Гурвич, Исаак Аронович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Гурвич, Исаак Ааронович»)
Перейти к: навигация, поиск
Исаак Ааронович Гурвич
Дата рождения:

15 (27) апреля 1860(1860-04-27)

Место рождения:

Вильно

Дата смерти:

9 июля 1924(1924-07-09) (64 года)

Место смерти:

Нью-Йорк

Научная сфера:

экономика

Исаа́к (Айзик) Ааро́нович (Ариевич,Адольфович) Гу́рвич (Гуревич) (псевдонимы — Сизиф, Владимир Муранов, Marxist, Isaac Halevy, Itzchok-Aisik-ben-Arieh-Zevi-Halevy, More Nebuchim, 15(27).04.1860, Вильна — 09.07.1924, Нью-Йорк) — российский публицист и экономист, социал-демократ. Автор книг и публикаций о положении пролетариата и крестьянства в России.





Биография

Исаак Гурвич родился 15 (27) апреля 1860 в Вильне, Российская империя. Учился в Медико-хирургической академии, на медицинском отделении (1877—1878), Санкт-Петербургском университете, на физико-математическом факультете, математическом отделении (1878—1879). Арестован 23.09.1879, находился в ДПЗ, выслан в Минск. Дело было разрешено административным порядком, и Гурвич был выслан в Сибирь, в Тобольскую губернию (1881—1885). Вернулся в Минск, сдал экстерном экзамены в Демидовском юридическом лицее на степень кандидата по праву (1887).

В 1889 году Гурвич покинул Россию, с 1891 года он поселился в США. В 1891—1893 годах Гурвич был редактором газеты «Прогресс», которая издавалась сначала в Нью-Йорке, а затем в Чикаго[1]. В это же время Гурвич сотрудничает с американским и английским изданиями журнала «Free Russia», издававшимися русскими политэмигрантами Л. Б. Гольденбергом и Ф. В. Волховским. В 1893 г. Гурвич получил степень доктора философии. Его диссертация «Экономическое положение русской деревни» несколько позже была переведена на русский язык (М., 1896). Работа не прошла незамеченной, получив одобрительные отклики В. И. Ленина и П. Б. Струве. В 1893—1895 годах Гурвич доцент Чикагского университета, преподавал статистику. В 1894—1900 занимался адвокатской практикой, с 1900 года на государственной службе в Вашингтоне. Он работал в управлении цензов при министерстве внутренних дел (с 1903 года — бюро цензов министерства торговли и труда[2].

Параллельно, с конца 1890-х годов Гурвич активно сотрудничал в американской еврейской социалистической печати (Social-Demokraten, Ur Dagens Kronika). Также Гурвич был активным участником популистского движения в США. Он один из создателей американской социал-демократической партии, лидер левого крыла проф. движения. В 1905 приехал в Россию, где был избран выборщиком Госдумы, но результаты выборов аннулированы властями, после чего Гурвич вернулся в США[3].

Печатался на русском, английском, немецком, шведском, еврейском (идиш) языках, в том числе изданиях «Русский курьер», «Новое слово», «Образование», «Правда», «Экономическое обозрение», «Рабочее дело», «Вестник русской революции», «Освобождение», «Русский голос» (Нью-Йорк), «The Forum» и др. Умер 9 июля 1924 года в Нью-Йорке[4].

Семья

Избранное

  • «Переселения крестьян в Сибирь». М., 1888.
  • «Первые еврейские рабочие кружки» // Былое. 1907. № 6.
  • «[ia600409.us.archive.org/7/items/cu31924030056026/cu31924030056026.pdf The economics of the Russian Village]» (NY, 1892, ISBN 1-4102-0018-3; NY, 1970. Переведено на русский язык: «Экономическое положение русской деревни» (М., 1896; М., 1941)
  • [ia600305.us.archive.org/21/items/immigrationlabor00hourrich/immigrationlabor00hourrich.pdf Immigration and Labor: The Economic Aspects of European Immigration to the United States] (NY, 1912; NY, 1922)

Напишите отзыв о статье "Гурвич, Исаак Аронович"

Ссылки

  • [www.krossw.ru/cgi-bin/view_ogl.pl?f=ewr&p=22 Еврейская энциклопедия]
  • Гурвич И. А. [evartist.narod.ru/text2/34_8.htm Американская печать // Периодическая печать на Западе. — СПб., 1904. — С. 286—315.]
  • [www.jvc-site.ru/index2_9.html Переписка Л. Лафарг (Маркс) и И. А. Гурвича]
  • Рощевская Л. П. И. А. Гурвич в Тобольской ссылке // Ссылка и каторга в Сибири. (XVIII — начало XX вв.). — Новосибирск, 1975. — С. 177—190.
  • Engerman D.C. Modernization from the Other Shore: American Intellectuals and the Romance of Russian Development. Cambridge, 2003. Р. 49-53, 62
  • Epstein M. Profiles of Eleven: Biographical Sketches of Eleven Men Who Guided the Destiny of an Immigrant Jewish Society. Detroit, 1965. P.255-268.
  • Студенческое дело И. А. Гурвича // ЦГИА СПб. Ф. 14. Оп. 3. Д. 19966.
  • Гурвич И. А. Автобиография // ГАРФ Ф. Р-5907. Оп. 1. Д. 33.

Примечания

  1. Бухбиндер Н. А. Иосиф Адольфович (Ааронович) Гурвич // Каторга и ссылка. 1926. № 5 (26). С. 239—240.
  2. Travis F.F. George Kennan-Russel Anti-Tzarist Propaganda Campaign among Russian Prisoners of War in Japan, 1904—1905 // Russian Review. 1981. Vol. 40. № 3. P. 273
  3. [evartist.narod.ru/text2/37.htm История печати. Т. II. Сведения об авторах]
  4. Hourwich, Isaac A. // Who Was Who in America: A Companion volume to Who’s who in America. 5th ed. Chicago, 1962. Vol. 1: 1897—1942: Biographies of the Non-Living with Dates of Death Appended. Р. 591.

Отрывок, характеризующий Гурвич, Исаак Аронович

Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.