604 % 0.618 % 0.469 % 0.375 % 0.334 % 0.305 % 0.360 % 0.402 % 0.325 % 0.509 % 0.509 % 0.581 % 0.481 % 2.047 % 1.433 % 0.370 % 0.400 % 0.371 % 0.330 % 0.245 % 0.212 % 0.221 % 0.151 % 0.139 % 0.330 % 0.400 % 0.320 % 0.346 % 0.390 % 0.331 % 0.262 % 0.222 % 0.186 % 0.240 % 0.300 % 0.202 % 0.366 % 0.391 % 0.421 % 0.402 % 0.435 % 0.240 % 0.180 % 0.208 % 0.140 % 0.170 % 0.184 % 0.189 % 0.195 % 0.151 % 0.122 % 0.180 % 0.205 % 0.174 % 0.251 % 0.283 % 0.335 % 0.270 % 0.293 % 0.285 % 0.180 % 0.202 % 0.019 % 0.465 % 0.463 % 0.442 % 0.403 % 1.501 % 1.302 % 0.120 % 0.201 % 0.129 % 0.184 % 0.189 % 0.203 % 0.193 % 0.206 % 0.159 % 0.190 % 0.200 % 0.182 % 0.250 % 0.275 % 0.217 % 0.160 % 0.172 % 0.114 % 0.080 % 0.100 % 0.083 % 0.217 % 0.318 % 0.309 % 0.252 % 1.891 % 1.949 % 0.020 % 0.021 % 0.021 % 0.018 % 0.017 % 0.013 % 0.009 % 0.010 % 0.006 % 0.030 % 0.020 % 0.022 % 0.109 % 0.106 % 0.129 % 0.114 % 0.140 % 0.124 % Н/д 0.010 % 0.074 % 0.129 % 0.120 % 0.116 % 0.095 % 0.083 % 0.071 % 0.004 % 0.006 % 0.008 % 0.009 % 0.012 % 0.017 % 0.003 % 0.096 % 0.084 % 0.003 % 0.005 % 0.004 % 0.005 % 0.004 % 0.003 % 0.007 % 0.003 % 0.006 % Н/д Н/д Н/д 0.034 % 0.030 % 0.034 % 0.039 % 0.044 % 0.024 % 5,774 % 5.017 % 9.894 % 9.671 % 8.050 % 7.997 % 7.072 % 6.864 % 3.780 % 100,000 % 100.000 % 100.000 % 100.000 % 100.000 % 100.000 % 100.000 % 100.000 % 100.000 %

По данным, приводимым в этой же работе, на 1 января 1951 года в лагерях и колониях количество заключённых составляло:

Национальность	Всего	В том числе		Процент (от всего)
		в лагерях	в колониях
Русские	1405511	805995	599516	55.59 %
Украинцы	506221	362643	143578	20.02 %
Белорусы	96471	63863	32608	3.82 %
Татары	56928	28532	28396	2.25 %
Литовцы	43016	35773	7243	1.70 %
Немцы	32269	21096	11173	1.28 %
Узбеки	30029	14137	15892	1.19 %
Латыши	28520	21689	6831	1.13 %
Армяне	26764	12029	14735	1.06 %
Казахи	25906	12554	13352	1.02 %
Евреи	25425	14374	11051	1.01 %
Эстонцы	24618	18185	6433	0.97 %
Азербайджанцы	23704	6703	17001	0.94 %
Грузины	23583	6968	16615	0.93 %
Поляки	23527	19184	4343	0.93 %
Молдаване	22725	16008	6717	0.90 %
Башкиры	7847	3619	4228	0.31 %
Киргизы	6424	3628	2796	0.25 %
Таджики	5726	2884	2842	0.23 %
Удмурты	5465	2993	2472	0.22 %
Туркмены	5343	2257	3086	0.21 %
Финны и карелы	4294	2369	1925	0.17 %
Корейцы	2512	1692	820	0.10 %
Греки	2326	1558	768	0.09 %
Китайцы	2039	1781	258	0.08 %
Румыны	1639	1318	321	0.06 %
Японцы	1102	852	250	0.04 %
Иранцы	606	262	344	0.02 %
Турки	362	300	62	0.01 %
Афганцы	131	100	31	0.01 %
Монголы	83	70	13	0.003 %
Другие, из них:	87030	48351	38679	3.44 %
коренные национальности СССР	78832	41688	37144	3.12 %
некоренные национальности	8198	6663	1535	0.32 %
ИТОГО:	2528146	1533767	994379	100.00 %

Руководство ГУЛага

Начальники Управления

Имя	Портрет	Срок полномочий
Эйхманс, Фёдор Иванович		апрель — июнь 1930
Коган, Лазарь Иосифович		до 9 июня 1932
Берман, Матвей Давыдович		до 16 августа 1937
Плинер, Израиль Израилевич		до 16 ноября 1938
Филаретов, Глеб Васильевич		до 18 февраля 1939
Чернышёв, Василий Васильевич		до 26 февраля 1941
Наседкин, Виктор Григорьевич		до 2 сентября 1947
Добрынин, Георгий Прокопьевич		до 31 января 1951
Долгих, Иван Ильич		до 5 октября 1954
Егоров, Сергей Егорович		до 4 апреля 1956
После речи Хрущева о культе личности
Бакин, Павел Николаевич		до 6 мая 1958
Холодков, Михаил Николаевич		до 13 июня 1960

Первые руководители ГУЛага — Фёдор Эйхманс, Лазарь Коган, Матвей Берман, Израиль Плинер — в числе прочих видных чекистов погибли в годы «большого террора». В 1937—1938 гг. они были арестованы и вскоре расстреляны.

