Гуревич, Павел Семёнович
Поделись знанием:
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
– Il faut absolument que vous veniez me voir, [Необходимо нужно, чтоб вы приехали повидаться со мною,] – сказала она ему таким тоном, как будто по некоторым соображениям, которые он не мог знать, это было совершенно необходимо.
– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!
Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.
Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.
Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.
Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.
Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела, что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и потому невозможность быстрого исполнения.
Управляющий не говорил, что это совершенно невозможно; он предлагал для достижения этой цели продажу лесов Костромской губернии, продажу земель низовых и крымского именья. Но все эти операции в речах управляющего связывались с такою сложностью процессов, снятия запрещений, истребований, разрешений и т. п., что Пьер терялся и только говорил ему:
– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.
В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.
Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.
Уже смерклось, когда князь Андрей и Пьер подъехали к главному подъезду лысогорского дома. В то время как они подъезжали, князь Андрей с улыбкой обратил внимание Пьера на суматоху, происшедшую у заднего крыльца. Согнутая старушка с котомкой на спине, и невысокий мужчина в черном одеянии и с длинными волосами, увидав въезжавшую коляску, бросились бежать назад в ворота. Две женщины выбежали за ними, и все четверо, оглядываясь на коляску, испуганно вбежали на заднее крыльцо.
– Это Машины божьи люди, – сказал князь Андрей. – Они приняли нас за отца. А это единственно, в чем она не повинуется ему: он велит гонять этих странников, а она принимает их.
– Да что такое божьи люди? – спросил Пьер.
Князь Андрей не успел отвечать ему. Слуги вышли навстречу, и он расспрашивал о том, где был старый князь и скоро ли ждут его.
Старый князь был еще в городе, и его ждали каждую минуту.
Князь Андрей провел Пьера на свою половину, всегда в полной исправности ожидавшую его в доме его отца, и сам пошел в детскую.
– Пойдем к сестре, – сказал князь Андрей, возвратившись к Пьеру; – я еще не видал ее, она теперь прячется и сидит с своими божьими людьми. Поделом ей, она сконфузится, а ты увидишь божьих людей. C'est curieux, ma parole. [Это любопытно, честное слово.]
– Qu'est ce que c'est que [Что такое] божьи люди? – спросил Пьер
– А вот увидишь.
Княжна Марья действительно сконфузилась и покраснела пятнами, когда вошли к ней. В ее уютной комнате с лампадами перед киотами, на диване, за самоваром сидел рядом с ней молодой мальчик с длинным носом и длинными волосами, и в монашеской рясе.
На кресле, подле, сидела сморщенная, худая старушка с кротким выражением детского лица.
– Andre, pourquoi ne pas m'avoir prevenu? [Андрей, почему не предупредили меня?] – сказала она с кротким упреком, становясь перед своими странниками, как наседка перед цыплятами.
– Charmee de vous voir. Je suis tres contente de vous voir, [Очень рада вас видеть. Я так довольна, что вижу вас,] – сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его несчастие с женой, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, одна странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.
Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.
Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.
Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему:
– Как же ты хочешь… Она мне, как сестра, и я не могу тебе описать, как это обидно мне было… потому что… ну, оттого…
Денисов ударил его по плечу, и быстро стал ходить по комнате, не глядя на Ростова, что он делывал в минуты душевного волнения.
– Экая дуг'ацкая ваша пог'ода Г'остовская, – проговорил он, и Ростов заметил слезы на глазах Денисова.
В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.
В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
| Павел Семёнович Гуревич | |
 | |
| Дата рождения: |
13 августа 1933 (90 лет) |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Страна: | |
| Направление: |
Философская антропология, эстетика, психоанализ, аналитическая психология, социология, психология и педагогика, психология рекламы |
| Основные интересы: |
Философская антропология, психоанализ, философия культуры, философия религии, религиоведение, современная западная философия, философия техники, контркультура |
| Награды: |
Медаль «Екатерины Великой» за вклад в развитие отечественного образования (МГУТУ). |
| [gurevich-ps.ru/ h-ps.ru] | |
| Павел Семёнович Гуревич | |
| Место работы: |
Институт философии РАН, Институт психоанализа, МГУ, РГГУ,АНХ, РГТЭУ, МосГУ, МИСИ ИПиСУ |
|---|---|
| Учёная степень: |
кандидат исторических наук, |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: | |
| Известные ученики: | |
Па́вел Семёнович Гуре́вич (13 августа 1933, Улан-Удэ) — известный российский философ, культуролог[1][2] и социолог[3], кандидат исторических наук, доктор филологических наук, доктор философских наук, профессор, академик РАЕН. Специалист по философской антропологии, современной западной философии, философии культуры, клинической психологии, психоанализу, трансперсональной психологии. Практикующий сертифицированный психоаналитик. Исследователь нетрадиционных религий и культов.[4]
Содержание
Биография
Родился 13 августа 1933 года в г. Улан-Удэ, Бурятской АССР в еврейской семье[5].
Отец — Семён Моисеевич Гуревич (1905—1941) — кузнец, погиб в Великую Отечественную войну[5].
Мать — Ривекка Ануфриевна Гуревич (1907—1994)[5].
Павел был в семье последним, четвёртым ребёнком.
Семья
- Жена — Евгения Антоновна Гуревич (в девичестве Буданова) (1937—2012) — работала музыкальным редактором Гостелерадио[5].
- Дочь — Кристина Павловна Матутите (в девичестве Гуревич) (род. 1970) — кандидат философских наук[6], работает в сфере рекламы, Кристина замужем за литовцем, у неё есть сын[5].
Профессиональная деятельность
В школе увлекался журналистикой и театральным искусством. Был создателем радиотеатра в г. Улан-Удэ.
