Гуляев, Алексей Михайлович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Алексей Михайлович Гуляев
Дата рождения:

1 (13) марта 1863(1863-03-13)

Место рождения:

Киев

Дата смерти:

27 ноября 1923(1923-11-27) (60 лет)

Место смерти:

Киев

Страна:

Российская империя Российская империя

Научная сфера:

римское право

Место работы:

Киевский университет, Московский университет

Альма-матер:

Киевский университет

Алексе́й Миха́йлович Гуля́ев (1863—1923) — русский правовед, профессор Киевского и Московского университетов, директор Катковского лицея, сенатор (1916). Академик ВУАН (1923).





Биография

Из дворян. Сын профессора Киевской духовной академии Михаила Спиридоновича Гуляева (ум. 1866) и жены его Софии Ивановны Скворцовой, дочери профессора той же академии, протоиерея И. М. Скворцова. По материнской линии — двоюродный брат историка И. А. Линниченко.

Окончил Полтавскую гимназию с золотой медалью (1881) и историко-филологический факультет университета Св. Владимира (1885), причем был удостоен золотой медали за сочинение «Песнь о Роланде». В 1887 году выдержал испытания на степень кандидата прав и был командирован в Русский институт римского права при Берлинском университете, курс наук которого слушал в течение трех лет.

Вернувшись в Россию, 12 августа 1890 года назначен был приват-доцентом Дерптского университета по кафедре римского права. В 1891 году, по защите диссертации «Предбрачный дар в римском праве и в памятниках византийского законодательства», был удостоен степени магистра римского права и утвержден экстраординарным профессором по той же кафедре. С 1893 года исполнял также обязанности редактора «Ученых записок Юрьевского университета». В 1894 году был переведен в университет св. Владимира экстраординарным профессором по кафедре гражданского права. В том же году защитил докторскую диссертации «Наем услуг». В 1895 году был утвержден профессором по занимаемой кафедре и произведен в статские советники. В том же году был рецензентом магистерской диссертации будущего министра народного просвещения Л. А. Кассо. Кроме того, с 1896 года был членом Киевского окружного суда, с 1903 года — членом Киевской судебной палаты. Состоял секретарем Киевского юридического общества. В 1907 году опубликовал пособие к лекциям «Русское гражданское право. Обзор действующего законодательства и проект Гражданского уложения», выдержавшее четыре издания.

24 ноября 1908 года переведен в Императорское училище правоведения профессором римского и торгового права. В 1908—1911 годах состоял также товарищем обер-прокурора гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената. 1 января 1911 года награждён чином действительного статского советника. 9 января того же года назначен директором Катковского лицея в Москве, а 10 мая — и ординарным профессором Московского университета по кафедре гражданского права. Здесь читал курсы русского гражданского права и гражданского судопроизводства. С 1912 года был также ординарным профессором Катковского лицея. 29 сентября 1916 года назначен сенатором, с производством в тайные советники, и определен к присутствованию в гражданском кассационном департаменте Сената.

После Октябрьской революции выехал в Саратов, где в 1918 году был избран профессором местного университета. В 1919 году переехал в Киев и стал преподавать в Киевском коммерческом институте. После взятия Киева Добровольческой армией, в октябре 1919 года возглавил комиссию по расследованию случаев враждебного отношения к Добровольческой армии со стороны некоторых лиц во время последнего налета большевиков[1]. С 21 августа 1920 года Гуляев был избран профессором кафедры частного права в Киевском коммерческом институте, а в советское время, после его реорганизации в Киевский институт народного хозяйства, преподавал гражданское право на юридическом факультете КИНХ, а также международное частное право в Институте внешних отношений. В 1923 году прочитал доклады «О фамильных прозвищах» и «Основные начала Гражданского кодекса РСФСР» в заседаниях юридического общества при Всеукраинской академии наук. В том же году был избран заместителем председателя юридического общества и академиком ВУАН по кафедре гражданского права и политики.

Скоропостижно умер 27 ноября 1923 года. Последней работой Гуляева стал комментарий к Гражданскому кодексу, опубликованный посмертно в 1924 году. В предисловии отмечалось: «Редакция не считает себя в праве вносить какие либо изменения, либо дополнения в работу покойного автора, даже и в тех частях, где ссылки на законодательный материал представляются либо недостаточными, либо устаревшими, полагая, что и в нынешнем своем виде эта работа, принадлежащая перу одному из крупнейших русских цивилистов, представляет научную ценность».