Роль в экономике и эффективность

Уже к началу 1930-х труд заключённых в СССР рассматривался как экономический ресурс. Постановление СНК СССР от 11 июля 1929 года предписывало ОГПУ:

…расширить существующие и организовать новые исправительно-трудовые лагеря (на территории Ухты и других отдаленных районов) в целях колонизации этих районов и эксплуатации их природных богатств путём применения труда лишённых свободы.

Ещё более чётко отношение властей к заключённым как к экономическому ресурсу выразил Сталин, в 1938 году выступивший на заседании Президиума Верховного Совета СССР и заявивший по поводу существовавшей тогда практики досрочного освобождения заключённых следующее:

Мы плохо делаем, мы нарушаем работу лагерей. Освобождение этим людям, конечно, нужно, но с точки зрения государственного хозяйства это плохо […]

Нельзя ли дело повернуть по-другому, чтобы люди эти оставались на работе — награды давать, ордена, может быть? А то мы их освободим, вернутся они к себе, снюхаются опять с уголовниками и пойдут по старой дорожке. В лагере атмосфера другая, там трудно испортиться. Я говорю о нашем решении: если по этому решению досрочно освобождать, эти люди опять по старой дорожке пойдут. Может быть, так сказать: досрочно их сделать свободными от наказания с тем, чтобы они оставались на строительстве как вольнонаёмные?

Заключёнными ГУЛага в 1930—1950-х годах велось строительство ряда крупных промышленных и транспортных объектов:

• каналов (Беломорско-Балтийский канал имени Сталина, канал имени Москвы, Волго-Донской канал имени Ленина);
• ГЭС (Волжская, Жигулевская, Угличская, Рыбинская, Нижнетуломская, Усть-Каменогорская, Цимлянская и др.);
• металлургических предприятий (НГМК и Нижнетагильский МК и др.);
• объектов советской ядерной программы;
• ряда железных дорог (Трансполярной магистрали, Кольской железной дороги, тоннеля на Сахалин, Караганда — Моинты — Балхаш, Северной железной дороги, Печорской магистрали, вторых путей Сибирской магистрали, Тайшет — Лена (начало БАМа) и др.) и автомобильных дорог.

Ряд советских городов был основан и строился учреждениями ГУЛага (Комсомольск-на-Амуре, Советская Гавань, Дудинка, Воркута, Ухта, Инта, Печора, Молотовск, Дубна, Находка, Волжский, Жезказган).

Труд заключённых использовался также в сельском хозяйстве, в добывающих отраслях и на лесозаготовках. По данным некоторых историков на ГУЛаг в среднем приходилось 3% валового национального продукта.

Эффективность

В сравнении с гражданским сектором, труд заключённых был неэффективным, а продуктивность — ничтожной. В частности руководитель ГУЛага Наседкин 13 мая 1941 года писал, что «выработка на одного рабочего в ГУЛаге на строительно-монтажных работах 23 рубля в день, а в гражданском секторе на строительно-монтажных работах 44 рубля». Труд заключённых приносил ничтожный и зачастую очень ненужный ресурс.

Л. П. Берия 9 апреля 1939 г. обратился с письмом к В. М. Молотову, в котором просил увеличить нормы снабжения заключённых продовольствием и одеждой для повышения производительности их труда:

Существующая в ГУЛаге НКВД СССР норма питания в 2000 калорий рассчитана на сидящего в тюрьме и не работающего человека. Практически и эта заниженная норма снабжающими организациями отпускается только на 65—70 %. Поэтому значительный процент лагерной рабочей силы попадает в категории слабосильных и бесполезных на производстве людей. На 1 марта 1939 г. слабосильных в лагерях и колониях было 200 000 человек и поэтому в целом рабочая сила используется не выше 60—65 процентов

После войны замминистра внутренних дел Чернышёв писал в специальной записке, что ГУЛаг просто необходимо переводить на систему, аналогичную гражданской экономике. Но несмотря на введение новых стимулов, детальную проработку тарифных сеток, норм выработки самоокупаемость ГУЛага не могла быть достигнута; производительность труда заключённых была ниже, чем у вольнонаемных работников, а стоимость содержания системы лагерей и колоний возрастала.

После смерти Сталина и проведения в 1953 году массовой амнистии число заключённых в лагерях сократилось в два раза, строительство ряда объектов было прекращено. В течение нескольких лет после этого система ГУЛага планомерно сворачивалась и окончательно прекратила своё существование в 1960 году.

Коррупция

Существует распространённый миф о том, что в системе лагерей ГУЛаг не было никакой коррупции. Однако есть множественные документы, подтверждающие обратное. Историк Л. И. Бородкин привёл следующие случаи: в документации офицера центрального аппарата ГУЛага описано, как 1 ноября 1941 года с базы лазарета 13 врачом Бухтиаровым было похищено 8 килограммов сахара, предназначенного для заключённых. При обыске у него было обнаружено также много других продуктов. Завларьком колонны 73 заключённый Демидов совместно с бухгалтером заключённым Шафероновым похитили 10 килограммов сливочного масла. Имеется ряд других примеров такого рода. По заявлению историка, есть множество различных документов, подтверждающих, что коррупция была в системе ГУЛаг даже во время войны.