В 1955 году окончил историко-филологический факультет Уральского государственного университета им. А. М. Горького[7][8]. После его окончания вернулся в Бурятию.
1955—1961 гг. — работал в газете «Правда Бурятии» в качестве литературного сотрудника, затем заведующего отделом информации, членом редколлегии газеты.
1961—1962 гг. — главный редактор художественного вещания Бурятского комитета по радиовещанию и телевидению.
1962—1965 гг. — учился в аспирантуре МГУ им. Ломоносова на факультете журналистики[7].
В 1965 году защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата исторических наук по теме «Средства массовой коммуникации в отечественной истории культурной революции».[7].
1966—1970 гг. — руководил отделом в Гостелерадио СССР. Затем стал заместителем главного редактора общественно-политического журнала РТ. Позже был заместителем главного редактора научно-методической службы Комитета по радиовещанию и телевидению СССР.
С 1970 года работает в АН СССР в Научном совете по проблемам зарубежных идеологических течений.
В 1978 году защитил диссертацию на соискание учёной степени доктора филологических наук по теме диссертации «Роль американских литературных журналов в массовых идеологических процессах».[7]
С 1984 года руководит различными научными подразделениями Института философии РАН (в том числе и лабораторией «Философская классика и современность»)[7][8][9]. В настоящее время заведует сектором истории антропологических учений Института философии РАН[7].
В 1991 году в МПГУ имени В. И. Ленина защитил диссертацию на соискание учёной степени доктора философских наук по теме «Человек как объект социально-философского анализа» с присуждением учёной степени доктора философских наук.[10]. В том же году присвоено учёное звание профессора.
Был сооснователем и в 1995—1997 ректором Института гуманитарного образования и психоанализа Академии гуманитарных исследований[8][11][12].
1996—1998 гг. декан факультета психологии Института государственного администрирования[12].
1998—2000 гг. декан психоаналитического факультета Московского психолого-социального института.
2001—2010 гг. заведующий кафедры психологии и педагогики в МГУТУ[12].
С 2002 года[12] — директор Института психоанализа и социального управления.[13]
Руководитель Лаборатории личностного роста Института фундаментальных и прикладных исследований Московского гуманитарного университета[14], профессор Московского государственного университета и Академии народного хозяйства[7].
С 2009—2013 года заведующий кафедрой психологии Российского государственного торгово-экономического университета[7].
Заведующий клиникой глубинной психологии П. С. Гуревича (Москва)[12].
Под научным руководством П. С. Гуревича подготовлено более 25 кандидатов и докторов наук[5]. Из них 22 кандидата философских наук, 2 кандидата психологических наук и 7 докторов философских наук[6].
Лекционные курсы
Философская антропология, эстетика, психоанализ, аналитическая психология, социология, психология и педагогика, психология рекламы и др.
Учебные и учебно-методические разработки
П. С. Гуревич - автор ряда вузовских и школьных учебников, в том числе "Человек. IX класс" (1995, 1997), "Обществознание 10 класс" (2007), "Обществознание 11 класс" (2008), "Основы философии" (2007), "Философия. Учебник для психологов" (2004), "Религиоведение" (2007), "Психология чрезвычайных ситуаций" (2007), "Политическая психология" (2008), "Философская антропология" (2008), "Психология личности" (2009), "Психология рекламы: историко-аналитическое и философское содержание" (2009), "Культурология" (2010), "Основы философии" (2011), "Культурология" (2011), "Эстетика" (2011), "Философия для экономистов" (2012), "Философия" (2012), "Этика" (2013), "Психоанализ" (2013), "Религиоведение" (2014) и др.
Членство в научных и общественных организациях
Вице-президент Академии гуманитарных исследований (с 1995)[7], действительный член РАЕН (с 1995)[7], Нью-Йоркской академии наук[7], Международной академии информатизации[7], Академии педагогических и социальных наук[7].
С 1996 года является президентом Московской межрегиональной психоаналитической ассоциации[11], одним из учредителей и членов бюро Российской психоаналитической ассоциации[11][15]. Член президиума Всесоюзной ассоциации трансперсоналистов[11]. Почетный профессор социологии Калифорнийского университета[7].
Участие в научных изданиях
Один из авторов «Атеистического словаря» и словаря «Религии и народы современной России».
Главный редактор философско-психоаналитических журналов «Архетип»[8] (с 1995) и «Эдип»; ведущих рецензируемых научных журналов "Философия и культура"[16], «Психология и психотехника» (с 2008)[17], а также - научных журналов "Филология: научные исследования", "Педагогика и просвещение" и зам. главного редактора электронных журналов "Философские исследования", "Психология и психотехника", "Педагогика и просвещение", "Филологические исследования". Член редакционных коллегий научных журналов «Философские науки»[9], «Новые идеи в философии»[9][18] и «Психоаналитический вестник»[8]. Главный редактор издательства Академии гуманитарных исследований.
