Гурамов, Иван Захарович

Иван Захарович Гурамов
Дата смерти	17 марта 1845(1845-03-17)
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	пехота
Звание	подполковник
Сражения/войны	Русско-турецкая война (1828—1829), Кавказская война
Награды и премии	Орден Святой Анны 3-й ст. (1828), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1829), Орден Святой Анны 2-й ст. (1832), Золотое оружие «За храбрость» (1833), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1841), Орден Святого Станислава 2-й ст. (1844)

Иван Захарович Гурамов (?—1845) — подполковник, участник Кавказской войны.

Биография

Происходил из грузинских князей. В военную службу вступил 18 октября 1816 года юнкером в 7-й карабинерный (впоследствии переименован в Эриванский гренадерский) полк, 4 августа 1819 года произведён в прапорщики.

В мае 1820 года Гурамов находился в Имеретии, где 17-го числа участвовал в сражении с бунтовщиками при селении Сазано, а 24 мая был при занятии крепости князей Яшвилей.

В 1828—1829 годах Гурамов командовал 5-й егерской ротой Эриванского полка и принимал участие в военных действиях против турок и в 1829 году за отличие при занятии Сардар-Абада был награждён орденом св. Анны 3-й степени. В сражении под Ахалцыхом Гурамов заработал себе орден св. Владимира 4-й степени с бантом; в приказе было сказано: «5-го августа во время атаки неприятелем батареи на правом фланге с командуемою им ротою оказал отличное мужество и неустрашимость. 9-го числа, находясь в центре правой линии под перекрёстным огнём, с твёрдостью удерживал позицию и, при вытеснении засевшего в овраге неприятеля, оказал особенную храбрость, при чём контужен ядром в ногу с повреждением кости». За другие отличия в этой кампании он был произведён в штабс-капитаны.

В кампании 1830 года Гурамов сначала находился в Южной Осетии, где в мае—июле участвовал в подавлении восстания осетин под Джавой, а затем сражался против горцев в Джаро-Белоканской области и также неоднократно отличился. 15 октября с бою с лезгинами он был ранен в подбородок пулей, которая прошла мимо горла и остановилась в шее с правой стороны. За это дело он был награждён орденом св. Анны 2-й степени.

В 1831 году, за отличие при штурме аула Хучни в Дагестане Гурамов был произведён в капитаны. Также за спасение во время переправы унесённых горным потоком рядовых ему было пожаловано 690 рублей.

За кампанию 1832 года в Чечне Гурамов 27 июля 1833 года был награждён золотой полусаблей с надписью «За храбрость»

В экспедициях против чеченцев, командуя ротой, во всех перестрелках и при истреблении неприятельских аулов, оказывал примерную храбрость и распорядительность; при взятии же штурмом Гимринского ущелья, оказал равным образом примерное мужество.

7 ноября 1838 года назначен командиром 2-го батальона Эриванского полка.

В кампании 1841 года Гурамов командовал сводным отрядом и участвовал в подавлении восстания в Гурии, 16 сентября произведён в майоры.

5 декабря 1841 года за беспорочную выслугу 25 лет в офицерских чинах князь Гурамов был награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 6499 по кавалерскому списку Григоровича — Степанова). За отличия во время экспедиции в сентябре 1844 года Гурамов был награждён орденом св. Станислава 2-й степени с императорской короной.

Скончался 17 марта 1845 года.

Источники

• Бобровский П. О. История 13-го лейб-гренадерского Эриванского полка за 250 лет. — Ч. 4. — СПб., 1895. — С. 131, 150, 170, 172, 178—179, 187, 274, 326—328.
• Бобровский П. О. История 13-го лейб-гренадерского Эриванского полка за 250 лет. Приложения к 4-й части. — СПб., 1895. — С. 23, 64, 121, 220, 241, 246, 252, 257, 262—264, 267, 278, 336
• Исмаилов Э. Э. Золотое оружие с надписью «За храбрость». Списки кавалеров 1788—1913. — М., 2007. — С. 206, 478.
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). — СПб., 1869.

Отрывок, характеризующий Гурамов, Иван Захарович

Когда уже яма была вся засыпана, послышалась команда. Пьера отвели на его место, и французские войска, стоявшие фронтами по обеим сторонам столба, сделали полуоборот и стали проходить мерным шагом мимо столба. Двадцать четыре человека стрелков с разряженными ружьями, стоявшие в середине круга, примыкали бегом к своим местам, в то время как роты проходили мимо них.
Пьер смотрел теперь бессмысленными глазами на этих стрелков, которые попарно выбегали из круга. Все, кроме одного, присоединились к ротам. Молодой солдат с мертво бледным лицом, в кивере, свалившемся назад, спустив ружье, все еще стоял против ямы на том месте, с которого он стрелял. Он, как пьяный, шатался, делая то вперед, то назад несколько шагов, чтобы поддержать свое падающее тело. Старый солдат, унтер офицер, выбежал из рядов и, схватив за плечо молодого солдата, втащил его в роту. Толпа русских и французов стала расходиться. Все шли молча, с опущенными головами.
– Ca leur apprendra a incendier, [Это их научит поджигать.] – сказал кто то из французов. Пьер оглянулся на говорившего и увидал, что это был солдат, который хотел утешиться чем нибудь в том, что было сделано, но не мог. Не договорив начатого, он махнул рукою и пошел прочь.


После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.