Условия

Пытки и издевательства

В документе, подписанном начальником оперативного отдела ГУЛага НКВД СССР, от 1942 года, пишется о том, что к заключённым применяется жестокое обращение. Указываются фамилии дежурных стрелков в лагере Чкаловской области. В документе в частности говорилось:

<…> В виде меры наказания за разного рода нарушения лагерного режима ХОМЯКОВ, УКОЛОВ, ТРОФИМОВ и ОВСЯННИКОВ наносили заключенным побои. Вязали и полураздетыми водворяли в холодный изолятор. Связывали проволокой, выводили на улицу и привязывали к столбу. Заключенных полураздетыми выводили на улицу и по несколько часов держали их на морозе. Были случаи, когда в полураздетом состоянии заключенных заставляли лежать на снегу.

Оперативно-чекистским отделением ОИТК УНКВД по Чкаловской области ХОМЯКОВ, УКОЛОВ, ТРОФИМОВ и ОВСЯННИКОВ арестованы и привлечены к уголовной ответственности.

Для травли заключенных администрация лагеря, как правило, активно использовала так называемых «друзей народа» или «социально близких» — блатных.

Многие «воры в законе» часто накалывали себе на груди татуировку Сталина и Ленина, чтобы избежать расстрела. Однако это не спасало заключенных.

Организация лагерей

В ИТЛ устанавливались три категории режима содержания заключённых: строгий, усиленный и общий.

• На строгом режиме особо опасные преступники, осуждённые за бандитизм, разбой, умышленные убийства, побеги из мест заключения и неисправимые уголовники-рецидивисты. Они находились под усиленной охраной и надзором, не могли быть расконвоированы, использовались преимущественно на тяжёлых физических работах, к ним применялись наиболее строгие меры наказания за отказ от работы и за нарушения лагерного режима. Осуждённые по статье «Политические преступления» (58 статья Уголовного кодекса РСФСР) тоже относились к особо опасным.
• На усиленном режиме содержались осуждённые за грабежи и другие опасные преступления, воры-рецидивисты. Эти заключённые тоже не подлежали расконвоированию и использовались главным образом на общих работах.
• Остальные заключённые в ИТЛ, а также все находившиеся в исправительно-трудовых колониях (ИТК) содержались на общем режиме. Разрешалось их расконвоирование, использование на низовой административно-хозяйственной работе в аппарате лагерных подразделений и ИТК, а также привлечение к постовой и конвойной службе по охране заключённых.

По окончании карантина врачебно-трудкомиссиями производилось установление заключённым категорий физического труда.

• Физически здоровым заключённым устанавливалась первая категория трудоспособности, допускающая их использование на тяжёлых физических работах.
• Заключённые, имевшие незначительные физические недостатки (пониженную упитанность, неорганического характера функциональные расстройства), относились ко второй категории трудоспособности и использовались на работах средней тяжести.
• Заключённые, имевшие явно выраженные физические недостатки и заболевания, как то: декомпенсированный порок сердца, хроническое заболевание почек, печени и других органов, однако не вызывающие глубоких расстройств организма, относились к третьей категории трудоспособности и использовались на лёгких физических работах и работах индивидуального физического труда.
• Заключённые, имевшие тяжёлые физические недостатки, исключающие возможность их трудового использования, относились к четвёртой категории — категории инвалидов.

Отсюда все рабочие процессы, характерные для производительного профиля того или иного лагеря, были разбиты по степени тяжести на тяжёлые, средние и лёгкие.

Для заключённых каждого лагеря в системе ГУЛага существовала стандартная система учёта узников по признаку их трудового использования, введённая в 1935 году. Все работающие заключённые делились на две группы. Основной трудовой контингент, который выполнял производственные, строительные или прочие задачи данного лагеря, составлял группу «А». Помимо него, определённая группа заключённых всегда была занята работами, возникающими внутри лагеря или лагерной администрации. Этот, в основном административно-управленческий и обслуживающий персонал, причислялся к группе «Б». Неработающие заключённые также делились на две категории: группа «В» включала в себя тех, кто не работал по причине болезни, а все остальные неработающие объединялись в группу «Г». Данная группа представлялась самой неоднородной: часть этих заключённых только временно не работали по внешним обстоятельствам — из-за их нахождения на этапе или в карантине, из-за непредоставления работы со стороны лагерной администрации, из-за внутрилагерной переброски рабочей силы и т. п., — но к ней также следовало причислять «отказчиков» и узников, содержащихся в изоляторах и карцерах.

Доля группы «А» — то есть основная рабочая сила — редко достигала 70 %. Кроме того, широко использовался труд вольно-наёмных работников (составлявших 20—70 % группы «А» (в разное время и в разных лагерях)).

Нормы на работу составляли в год около 270—300 трудовых дней (по-разному в разных лагерях и в разные годы, исключая, естественно, годы войны). Трудовой день — до 10—12 часов максимально. Варлам Шаламов в своих рассказах упоминает 16-часовой рабочий день без выходных. В книге И. Л. Солоневича заключенный Авдеев А. С. рассказывает о 15—20-часовом рабочем дне в течение нескольких месяцев в должности счетовода, работая в лагере под Кемью. В той же книге рассказывается о том, что заключенных заставляли работать даже в сильные морозы, несмотря на отсутствие достаточной для таких работ одежды, что вызывало обморожения и смерти от переохлаждения.

Норма питания № 1 (основная) заключённого ГУЛага в 1948 году (на 1 человека в день в граммах):

1. Хлеб 700 (800 для занятых на тяжёлых работах)
2. Мука пшеничная 10
3. Крупа разная 110
4. Макароны и вермишель 10
5. Мясо 20
6. Рыба 60
7. Жиры 13
8. Картофель и овощи 650
9. Сахар 17
10. Соль 20
11. Чай суррогатный 2
12. Томат-пюре 10
13. Перец 0,1
14. Лавровый лист 0,1

Несмотря на существование определённых нормативов содержания заключённых, результаты проверок лагерей показывали их систематическое нарушение:

Большой процент смертности падает на простудные заболевания и на истощение; простудные заболевания объясняются тем, что есть заключённые, которые выходят на работу плохо одетые и обутые, бараки зачастую из-за отсутствия топлива не отапливаются, вследствие чего перемёрзшие под открытым небом заключённые не отогреваются в холодных бараках, что влечет за собой грипп, воспаление лёгких, и другие простудные заболевания.