Научная деятельность
С 1970 по 1984 годы П. С. Гуревич занимался массовыми идеологическими процессами западного общества. Выдвинул идею о том, что социальная мифология является феноменом, порождённым выходом народных масс на историческую арену. Установил, что в условиях современного мира пропаганда заменяет собой идеологию, которая может проявляться в различных образах. Получили признание мысли Гуревича о том, что процесс идеологизации постоянно сменяется иным феноменом — реидеологизацией. Во второй половине 80-х гг. многие работы посвящены исследованию феномена мистицизма, в которых дано расширенное число признаков, по которым можно определить мистический опыт свойственный всем религиям и отделить его от научного. В то же время Гуревич показал, что мистицизм является неотъемлемой часть человеческой культуры и доказал, что мистика никогда не исчезает, а постоянно присутствует в теле культуры. В книгах и статьях по философии культуры, П. С. Гуревич развил ряд новых идей, таких как форумность культур, то есть их равнопредставленность в человеческом обществе, универсальность совокупного духовного опыта, а также место контркультуры в развитии культуры. Отличие субкультуры от контркультуры, по Гуревичу, состоит в том, что контркультура есть глашатай новой духовности. Им были проведены исследования по составлению таких культурных феноменов, как фундаментализма и модернизма. Показана их внутреннюю связь — элитарного и массового, эзотерического и профанного. П. С. Гуревич нашёл своё определение границ философии культуры, проследил её зарождение и историю. В работах 90-х гг. Гуревич рассмотрел семиотическую природу культуры, её символические формы. Гуревич показал также, что философию следует рассматривать не как форму научного знания, а как самостоятельный, особенный способ постижения бытия. Он обосновывает также идею «антропологического поворота» в философии, раскрывает мировоззренческий смысл понятия «природа» и «сущность» человека. Им была представлена философская антропология, как самостоятельная область философского знания, самостоятельное направление в философии и особый метод миропознания, а не просто как междисциплинарная наука. П. С. Гуревич разработал вопрос о типах антропологических учений, о человеческой субъективности, о персоналистической традиции, о модусах человеческого существования. В работах по социальной психологии Гуревич исследовал взаимоотношения философского и психологического знания, занимался вопросами психологии групп и толпы, феноменом деструктивности. Он внес вклад в разработку райхианской и юнгианской типологии. В кн. «Клиническая психология» П. С. Гуревич показал, что шизофрения, маниакально-депрессивный психоз и инволюционная депрессия вообще никак не связаны с органическими повреждениями. Переживание представляется безумным, когда оно выходит за пределы нашего нормального, усредненного, здравого, то есть общепринятого смысла. Однако это совсем не означает, что это чувство не отражает какой-то иной реальности. Значительное место в психологических работах Гуревича занимают проблемы психосексуального развития, психологические особенности людей и способы их приспособления к миру, архетипы коллективного сознания. П. С. Гуревич также рассмотрел специфику гуманитарного знания[5][8][9]. [www.svobodanews.ru/content/transcript/1896137.html рецензия И. Смирнова] на учебник «Культурология», автор Павел Гуревич.
Награды
- Медаль им. «Екатерины Великой» за вклад в развитие отечественного образования (МГУТУ) (2007)[7][12].
Работы под редакцией
Под редакцией и с предисловиями П. С. Гуревича вышло около 40 книг философской классики, в том числе философские произведения Н. А. Бердяева, М. Бубера, У. Джеймса, З. Фрейда, К. Юнга, К. Ясперса и др.[7]
П. С. Гуревич издал 8 томов сочинений Э. Фромма[7].
В качестве составителя и ответственного редактора П. С. Гуревич подготовил антологии:
по философии техники — «Новая технократическая волна на Западе». — М.: «Прогресс», 1986, Жанр: сборник переводов;
по философской антропологии — «Проблема человека в западной философии». — М.: Прогресс, 1988, «Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. Древний мир — эпоха Просвещения». — М.: Политиздат, 1991, «Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. XIX век». — М., 1995, «Феномен человека». — М., 1993, «Это человек: Антропология». — М., 1995;
по общим вопросам философии — «Мир философии» (Т.1-2. М., 1991; совм. с В. И. Столяровым), «Массовая психоаналитическая энциклопедия», — М., 1998, «Культурология» — М., 2000, "Философия" - М., 2002.
В качестве составителя и научного редактора Гуревич П. С. подготовил первую российскую энциклопедию по психоанализу — "Психоанализ. Популярная энциклопедия"/ Гуревич П. С. — М. : Олимп, 1998. — 592 с. — (Серия: Философия. Психология. Социология).
Основные труды
- Гуревич П. С. Критический анализ буржуазных концепций культурного развития освободившихся народов. — В кн.: Борьба идей в современном мире. — М., 1978. — т. 3. — С. 244—259.
- Гуревич П. С. Человек будущего: мифы и реальность. — М., 1979
- Гуревич П. С. Буржуазная идеология и массовое сознание. — М. : Наука, 1980. — 367 с.
- Гуревич П. С. Спасёт ли мессия : «Христомания» в зап. мире. Филос.-публ. очерк / П. С. Гуревич. — М. : Политиздат, 1981. — 272 с.
- Гуревич П. С. Культура для миллионов / П. Гуревич. — М. : Прогресс, 1981. — 152 с.
- Гуревич П. С. Судьбы юных : (Соц. и буржуаз. идеологии о будущем молодёжи) / Павел Гуревич. — М. : Знание, 1982. — 64 с.; 17 см. — (Новое в жизни, науке, технике)
- Гуревич П. С. Социальная мифология / П. С. Гуревич. — М. : Мысль, 1983. — 175 с.
- Гуревич П. С. Ленинские принципы наступательности в борьбе с буржуазной идеологией и современность / П. С. Гуревич. — М. : Б. и., 1983. — 40 с.
- Гуревич П. С. Современные внеконфессиональные религиозные организации на Западе / П. С. Гуревич. — М. : Знание, 1983. — 64 с.; 20 см. — (Новое в жизни, науке, технике).
- Гуревич П. С. Музыка и борьба идей в современном мире / П. С. Гуревич. — М. : Музыка, 1984. — 128 с.
- Гуревич П. С. «Новые религии» и борьба идей : Точка зрения сов. социолога. [Перевод] / Павел Гуревич. — М. : Изд-во агентства печати «Новости», 1984. — 84 с.; 17 см. — (Два мира — две идеологии). (на исп. яз.)