Семья

Был женат на дочери статского советника Елене Гавриловне Архиереевой. Их дети:

Награды

Сочинения

  • Предбрачный дар в римском праве и в памятниках византийского законодательства. — Дерпт, 1891.
  • Наем услуг. — Юрьев, 1893.
  • Об отношении русского гражданского права к римскому: вступительная лекция. — Киев, 1894.
  • Право общее и местное. – Киев, 1897.
  • Реформа юридического образования в Германии // Журнал Министерства юстиции, 1897, № 10.
  • Крестьянский двор. — СПб., 1899.
  • Еще о крестьянском дворе // «Журнал Министерства юстиции», 1899, № 8.
  • Общий срок земской давности. — СПб., 1900.
  • Новое течение в Сенатской практике по крестьянским делам // Журнал Министерства юстиции, 1901, № 5—6.
  • Общий срок земской давности и встречный иск в проекте новой редакции устава гражданского судопроизводства. – Киев, 1902.
  • Акты и свидетельские показания в гражданской судебной практике // Журнал Министерства юстиции, 1902, № 9—10.
  • Единство гражданского права и проект гражданского уложения. — Киев, 1903.
  • Вопросы частного права в проектах законоположений о крестьянах. — Киев, 1904.
  • Будущее крестьянского землевладения. — Киев, 1905.
  • «Лица польского происхождения» // Журнал Министерства юстиции, 1905, № 8.
  • Иск о свободе собственности // Журнал Министерства юстиции, 1908, № 2.
  • Современные задачи преподавания римского права // Журнал Министерства юстиции, 1909, № 2.
  • Русское гражданское право: Обзор действующего законодательства и Проекта гражд. уложения. — Киев, 1907.
  • Иски о восстановлении нарушенного владения в практике Гражданского кассационного департамента Правительствующего сената. – СПб, 1910.
  • Русское гражданское право: Обзор действующего законодательства и Проекта гражд. уложения. 2-е изд., доп. — Санкт-Петербург, 1911.
  • Иски о восстановлении нарушенного владения в практике Гражданского кассационного департамента Правительствующего сената. 2-е изд. – СПб., 1911.
  • Право участия частного в практике Гражданского кассационного департамента Правительствующего сената // Вопросы права, 1912, Кн. X.
  • Толкование закона в практике Гражданского кассационного департамента Правительствующего сената. — Москва, 1912.
  • Русское гражданское право: Обзор действующего законодательства и Проекта гражд. уложения. 3-е изд., доп. — СПб., 1912.
  • [dlib.rsl.ru/viewer/01003778342#?page=1 Русское гражданское право: Обзор действующего законодательства и Проекта гражд. уложения.] Изд. 4-е, пересмотр. и доп. — СПб., 1913.
  • Право участия частного в практике Гражданского кассац. деп-та Пр. сената. — СПб., 1914.
  • Иски о восстановлении нарушенного владения в практике Гражданского кассационного департамента Правительствующего сената. 3-е изд., доп. – СПб., 1914.
  • Право участия частного в практике Гражд. кассац. деп-та Пр. сената. – 2-е изд. – СПб., 1914.
  • Общие учения системы гражданского права в практике Гражданского кассационного департамента Правительствующего сената за пятьдесят лет. — Пг., 1914.
  • Материалы для учения о владении по полному собранию законов. — М., 1915.
  • Основные положения общей части гражданского кодекса и субъекты прав // Научные записки Киевского института народного хозяйства. – 1924. – Т. 2.

Напишите отзыв о статье "Гуляев, Алексей Михайлович"

Примечания

  1. Киевлянин, № 44. — 16-го октября 1919 года. — С. 2.
  2. Светлой памяти воспитанников Лицея цесаревича Николая, погибших в войну 1914—1917 гг. Выпуск I. — Москва, 1918. — С. 65.

Источники

  • Гуляев, Алексей Михайлович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • Список лиц, служащих по ведомству Министерства народного просвещения на 1915 год. — Пг., 1915. — СС. 318, 345, 346.
  • Список гражданским чинам четвертого класса. Исправлен по 1-е марта 1916 года. — Пг., 1916. — С. 1828.
  • Мурзанов Н. А. Словарь русских сенаторов, 1711—1917 гг. — СПб., 2011. — С. 136.
  • Шилохвост О. [naukaprava.ru/Catalog/Search/2757 Русские цивилисты: середина XVIII — начало XX в.: Краткий биографический словарь] / О.Ю. Шилохвост. – М.: Статут, 2005.
  • Усенко І. Б. Пам’яти академіка Всеукраїнської академії наук О. М. Гуляєва // Матеріали IV міжнародної науково-практичної конференції (Київ, 15 листопада 2013 р.). — Київ: Ніка-Центр, 2013.  (укр.)
  • Міхневич Л. В. Олексій Михайлович Гуляєв і Київський комерційний інститут // там же
  • [letopis.msu.ru/peoples/791 Летопись Московского университета]

Отрывок, характеризующий Гуляев, Алексей Михайлович

Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?