До конца 1940-х, когда условия содержания несколько улучшились, смертность заключённых в лагерях ГУЛага превышала среднюю по стране, а в отдельные годы (1942—1943) доходила до 20 % от среднесписочной численности узников. Согласно официальным документам, всего за годы существования ГУЛага в нём умерли более 1,1 млн человек (ещё более 600 тыс. умерли в тюрьмах и колониях). Ряд исследователей, например, В. В. Цаплин, отмечали заметные расхождения в имеющейся статистике, но на данный момент эти замечания носят отрывочный характер, и не могут быть использованы для её характеристики в целом.

Иные правонарушения

В данный момент в связи с открытием служебной документации и внутренних приказов, ранее недоступных историкам, имеется ряд материалов, подтверждающих репрессии, причём произведённые в силу указов и постановлений органов исполнительной и законодательной власти.

К примеру, в силу Постановления ГКО № 634/сс от 6 сентября 1941 г. в Орловской тюрьме ГУГБ был осуществлён расстрел 170 политических заключённых (в их числе — М. Спиридонова). Объяснялось данное решение тем, что перемещение осуждённых данной тюрьмы не представлялось возможным. Большую часть отбывающих наказание в таких случаях отпускали либо приписывали к отступавшим войсковым частям. Наиболее опасных заключённых в ряде случаев ликвидировали.

Примечательным фактом было издание 5 марта 1948 года так называемого «дополнительного указа воровского закона для заключённых», который определил основные положения системы отношений привилегированных заключённых — «воров», заключённых — «мужиков» и некоторого персонала из числа заключённых:

1. Каждый заключённый вносит в воровскую кассу 25 % от своего заработка.
2. Каждый заключённый приносит ворам 50 % от полученных посылок и денежных переводов.
3. Заключённые, имеющие шерстяные личные вещи, по первому требованию передают их ворам.
4. Из продуктов, завезённых на кухню, заведующий и повара самое лучшее отдают ворам.
5. Заключённые врачи и фельдшеры выделяют для воров медикаменты, содержащие наркотики.
6. Все заключённые безоговорочно выполняют любое требование воров.
7. При неподчинении воровскому закону главари приговариваются к смертной казни.

Данный закон вызвал весьма негативные последствия для непривилегированных заключённых лагерей и тюрем, вследствие чего отдельные группировки «мужиков» стали оказывать противодействие, организовывать выступления против «воров» и соответствующим законам, совершая в том числе акты неповиновения, поднимая восстания, учиняя поджоги. В ряде учреждений контроль над заключёнными, который де-факто принадлежал и осуществлялся преступными группами «воров», был утерян, руководства лагерей обратились непосредственно в высшие инстанции с просьбой выделения дополнительно наиболее авторитетных «воров» для наведения порядка и восстановления контроля, что иногда вызывало некоторую потерю управляемости местами лишения свободы, давало повод преступным группам контролировать сам механизм отбывания наказания, диктуя свои условия сотрудничества.

Система стимулирования труда в ГУЛаге

Заключённые, отказывающиеся от работы, подлежали переводу на штрафной режим, а «злостные отказчики, своими действиями разлагающие трудовую дисциплину в лагере», привлекались к уголовной ответственности. За нарушения трудовой дисциплины на заключённых налагались взыскания. В зависимости от характера таких нарушений, могли быть наложены следующие взыскания:

• лишение свиданий, переписки, передач на срок до 6 месяцев, ограничение в праве пользования личными деньгами на срок до трёх месяцев и возмещение причинённого ущерба;
• перевод на общие работы;
• перевод на штрафной лагпункт сроком до 6 месяцев;
• перевод в штрафной изолятор сроком до 20 суток;
• перевод в худшие материально-бытовые условия (штрафной паёк, менее благоустроенный барак и т. п.)

В отношении заключённых, соблюдавших режим, хорошо проявивших себя на производстве, перевыполнявших установленную норму, могли применяться следующие меры поощрения со стороны лагерного руководства:

• объявление благодарности перед строем или в приказе с занесением в личное дело;
• выдача премии (денежной или натуральной);
• предоставление внеочередного свидания;
• предоставление права получения посылок и передач без ограничения;
• предоставление права перевода денег родственникам в сумме, не превышающей 100 руб. в месяц;
• перевод на более квалифицированную работу.

Кроме того, десятник в отношении хорошо работавшего заключённого мог ходатайствовать перед прорабом или начальником лагпункта о предоставлении заключённому льгот, предусмотренных для стахановцев.

Заключённым, работавшим «стахановскими методами труда», предоставлялись льготы, в частности:

• проживание в более благоустроенных бараках, оборудованных топчанами или кроватями и обеспеченных постельными принадлежностями, культуголком и радио;
• специальный улучшенный паёк;
• отдельная столовая или отдельные столы в общей столовой с первоочередным обслуживанием;
• вещевое довольствие в первую очередь;
• преимущественное право пользования лагерным ларьком;
• первоочередное получение книг, газет и журналов из библиотеки лагеря;
• постоянный клубный билет на занятие лучшего места для просмотра кинокартин, художественных постановок и литературных вечеров;
• командирование на курсы внутри лагеря для получения или повышения соответствующей квалификации (шофёра, тракториста, машиниста и т. д.)