- Гуревич П. С. Возрожден ли мистицизм?: Критич. очерки. — М.:Политиздат, 1984. — 302 с., ил
- Гуревич П. С. Бесхрамовые боги / П. С. Гуревич. — Л. : Лениздат, 1984. — 134 с.; 17 см. — (Мифы и реальность: на фронтах идеол. борьбы).
- Гуревич П. С. «Новые религии» и борьба идей : Точка зрения сов. социологии. [Пер. с рус.] / Павел Гуревич. — М. : Изд-во агентства печати «Новости», 1985. — 83 с.; 16 см. — (Два мира — две идеологии). (на фр. яз.)
- Гуревич П. С. Нетрадиционные религии на Западе и восточные религиозные культы / П. С. Гуревич. — М. : Знание, 1985. — 64 с.; 20 см. — (Науч. атеизм)
- Гуревич П. С. Новая технократическая волна на Западе / П. С. Гуревич. — М. : Знание, 1986. — 63, [1] с.; 17 см. — (Новое в жизни, науке, технике. Философия).
- Гуревич П. С. Новая технократическая волна на Западе : [Сб. ст. : Переводы] / АН СССР, Ин-т философии, Науч. совет при Президиуме АН СССР по филос. и социал. пробл. науки и техники; Сост. и вступ. ст. [с. 3-31] П. С. Гуревича. — М. : Прогресс, 1986. — 450,[1] с.
- Гуревич П. С. Современный мистицизм как феномен буржуазного сознания / П. С. Гуревич. — М. : О-во «Знание» РСФСР, 1987. — 39,[1] с.; 20 см. — (В помощь лектору. О-во «Знание» РСФСР, Секция пропаганды науч. атеизма).
- Гуревич П. С. Мистицизм против человека / Павел Гуревич. — М. : Знание, 1987. — 61,[3] с.; 17 см. — (Новое в жизни, науке, технике. Молодёжная, ISSN 6/1987).
- Гуревич П. С. Культура для миллионов : [Перевод] / П. С. Гуревич. — М. : Прогресс, Б. г. (1987). — 269 с. (на лаос. яз.)
- Гуревич П. С. Пропаганда в идеологической борьбе : [Учеб. пособие для вузов] / П. С. Гуревич. — М. : Высш. шк., 1987. — 262,[1] с.
- Гуревич П. С. Возрожден ли мистицизм? : Критич. очерки : [Пер. с рус.] / П. Гуревич. — Рига : Авотс, 1988. — 393,[2] с.; 17 см. (на латыш. яз.)
- Гуревич П. С. Современный мистицизм: истоки и современность : [Пер. с рус.] / П. Гуревич. — М. : Прогресс, 1988. — 302,[2] с. : ил.; 20 см. ISBN 5-01-000566-2 (на фр. яз.)
- Гуревич П. С. Диалог культур или духовная экспансия? : [Пер. с рус.] / Павел Гуревич. — М. : Прогресс, Б. г. (1989). — 190,[1] с.; 20 см. ISBN 5-01-002002-5 (на англ. яз.)
- Гуревич П. С. Возрожден ли мистицизм? : [Перевод] / П. С. Гуревич. — Ереван : Айастан, 1989. — 392,[2] с.; 21 см. ISBN 5-540-00576-9 (на арм. яз.)
- Гуревич П. С. Человек и культура : (Филос. заметки) : [Перевод] / Павел Гуревич. — М. : Изд-во Агентства печати «Новости», 1989. — 78,[1] с. : ил.; 17 см. — (Человек в современ. мире).
- Гуревич П. С. Гуманизм: традиции и парадоксы : [Перевод] / Павел Гуревич. — М. : Изд-во Агентства печати «Новости», 1989. — 126,[1] с. (на исп. яз.)
- Гуревич П. С. Гуманизм и вера : (Дискус. вопр. взаимоотношений современ. религ. сознания и свет. гуманист. традиции) / П. С. Гуревич. — М. : Знание, 1990. — 63 с.; 20 см. — (1/1990). ISBN 5-07-000840-4
- Гуревич П. С. Приключения имиджа : Типология телевиз. образа и парадоксы его восприятия / П. С. Гуревич. — М. : Искусство, 1991. — 219,[2] с., [16] л. ил.; 20 см. ISBN 5-210-02533-0
- Гуревич П. С. Этика Артура Шопенгауэра : (Из цикла «История этич. учений») / П. С. Гуревич. — М. : Знание, 1991. — 62,[2] с.; 17 см. — (Новое в жизни, науке, технике. Подпис. науч.-попул. сер. «Этика»; 9/1991). ISBN 5-07-002094-3
- Гуревич П. С. Куда идешь, человек? / П. С. Гуревич. — М. : Знание, Б. г. (1991). — 46,[1] с. : ил.; 21 см. — (Знак вопроса; 7,91). ISBN 5-07-002031-5
- Эрос. Страсти человеческие : [Сборник / Предисл. П. С. Гуревича]. — М. : ГА «АСПОЛ», 1992. — 332,[2] с. : ил.; 21 см. ISBN 5-87056-006-3
- Гуревич П. С. Философия культуры : Пособие для студентов гуманит. вузов / П. С. Гуревич. — М. : АО «Аспект-пресс», 1994. — 314,[2] с.; 22 см. ISBN 5-86318-101-X
- Всемирное писание: сравнительная антология священных текстов/ Под общ. ред. проф. П. С. Гуревича: пер. с англ. — М.: Республика, 1995.
