Гуня, Дмитрий Тимофеевич

Гуня Дмитрий Тимофеевич
Период жизни	? — ?

Дми́трий Тимофе́евич Гу́ня (укр. Дмитро Тимошович Гуня; годы рождения и смерти неизвестны, 1-я половина XVII века) — один из руководителей борьбы украинских крестьян и казаков против польской власти в 30-х годах XVII века. Гетман Украины в 1637 и 1638 годах.

Биография

Участвовал в битве повстанцев под руководством Павлюка с польским войском под Кумейками в декабре 1637 года. После капитуляции ослабленного войска восставших бежал в Запорожскую Сечь.

Весной 1638 года Гуня примкнул к крестьянско-казацкому восстанию во главе с Яковом Острянином. В начале июня 1638 года Острянин с частью казаков ушёл на территорию Русского государства. Большинство же повстанцев, избрав гетманом Гуню, продолжили борьбу. Повстанцы отступили к устью р. Старца, к Днепру и, хорошо укрепившись, держались до конца июля. Гуне с отрядом казаков удалось уйти в Россию.

В 1640 году он был во главе морского похода донцов и запорожцев против турок.

Дальнейшая судьба Гуни неизвестна.

Память

История казацкого восстания 1637—1638 годов изложена в дневниках Симона Окольского и легла в основу книги Н. В. Гоголя «Тарас Бульба».

Литература

• Голобуцкий В. А. Запорожское казачество. — К., 1957. — С. 230—49.
• Гуслистый К. Г.

Ссылки

• Фиров П. Т. [ukrlife.org/main/evshan/firov_hetm.doc Гетманы украинского казачества. Биографические справки]. — Севастополь: Изд-во СевНТУ, 2005. — 64 с. // ББК 63.3 (4 УКР) − Ф 62 − УДК 94 (477)
• [www.ukrainians-world.org.ua/ukr/peoples/ed35eaa62b618a22/ Дмитро Гуня] / Персоналії / Проект «Українці в світі».  (укр.)

Отрывок, характеризующий Гуня, Дмитрий Тимофеевич

Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.