Сходные меры поощрения были приняты и для заключённых, имевших звание ударников. Известно, что в 1943 году 17,5 % из 9863 заключённых и 31,5 % из 1067 вольнонаёмных рабочих по капитальному строительству в Норильлаге считались стахановцами.

Наряду с данной системой стимулирования существовали и другие, которые состояли только из компонентов, поощрявших высокую производительность труда заключённого (и не имевших «наказательного» компонента). Одна из них связана с практикой засчитывать заключённому один отработанный с перевыполнением установленной нормы рабочий день за полтора, два (или ещё больше) дня его срока заключения. Результатом такой практики являлось досрочное освобождение заключённых, положительно проявивших себя на работе. В 1939 году эта практика была отменена, а сама система «досрочного освобождения» сводилась к замене заключения в лагере на принудительное поселение. Так, согласно указу от 22 ноября 1938 г. «О дополнительных льготах для заключённых досрочно освобождаемых за ударную работу на строительстве 2-х путей „Карымская — Хабаровск“», 8900 заключённых — ударников досрочно освобождались, с переводом на свободное проживание в район строительства БАМа до окончания срока наказания. В годы войны стали практиковаться освобождения на основе постановлений ГКО с передачей освобожденных в РККА, а потом на основе Указов Президиума Верховного Совета СССР (так называемые амнистии).

Третья система стимулирования труда в лагерях заключалась в дифференцированной выплате заключённым денег за выполненную ими работу. Эти деньги в административных документах изначально и вплоть до конца 1940-х гг. обозначались терминами «денежное поощрение» или «денежное премиальное вознаграждение». Понятие «зарплата» тоже иногда употреблялось, но официально такое название было введено только в 1950 году. Денежные премиальные вознаграждения выплачивались заключённым «за все работы, выполняемые в исправительно-трудовых лагерях», при этом заключённые могли получать заработанные деньги на руки в сумме не свыше 150 рублей единовременно. Деньги сверх этой суммы зачислялись на их личные счета и выдавались по мере израсходования ранее выданных денег. Гарантированный минимум был десять процентов от зарплаты вольнонаемного за аналогичный труд. В ряде главков реальная цифра доходила до тридцати-сорока процентов. Среднемесячная зарплата была около двухсот пятидесяти рублей. Денег не получали неработающие и невыполняющие нормы. При этом «даже незначительное перевыполнение норм выработки отдельными группами рабочих» могло вызвать большой рост фактически выплачиваемой суммы, что, в свою очередь, могло привести к непропорциональному развитию фонда премвознаграждения по отношению к выполнению плана капитальных работ. Заключённым, временно освобождённым от работы по болезни и другим причинам, за время освобождения от работы заработная плата не начислялась, зато стоимость гарантированного питания и вещевого довольствия с них тоже не удерживалась. Актированным инвалидам, используемым на сдельных работах, оплата труда производилась по установленным для заключённых сдельным расценкам за фактически выполненный ими объём работ.

Воспоминания бывших заключённых

На сайте «виртуального музея ГУЛАГа» Европейского союза представлены воспоминания некоторых бывших заключённых лагерей ГУЛага. Всего историки из разных стран Европейского союза записали 160 интервью с бывшими узниками.

Знаменитый Мороз — начальник Ухтинских лагерей заявлял, что ему не нужны ни машины, ни лошади: «дайте побольше з/к — и он построит железную дорогу не только до Воркуты, а и через Северный полюс». Деятель этот был готов мостить болота заключёнными, бросал их запросто работать в стылую зимнюю тайгу без палаток — у костра погреются! — без котлов для варки пищи — обойдутся без горячего! Но так как никто с него не спрашивал за «потери в живой силе», то и пользовался он до поры до времени славой энергичного, инициативного деятеля. Я видел Мороза возле локомотива — первенца будущего движения, только что НА РУКАХ выгруженного с понтона. Мороз витийствовал перед свитой — необходимо, мол, срочно, развести пары, чтобы тотчас — до прокладки рельсов! — огласить окрестности паровозным гудком. Тут же было отдано распоряжение: натаскать воды в котел и разжечь топку!

Борис Ширяев:

Темпы развития новых советских бытовых форм на Соловках даже обгоняли общесоюзные: тюремная замкнутость, безграничный произвол, полное пренебрежение к человеческой личности и её правам, постоянная беспредельная лживость, вездесущий, всемогущий «блат» — узаконенное мошенничество всех видов, хамство, постоянный полуголод, грязь, болезни, непосильный, принудительный труд — все это доводилось до предела возможного.

Как рассказывает Зарод, заключенных поднимали в 3 часа утра. «Сколько хлеба тебе выдавали, зависело от того, сколько леса ты нарубил днем раньше. Это был буквально вопрос жизни и смерти. Те, кто выполнял норму на 100 % — а для большинства это было физически невозможно — получали 900 грамм хлеба, те, кто выполнял на 50 %, — 300 грамм», — повествует Зарод. Пайку чёрного хлеба из плохо очищенной ржи растягивали на весь день, работали по 12 часов.

Несовершеннолетние в ГУЛаге

16 июля 1939 года НКВД СССР издает приказ «С объявлением положения об изоляторе НКВД ОТК для несовершеннолетних», в котором было утверждено «Положение об изоляторе для несовершеннолетних», предписывающее размещать в изоляторах подростков возрастом от 12 до 16 лет, приговорённых судом к различным срокам заключения и не поддающихся иным мерам перевоспитания и исправления. Данная мера могла быть осуществлена с санкции прокурора, срок содержания в изоляторе ограничивался шестью месяцами.