- Гуревич П. С. Философия культуры : Учеб. пособие для студентов гуманит. вузов / П. С. Гуревич. — 2-е изд., доп. — М. : Аспект пресс, 1995. — 286,[2] с.; 21 см. ISBN 5-7567-0006-4
- Гуревич П. С. Человек : Учеб. пособие для общеобразоват. учеб. заведений : 9-й кл. / П. С. Гуревич. — М. : Изд. дом «Дрофа», 1995. — 333,[1] с. : ил.; 21 см. ISBN 5-7107-0491-1
- Гуревич П. С. Культурология : Учеб. пособие / П. С. Гуревич. — М. : Знание, 1996. — 286,[1] с.; 20 см. ISBN 5-07-002738-7
- Гуревич П. С. Философская антропология / Гуревич П. С., Шокуев К. Б. — Нальчик : Эльбрус, 1996. — 317,[1] с.; 21 см. ISBN 5-7680-0972-8
- Гуревич П. С. Введение в философию : Учеб. пособие для учащихся 10-11-х кл. сред. шк. / П. С. Гуревич. — М. ; Назрань : АСТ : Олимп, 1997. — 397,[2] с.; 21 см. ISBN 5-7841-0221-4
- Гуревич П. С. Философский словарь. Учебное пособие для общеобразовательной школы. — М., 1997
- Гуревич П. С. Методическое пособие по философии. Учебное пособие для общеобразовательной школы. — М., 1997
- Гуревич П. С.Философская антропология : Учеб. пособие / П. С. Гуревич; Ин-т философии Рос. акад. наук, Акад. гуманитар. исслед. — М. : Вестник, 1997. — 443 с.; 21 см. — (Серия «Universa»). ISBN 5-89457-002-6
- Гуревич П. С. Человек и культура : Основы культуроведения : 10-11 кл. : Учеб. для учащихся гуманитар. шк., гимназий, лицеев / П. С. Гуревич. — М. : Дрофа, 1998. — 381 с., [16] л. ил., портр.; 20 см. — (Обществознание). ISBN 5-7107-1613-8
- Гуревич П. С. Культурология: Элементарный курс: Учеб. пособие. — М.: «Юрайт», 1998
- Гуревич П. С. Психоанализ : Попул. энцикл. / Сост. и науч. ред. д. филос. наук, проф. П. С. Гуревича. — М. : ОЛИМП : АСТ, 1998. — 589 с.; 27 см. — (Философия. Психология. Социология). ISBN 5-7390-0486-1
- Гуревич П. С. Страх : Антология : Филос. маргиналии проф. П. С. Гуревича. — М. : Алетейа, 1998. — 402 с. : ил.; 20 см. — (Серия «Страсти человеческие»). ISBN 5-89321-025-5
- Гуревич П. С. Эрос : Антология : Филос. маргиналии проф. П. С. Гуревича. — М. : Алетейа, 1998. — 354 с.; 20 см. — (Серия «Страсти человеческие»). ISBN 5-89321-024-7
- Гуревич П. С. Гуманитарный словарь. — М., 1998
- Гуревич П. С. Современный гуманитарный словарь-справочник : Философия, психология, социология, культурология / П. С. Гуревич. — М. : АСТ : Олимп, 1999. — 525 с.; 23 см. ISBN 5-7390-0516-7 (Олимп)
- Гуревич П. С. Культурология : Учеб. для студентов вузов / П. С. Гуревич. — 3. изд., перераб. и доп. — М. : Гардарики, 1999. — 278 с.; 21 см. — (Disciplinae). ISBN 5-8059-0012-2
- Гуревич П. С. Культурология : Учеб. пособие / П. С. Гуревич. — 2-е изд., дораб. — М. : Знание, 1998. — 286,[1] с.; 21 см. ISBN 5-07-002794-8
- Гуревич П. С. Культурология : Учеб. пособие / П. С. Гуревич. — М. : Знание, 1999. — 287, [1] с.; 20 см. ISBN 5-07-002850-2
- Гуревич П. С. Психология : Учеб. пособие / П. С. Гуревич. — М. : Знание, 1999. — 303 с.; 20 см. ISBN 5-07-002858-8
- Гуревич П. С. Культурология : Учеб. пособие / П. С. Гуревич. — 2. изд., перераб. — М. : Знание, 2002. — 287, [1] с.; 20 см. ISBN 5-07-002936-3
- Гуревич П. С. Философия человека : [Монография] / П. С. Гуревич; Рос. акад. наук. Ин-т философии. — М. : ИФРАН, 1999-____. — 17 см. ISBN 5-201-02010-0
- Философия человека : [Монография] / П. С. Гуревич; Рос. акад. наук. Ин-т философии. — М. : ИФРАН, 1999-____. — 17 см. Ч. 1. — 1999. — 218, [3] с.
- Философия человека : [Монография] / П. С. Гуревич; Рос. акад. наук. Ин-т философии. — М. : ИФРАН, 1999-____. — 17 см. Ч. 2. — 2001. — 206, [3] с.