Начиная с середины 1947 года сроки наказания для несовершеннолетних, осуждённых за кражу государственного или общественного имущества, были увеличены до 10—25 лет. Ещё Постановлением ВЦИК и СНК от 25 ноября 1935 года «Об изменении действующего законодательства РСФСР о мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних, с детской беспризорностью и безнадзорностью» была отменена возможность снижения срока наказания для несовершеннолетних в возрасте 14—18 лет, значительно был ужесточён режим содержания детей в местах лишения свободы.

Сравнение ГУЛага и современной тюремной системы

Рядом активистов коммунистических взглядов часто проводится параллель между системой ГУЛАГ и современной тюремной системой США или России^{[неавторитетный источник? 3744 дня]}. По мнению д.и.н. Л. И. Бородкина, некорректно сравнивать условия содержания и количество заключённых в тюрьмах современных Российской Федерации и США с количеством и условиями содержания заключенных в лагерях ГУЛага:

Да. Вы знаете, это потрясающий аргумент, я слышу его часто. Он звучит примерно так: «У нас сегодня сидит больше миллиона человек в тюрьме, в Америке 2 миллиона, ну и в ГУЛаге сидело, в среднем, в год 2 миллиона».

Я даже не знаю, что за этим больше стоит, сознательное смещение или просто какая-то наивность, для взрослых людей непростительная. Я позволю себе минуту на это потратить, потому что, мне кажется, это важный момент. Люди, которые сидят в тюрьме сегодня, они осуждены на лишение свободы. В наших тюрьмах, наверное, несладко сидеть, это понятно. Но они осуждены, повторюсь, на лишение свободы. И они прошли суд, они прошли осуждение с участием адвоката, всех сторон и так далее. Когда мы говорим о ГУЛАГе, надо понимать, что это не просто осужденные. Значительная часть из них попали туда решением внесудебных органов при очень упрощенных процедурах и судебного характера. Обвинения многочисленные в шпионаже и в чём угодно. Эти люди потом были реабилитированы. Ясно, что осудили их, во многом, незаслуженно, неоправданно. Советская власть, высшие партийные органы, Генеральная прокуратура их потом реабилитировали. Так вот, они осуждены были не просто на лишение свободы. Они должны были где-нибудь на Колыме или за северным полярным кругом в Норильске, в вечной мерзлоте работать в тяжелейших условиях за пайку хлеба. Они осуждены были часто на нечеловеческие условия. И я никому не пожелал бы пройти через этот опыт. Таким образом, давайте не будем путать отсидку в тюрьме за преступление уголовное и человека, посланного часто на голодную смерть в лагере с внесудебными ещё и решениями.

Также Бородкин отмечает, что люди, проводящие параллель между тюрьмами США и системой концентрационных лагерей ГУЛаг, тщательно маскируют то, что в конституции большинства демократических стран есть специальная статья, которая запрещает принудительный труд заключённых. При том, что законы СССР, по мнению Бродкина, говорили: «Принудительный труд не только разрешен, а государством внедряется».

См. также

• «Архипелаг ГУЛАГ»
• [www.gulagmuseum.org/showObject.do?object=10312058&language=1 Виртуальный музей ГУЛАГа]
• Возвращение (издательство)
• Использование принудительного труда немецкого гражданского населения в СССР
• Лагеря для интернированных в оккупированной Германии
• Музей истории ГУЛага
• Принудительный труд венгров в СССР
• Сталинские репрессии
• Спецпоселенец
• Список лагерей ГУЛага

Литература

• Лубянка: Органы ВЧК—ОГПУ—НКВД—НКГБ—МГБ—МВД—КГБ / авторы-сост. А. И. Кокурин, Н. В. Петров. — М.: МФД, 2003. — 768 с. — ISBN 5-85646-109-6.
• Werth, N. Cannibal Island: Death in a Siberian Gulag. Princeton, 2007.
• Рор, А. Холодные звезды ГУЛАГа. М., 2006.
• Энн Эпплбаум. ГУЛАГ. Паутина Большого террора = GULAG. A History. — М.: Московская школа политических исследований, 2006. — С. 608. — ISBN 5-93895-085-6.