- Гуревич П. С. Основы философии : Учеб. пособие для студентов сред. спец. учеб. заведений / П. С. Гуревич. — М. : Гардарики, 2000. — 436 с.; 22 см. — (Серия «Fundamenta» : Учеб. лит. для сред. спец. учеб. заведений). ISBN 5-8297-0046-8
- Гуревич П. С. Обществознание : Пособие для поступающих в вузы / П. С. Гуревич. — М. : Центр гуманитар. образования, 2000. — 399 с.; 22 см. — (Гуманитарное образование в России). ISBN 5-7662-0081-1
- Гуревич П. С. Обществознание : Учеб. пособие для 9 кл. / П. С. Гуревич. — М. : Центр гуманитар. образования, 2000. — 415 с. : ил.; 21 см. — (Гуманитарное образование в России). ISBN 5-7662-0059-5
- Гуревич П. С. Культурология : Хрестоматия / Сост. П. С. Гуревич. — М. : Гардарики, 2000. — 589 с.; 22 см. ISBN 5-8297-0063-8
- Гуревич П. С. Популярный психологический словарь / П. С. Гуревич. — М. : Знание, 2001. — 270, [1] с.; 20 см. ISBN 5-07-002899-5
- Гуревич П. С. Культурология : Элементар. курс : [Учеб. пособие] / П. С. Гуревич. — М. : Гардарики, 2001. — 335 с.; 21 см. ISBN 5-8297-0071-9
- Гуревич П. С. Философская антропология. — М., 2001
- Гуревич П. С. Клиническая психология : Комплексы. Неврозы. Психозы / П. С. Гуревич. — М. : Nota bene, 2001. — 509, [1] с.; 21 см. ISBN 5-8188-0047-4
- Гуревич П. С. Философия культуры. — М., 2001
- Гуревич П. С. Психологический словарь. — М., 2001
- Гуревич П. С. Человек и культура : Основы культуроведения : 10-11 кл. : Пособие для учащихся шк. гуманитар. профиля / П. С. Гуревич. — 2. изд., испр. — М. : Дрофа, 2001. — 381, [1] с., [16] л. ил., портр.; 21 см. — (Обществознание). ISBN 5-7107-1613-8
- Гуревич П. С. Культурология : Учеб. для студентов вузов / П. С. Гуревич. — 3. изд., перераб. и доп. — М. : Гардарики, 2002. — 278 с.; 22 см. — (Disciplinae). ISBN 5-8297-0048-4 (в пер.)
- Гуревич П. С. Философия : Хрестоматия / Сост. П. С. Гуревич. — Москва : Гардарики, 2002. — 543 с.; 21 см. — (Disciplinae). ISBN 5-8297-0122-7
- Гуревич П. С. Культурология. Учебник для ВУЗов. — М.: «Гардарики», 2003
- Культурология : Учеб. для вузов / П. С. Гуревич. — М. : Проект, 2003 (Электросталь : Книж. ф-ка ј 1). — 332, [1] с.; 20 см. — (Факультет). ISBN 5-901660-18-8
- Гуревич П. С. Философия : Учеб. для вузов / П. С. Гуревич. — М. : Проект, 2003. — 348 с.; 20 см. — (Факультет). ISBN 5-901660-29-3
- Гуревич П. С. Философия : учеб. для психологов : учеб. пособие по дисциплине «Философия» для гуманитар. и соц.-экон. направлений подгот. и специальностей высш. проф. образования / П. С. Гуревич ; Рос. акад. образования, Моск. психолого-соц. ин-т. — М. : Изд-во Моск. психолого-социального ин-та ; Воронеж : МОДЭК, 2004 (ФГУП Издат.-полигр. фирма Воронеж). — 1123, [1] с.; 20 см. ISBN 5-89502-473-4
- Гуревич П. С. Психология и педагогика : Учебник для вузов / П. С. Гуревич. — М. : Проект, 2004 (ГП Владимир. книж. тип.). — 348, [1] с.; 21 см. — (Факультет). ISBN 5-901660-35-8
- Гуревич П. С. Философия образования / П. С. Гуревич, О. К. Филатов ; М-во образования Рос. Федерации, Моск. гос. ун-т технологий и упр. — Уфа : Гилем, 2004-____. — 21 см. Кн. 1: Философия воспитания (от античности до эпохи Просвещения). — 2004. — 363 с. ISBN 5-7501-0470-2
- Гуревич П. С. Проблема целостности человека / П. С. Гуревич ; Рос. акад. наук, Ин-т философии. — М. : ИФ РАН, 2004 (ЦОП Ин-та философии РАН). — 176, [2] с.; 18 см. ISBN 5-201-02108-5 (в обл.)
- Гуревич П. С. Культурология : [учеб. пособие] : элементар. курс / П. С. Гуревич. — М. : Гардарики, 2004. — 335 с.; 21 см. ISBN 5-8297-0071-9
- Гуревич П. С. Основы философии : Учеб. пособие для студентов сред. спец. учеб. заведений / П. С. Гуревич. — М. : Гардарики, 2004 (ОАО Можайский полигр. комб.). — 437 с.; 22 см. — (Серия «FUNDAMENTA» : Учеб лит. для сред. спец. учеб. заведений). ISBN 5-8297-0046-8
- Гуревич П. С. Я познаю мир. Тайны красоты : энциклопедия : для сред. шк. возраста / П. С. Гуревич. — М. : АСТ [и др.], 2004 (Тип. изд-ва Самар. Дом печати). — 397 с. : ил.; 21 см. ISBN 5-17-024654-4 (ООО «Изд-во АСТ»)
- Гуревич П. С. Практическая психология для всех: клинический психоанализ. Образование и наука. — М.: «ОЛМА Медиа Групп», 2005
- Гуревич П. С. Психология : учеб. пособие / П. С. Гуревич. — М. : Старик Ватулинг, 2005 (ГУП ИПК Ульян. Дом печати). — 715 с.; 22 см. ISBN 5-902854-01-6
- Гуревич П. С. Религиоведение : учеб. пособие / П. С. Гуревич ; Рос. акад. образования, Моск. психол.-соц. ин-т. — М.; Воронеж, 2005 (Воронеж : ФГУП ИПФ Воронеж). — 693, [1] с.; 21 см. — (Библиотека психолога). ISBN 5-89502-530-7
- Гуревич П. С. Психология рекламы : учеб. для студентов вузов / П. С. Гуревич. — М. : ЮНИТИ, 2005. — 288 с. : ил.; 22 см. — (Серия «Учебники профессора П. С. Гуревича»). ISBN 5-238-00936-4
- Гуревич П. С. Философия : учебник для студентов высших учебных заведений / П. С. Гуревич. — Москва : ЮНИТИ, 2005. — 396 с. : ил.; 22 см. — (Учебники профессора П. С. Гуревича) (Познание. Вера. Свершение). ISBN 5-238-00946-1