• История сталинского Гулага. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7 томах. Т. 1. Массовые репрессии в СССР / Отв. ред. Н. Верт, С. В. Мироненко. Отв. сост. И. А. Зюзина. М.: РОССПЭН, 2004. ISBN 5-8243-0605-2
• История сталинского Гулага, Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7 томах. Т. 2. Карательная система: структура и кадры / Отв. ред. и сост. Н. В. Петров. Отв. сост. Н. И. Владимирцев. М.: РОССПЭН, 2004. ISBN 5-8243-0606-0
• История сталинского Гулага. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7 томах. Т. 3. Экономика Гулага / Отв. ред. и сост. О. В. Хлевнюк. М.: РОССПЭН, 2004. ISBN 5-8243-0607-9
• История сталинского Гулага. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7 томах. Т. 4. Население Гулага: численность и условия содержания / Отв. ред. А. Б. Безбородов, В. М. Хрусталев. Сост. И. В. Безбородова (отв. сост.), В. М. Хрусталев. М.: РОССПЭН, 2004. ISBN 5-8243-0608-7
• История сталинского Гулага. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7 томах. Т. 5. Спецпереселенцы в СССР / Отв. ред. и сост. Т. В. Царевская-Дякина. М.: РОССПЭН, 2004. ISBN 5-8243-0609-5, ISBN 5-8243-0608-5 (ошибоч.)
• История сталинского Гулага. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7 томах. Т. 6. Восстания, бунты и забастовки заключенных / Отв. ред. и сост. В. А. Козлов. Сост. О. В. Лавинская. М.: РОССПЭН, 2004. ISBN 5-8243-0610-9
• История сталинского Гулага. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7 томах. Т. 7. Советская репрессивно-карательная политика и пенитенциарная система в материалах Государственного архива Российской Федерации: Аннотированный указатель дел / Отв. ред. В. А. Козлов, С. В. Мироненко. Отв. сост. А. В. Добровская. Сост. Б. Ф. Додонов, О. Н. Копылова, В. П. Наумов, В. И. Широков. М.: РОССПЭН, 2005. ISBN 5-8243-0611-4 (ошибоч.)
• [www.memo.ru/history/nkvd/gulag/index.htm Система исправительно-трудовых лагерей в СССР: 1923—1960 : Справочник] / О-во «Мемориал», ГАРФ. Сост. М. Б. Смирнов. — М.: Звенья, 1998. — 600 с ISBN 5-7870-0022-6
• ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918—1960. — М.: Международный фонд «Демократия», Изд-во «Материк», 2002. — (Россия. ХХ век. Документы). — ISBN 5-85646-046-4
• Бородкин Л. И., Грегори П., Хлевнюк О. В. ГУЛАГ: Экономика принудительного труда. М.: РОССПЭН, 2005. ISBN 5-8243-0618-4
• Алексушин Г. В. История правоохранительных органов. Самара: Издательство АНО «ИА ВВС» и АНО «Ретроспектива», 2005.
• Рыбников В. В., Алексушин Г. В. История правоохранительных органов Отечества. М.: Издательство «Щит-М», 2007.
• Поживши в ГУЛАГе [Сборник воспоминаний] / Сост. А. И. Солженицын. — М.: Русский путь, 2001 (Всероссийская мемуарная библиотека. Серия «Наше недавнее». Вып. 7) ISBN 5-85887-024-4
• [www.rao-ees.ru/ru/info/history/show.cgi?history_zak.htm Заключенные на стройках коммунизма. ГУЛАГ и объекты энергетики СССР]. Собрание документов и фотографий. — Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008. — ISBN 978-5-8243-0918-8
• Дюков А. Р. [scepsis.ru/library/id_1882.html Миф о геноциде: Репрессии советских властей в Эстонии (1940—1953) / Предисл. С. Артеменко. М.: Алексей Яковлев, 2007. 138 с.]
• Герхард Вольтер. Документально-публицистическая повесть [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/auth_book1d59.html?id=84244&aid=250 «Зона полного покоя»]. Книга издана при содействии Министерства Российской Федерации по делам национальностей и федеративным отношениям. ЛР № 062751 от 18.06.1993 г., издание 2-е, дополненное и исправленное, 1998. ISBN 5-87943-045-6 [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/auth_book1d59.html?id=84244&aid=250]
• Марголин Ю. Б. [www.lib.ru/MEMUARY/MARGOLIN/Puteshestvie_v_stranu_ze-ka.txt Путешествие в страну зэ-ка]. Издательство имени Чехова, Нью-Йорк, 1952

Статьи

• Верт Н. [shalamov.ru/research/61/1.html ГУЛАГ через призму архивов]
• [www.inliberty.ru/library/279-gulag-chto-mynbspznaem-o-nem-inbsppochemu-eto-taknbspvazhno Энн Эпплбаум. ГУЛАГ: что мы знаем о нём и почему это так важно]
• Козлов В. А. [www.ecsocman.edu.ru/text/16683757/ Социум в неволе: конфликтная самоорганизация лагерного сообщества и кризис управления ГУЛАГом (конец 1920-х — начало 1950-х гг.) Статья 1 // Общественные науки и современность. 2004. № 5. С. 95—109]
• Козлов В. А.[www.ecsocman.edu.ru/text/16462133/ Социум в неволе: конфликтная самоорганизация лагерного сообщества и кризис управления ГУЛАГом (конец 1920-х — начало 1950-х гг.) Статья 2 // Общественные науки и современность. 2004. № 6. С. 122—136]
• Миронова В. Г. [archive.is/20130103183432/www.istrodina.com/rodina_articul.php3?id=1789&n=92 ГУЛАГ: слёзы восторга // Родина. Российский исторический журнал. 2006 год]