- Гуревич П. С. Этика : учеб. для сред. проф. учеб. заведений / П. С. Гуревич. — М. : ЮНИТИ, 2005 (ГУП ИПК Ульян. Дом печати). — 351 с.; 22 см. — (Учебники профессора П. С. Гуревича) (Познание. Вера. Свершение). ISBN 5-238-00906-2
- Гуревич П. С. Психология : учеб. для студентов вузов / П. С. Гуревич. — М. : ЮНИТИ, 2005 (ГУП ИПК Ульян. Дом печати). — 318, [1] с. : ил.; 22 см. — (Учебники профессора П. С. Гуревича) (Познание. Вера. Свершение). ISBN 5-238-00905-4
- Гуревич П. С. Эстетика : учеб. для студентов вузов / П. С. Гуревич. — Москва : ЮНИТИ, 2006. — 303 с. : ил.; 22 см. — (Учебники профессора П. С. Гуревича). ISBN 5-238-01021-4
- Гуревич П. С. Этика : учеб. для студентов вузов / П. С. Гуревич. — Москва : ЮНИТИ, 2006. — 415, [1] с.; 22 см. — (Познание. Вера. Свершение) (Учебники профессора П. С. Гуревича). ISBN 5-238-01023-0
- Гуревич П. С. Культурология : учеб. для сред. проф. учеб. заведений / П. С. Гуревич. — М. : ЮНИТИ, 2006 (ГУП ИПК Ульян. Дом печати). — 326, [1] с. : ил.; 22 см. — (Учебники профессора П. С. Гуревича. Познание. Вера. Свершение). ISBN 5-238-00967-4
- Гуревич П. С. Психологический словарь : А — Я / П. С. Гуревич. — Москва : ОЛМА Медиа Групп, 2007. — 798, [1] с.; 22 см. ISBN 978-5-373-00614-9
- Гуревич П. С. Психология и педагогика : учеб. для студентов вузов / П. С. Гуревич. — М. : ЮНИТИ, 2005 (ГУП ИПК Ульян. Дом печати). — 318, [2] с. : ил.; 22 см. — (Учебники профессора П. С. Гуревича) (Познание. Вера. Свершение). ISBN 5-238-00904-6
- Гуревич П. С. Культурология : учебник для студентов вузов / П. С. Гуревич. — [4-е изд., стер.]. — Москва : Гардарики, 2006 (Можайск (Моск. обл.) : Можайский полиграфкомбинат). — 278 с.; 22 см. — (Disciplinae). ISBN 5-8297-0048-4
- Гуревич П. С. Культурология : [Микрофильм] : учебник для студентов высших учебных заведений / П. С. Гуревич. — 4-е изд., стер. — Москва : Гардарики, 2007. — 280 с.; 22 см. — (Disciplinae).ISBN 978-5-8297-0048-5
- Гуревич П. С. Психология чрезвычайных ситуаций : учебное пособие для студентов вузов / П. С. Гуревич. — Москва : ЮНИТИ, 2007. — 494 с.; 22 см. — (Серия «Актуальная психология»). ISBN 978-5-238-01246-9
- Гуревич П. С. Психоанализ : учебное пособие / П. С. Гуревич. — Москва : ЮНИТИ, 2007. — 479 с.; 22 см. — (Актуальная психология). ISBN 978-5-238-01244-5
- Гуревич П. С. Культурология : учеб. для студентов вузов / Гуревич П. С. — 4-е изд., стер. — М. : Гардарики, 2007 (Можайск (Моск. обл.) : Можайский полиграфкомбинат). — 280 с. — (Disciplinae). ISBN 978-5-8297-0048-5
- Гуревич П. С., Николаева Е. З.Обществознание. 10 класс : учебник для общеобразовательных учреждений / П. С. Гуревич, Е. З. Николаева. — Москва : Мнемозина, 2007. — 188, [3] с. : цв. ил., табл.; 23 см. ISBN 978-5-346-00858-3
- Гуревич П. С. Религиоведение : учебное пособие / П. С. Гуревич. — 2-е изд., стер. — Москва : Изд-во Московского психолого-социального ин-та ; Воронеж : Изд-во НПО «МОДЭК», 2007. — 695 с.; 21 см. — (Библиотека студента / Российская акад. образования, Московский психолого-социальный ин-т). ISBN 978-5-9770-0127-4
- Гуревич П. С. Основы философии : учебное пособие для студентов средних специальных учебных заведений / П. С. Гуревич. — Москва : Гардарики, 2007 (Можайск (Моск. обл.) : Можайский полиграфкомбинат). — 437 с.; 21 см. — (Fundamenta). ISBN 5-8297-0046-8
- Гуревич П. С. Практическая психология для всех : клинический психоанализ / П. С. Гуревич. — Москва : ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2007. — 509, [1] с. : ил.; 22 см. ISBN 978-5-373-00612-5
- Гуревич П. С. Философия : учебник для психологов : учебное пособие по дисциплине «Философия» для гуманитарных и социально-экономических направлений подготовки и специальностей высшего профессионального образования / П. С. Гуревич ; Российская акад. образования, Московский психолого-социальный ин-т. — 2-е изд., стер. — Москва ; Воронеж : Изд-во Московского психолого-социального ин-та, 2007. — 1127 с.; 21 см. — (Библиотека студента). ISBN 978-5-9770-0222-6 (МПСИ)
- Гуревич П. С. Политическая психология : учебное пособие для студентов высших учебных заведений / П. С. Гуревич. — Москва : ЮНИТИ, 2008. — 542 с.; 22 см. — (Актуальная психология). ISBN 978-5-238-01429-6
- Гуревич П. С. Обществознание. 11 класс : учебник для общеобразовательных учреждений / П. С. Гуревич, Е. З. Николаева. — Москва : Мнемозина, 2008. — 302, [1] с. : ил., цв. ил., портр., табл.; 22 см. ISBN 978-5-346-00919-1
- Гуревич П. С. Культурология. Гриф УМЦ «Профессиональный учебник». — М.: «Юнити», 2008. — (Учебники профессора П. С. Гуревича)
- Гуревич П. С. Буржуазная идеология и массовое сознание [микроформа]. — М. : РГБ, 2008. — 1 рулон; 35 мм. Оригинал: М. : Наука,1980 367 с.