Примечания

Комментарии

Источники

Ссылки

• [www.statearchive.ru/394 История сталинского Гулага. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: Собрание документов: в 7 т.]. Государственный архив Российской Федерации. — Онлайн-публикация. Проверено 2 апреля 2015.
• [gulag.szmo.cz/prameny/represe.pdf Библиография по теме «История репрессий в СССР» ]
• [www.hrono.ru/organ/gulag.html Краткая история ГУЛАГа]
• [statearchive.ru/gulag_1 История сталинского Гулага. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов. Том 1]
• [www.urokiistorii.ru/memory/oral/2009/05/pamyat-gulaga Щербакова Ирина. «Память ГУЛАГа». 05.05.2009]
• Н. Петров [www.pseudology.org/GULAG/index.htm История империи ГУЛАГ]
• М. Смирнов, С П.Сигачев, Д.Шкапов [www.memo.ru/history/nkvd/gulag/Articles/chapter3main.htm Система мест заключения в СССР. 1929—1960]
• [www.memo.ru/history/nkvd/gulag Система исправительно-трудовых лагерей СССР. Составитель М. Б. Смирнов. Научные редакторы: Н. Г. Охотин, А. Б. Рогинский Москва, «Звенья», 1998]
• И. Осокина [www.historicus.ru/Sistema_spetsposelenii/ Система спецпоселений, исправительно-трудовых лагерей и тюрем в 30-е годы 20-го века]
• [publicist.n1.by/articles/repressions/repressions_gulag2.html Демография ГУЛАГа]
• Мозохин О. Б. [stalinism.ru/Dokumentyi/Statistika-repressivnoy-deyatelnosti-OGPU-NKVD-1941-1953-g.html Статистика репрессивной деятельности ОГПУ-НКВД 1941—1953 г.]
• Мозохин О. Б. [stalinism.ru/dokumentyi/statistika-repressivnoy-deyatelnosti-ogpu-nkvd-1921-1940-g.html Статистика репрессивной деятельности ОГПУ-НКВД 1921—1940 г.]
• [www.memo.ru/history/NKVD/GULAG/maps/ussri.htm Карта объектов ГУЛАГ]
• [defree.ru/publications/p01/p39.htm Тюрьмы ГУЛАГа — историко-генеалогический словарь-справочник]
• [lib.ru/PROZA/SOLZHENICYN/gulag3.txt «Архипелаг ГУЛаг», 3-я часть]
• Всеволод Цаплин. [scepsis.ru/library/id_491.html Архивные материалы о числе заключенных в конце 30-х годов]
• Виктор Земсков. [scepsis.ru/library/id_937.html ГУЛАГ (историко-социологический аспект)]
• [vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/HISTORY/GULAG.HTM#1 Вклад заключённых ГУЛАГа в победу в Великой Отечественной войне]
• Николай Морозов. [web.archive.org/web/19990827230057/www.hro.org/editions/karta/nr1920/moroz.htm К вопросу о численности жертв геноцида] (недоступная ссылка — история)
• Альгирдас Шеренас. [web.archive.org/web/20010224024340/www.hro.org/editions/karta/nr22-23/shirenas.htm Сталинские лагеря Коми АССР] (недоступная ссылка — история)
• [www.solovki.ca/book_10_index.php СЛОН и СТОН. Соловки, энциклопедия]
• [www.memo.ru/history/nkvd/gulag/r1/r1-4.htm ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ЛАГЕРЕЙ ОГПУ-НКВД-МВД (история в документах)]
• Виктор Бердинских. [vip.latnet.lv/LPRA/KN1A.htm Вятлаг (История одного лагеря)]
• Рассказов Л. П. Роль ГУЛАГа в предвоенных пятилетках // Экономическая история: Ежегодник. 2002. — М.: РОССПЭН, 2003. С. 269—319.
• [www.norillag.com Норильлаг — ресурсы Интернет]
• [www.mstu.edu.ru/publish/conf/11ntk/section1/section1_1.html ГУЛАГ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ. МГТУ, 2000] (недоступная ссылка — история)
• [www.fox-notes.ru/spravka/fn_st0001.htm Денежные знаки в советских лагерях особого назначения ОГПУ в 1929 1932 гг. Д. Харитонов]
• Б. Яковлев, А. Бурцов. [lib.ru/POLITOLOG/lageri.txt «Концентрационные лагери СССР», издание Института по изучению истории и культуры СССР, Мюнхен, 1955.]
• [www.memorial.krsk.ru Красноярское общество «Мемориал»]
• В. А. Козлов. [krotov.info/lib_sec/11_k/oz/lov_va2.htm Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти. 1953—1985. Глава 1 Ящик Пандоры: Конфликтный опыт ГУЛАГа. Ген «антигосударственности»]
• [libraries-yanao.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=552&Itemid=166 Издания и публикации из краеведческого фонда ГУ «Национальная библиотека Ямало-Ненецкого автономного округа»]
• [shalamov.ru/research/61/ Писать лагерь. Варлам Шаламов и осмысление ГУЛАГа]
• [iov75.livejournal.com/2469042.html Рисунки из ГУЛАГа], сделанные полковником МВД Данцигом Балдаевым, работавшего надзирателем в тюрьме «Кресты».

Лагеря ГУЛаг  

</tr>

Отрывок, характеризующий ГУЛАГ

– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.
– Молодцами, ребята! – сказал князь Багратион.
«Ради… ого го го го го!…» раздалось по рядам. Угрюмый солдат, шедший слева, крича, оглянулся глазами на Багратиона с таким выражением, как будто говорил: «сами знаем»; другой, не оглядываясь и как будто боясь развлечься, разинув рот, кричал и проходил.
Велено было остановиться и снять ранцы.
Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на голове картуз. Голова французской колонны, с офицерами впереди, показалась из под горы.
«С Богом!» проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста, как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что какая то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие. [Тут произошла та атака, про которую Тьер говорит: «Les russes se conduisirent vaillamment, et chose rare a la guerre, on vit deux masses d'infanterie Mariecher resolument l'une contre l'autre sans qu'aucune des deux ceda avant d'etre abordee»; а Наполеон на острове Св. Елены сказал: «Quelques bataillons russes montrerent de l'intrepidite„. [Русские вели себя доблестно, и вещь – редкая на войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух не уступила до самого столкновения“. Слова Наполеона: [Несколько русских батальонов проявили бесстрашие.]
Уже близко становились французы; уже князь Андрей, шедший рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица французов. (Он ясно видел одного старого французского офицера, который вывернутыми ногами в штиблетах с трудом шел в гору.) Князь Багратион не давал нового приказания и всё так же молча шел перед рядами. Вдруг между французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек наших упало, в том числе и круглолицый офицер, шедший так весело и старательно. Но в то же мгновение как раздался первый выстрел, Багратион оглянулся и закричал: «Ура!»
«Ура а а а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.


Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.