- Гуревич П. С. Основы философии : учебное пособие для студентов средних специальных учебных заведений / П. С. Гуревич. — Москва : Гардарики, 2008. — 437 с.; 21 см. — (Серия «Fundamenta» : учебная литература для студентов образовательных учреждений СПО).ISBN 978-5-8297-0046-1
- Гуревич П. С. Философия религии : хрестоматия : учебное пособие / Российская акад. образования, Московский психолого-социальный ин-т; сост. и отв. ред. П. С. Гуревич. — Москва : Изд-во Московского психолого-социального ин-та ; Воронеж : Изд-во НПО «МОДЭК», 2008 (Воронеж : ИПФ Воронеж). — 598 с.; 21 см. — (Библиотека студента). ISBN 978-5-89502-827-8 (МПСИ)
- Гуревич П. С. Психология личности : учебное пособие для студентов высших учебных заведений / П. С. Гуревич. — Москва : ЮНИТИ, 2009. — 559 с. : ил.; 22 см. — (Актуальная психология). ISBN 978-5-238-01588-0
- Гуревич П. С. Психология рекламы : историко-аналитическое и философское содержание : учебное пособие для студентов высших учебных заведений гуманитарных специальностей / П. С. Гуревич. — Ростов-на-Дону : Феникс, 2009. — 459, [2] с. : табл.; 25 см. — (Серия «Высшее образование»). ISBN 978-5-222-14768-9
- Гуревич П. С. Философские ракурсы культуры / П. С. Гуревич. — Москва : Изд-во Омега-Л, 2009. — 427 с.; 21 см. ISBN 978-5-370-01480-2
- Гуревич П. С. Психология рекламы : [Микроформа] : учеб. для студентов вузов / П. С. Гуревич. — М. : РГБ, 2009. — 1 рулон; 35 мм. Оригинал: М. : ЮНИТИ,2005 288 с. : ил. ;22 см Серия «Учебники профессора П. С. Гуревича» 2 05-72/48 5-238-00936-4
- Гуревич П. С. Расколотость человеческого бытия / Павел Гуревич ; Российская академия наук, Ин-т философии. — Москва : ИФ РАН, 2009. — 197, [2] с.; 20 см. ISBN 978-5-9540-0144-0
- Гуревич П. С. Культурология : учебное пособие / П. С. Гуревич. — Москва : Изд-во ОМЕГА-Л, 2009. — 427 с.; 22 см. — (Университетский учебник). ISBN 978-5-370-01021-7
- Гуревич П. С. Обществознание. 11-й класс [Текст] : учебник для общеобразовательных учреждений (базовый уровень) / П. С. Гуревич, Е. З. Николаева. — 2-е изд., стер. — Москва : Мнемозина, 2010. — 302, [1] с. : цв. ил.; 22 см. ISBN 978-5-346-01570-3
- Гуревич П. С. Обществознание. 10 класс [Текст] : учебник для общеобразовательных учреждений (базовый уровень) / П. С. Гуревич, Е. З. Николаева. — 3-е изд., стер. — Москва : Мнемозина, 2010. — 188, [3] с. : ил., цв. ил., табл.; 23 см. ISBN 978-5-346-01569-7
- Гуревич П. С. Философия образования. Книга вторая: Философия воспитания (От античности до эпохи Просвещения). — М.: «Старик Ватулинг», 2011. — 448 с.
- Гуревич П. С. Философская антропология: исторический очерк и актуальные проблемы: монография. — Germany, Saarbrucken: LAP LAMBER Academic Publishing, 2011. — 434 с.
- Гуревич П. С. Культурология [Текст] : учебник для студентов высших учебных заведений / П. С. Гуревич. — 5-е изд., перераб. и доп. — Москва : КноРус, 2011. — 448 с.; 22 см. ISBN 978-5-406-00852-2 (Учебники профессора П. С. Гуревича)
- Гуревич П. С. Основы философии [Текст] : учебное пособие для студентов средних учебных заведений / П. С. Гуревич. — Москва : КноРус, 2011. — 477, [1] с.; 21 см. — (Среднее профессиональное образование) (Учебное пособие). ISBN 978-5-406-00497-5
- Гуревич П. С. Эстетика [Текст] : учебное пособие / П. С. Гуревич. — Москва : КноРус, 2011. — 454 с.; 22 см. ISBN 978-5-406-00349-7
- Гуревич П. С. Философское постижение человека: проблемы, тенденции и новые темы философской антропологии: монография. — Germany, Saarbrucken: LAP LAMBER Academic Publishing, 2011. — 664 с.
- Гуревич П. С. Феноменология бессознательного: личность в психоанализе: монография. — Germany, Saarbrucken: LAP LAMBER Academic Publishing, 2011. — 650 с.
- Гуревич, П. С. Психоанализ личности / П. С. Гуревич. – М.: Институт общегуманитарных исследований, 2011. – 400 с.
- Гуревич П. С. Философия: учебник для бакалавров / П. С. Гуревич. — М.: Юрайт, 2012. – 574 с.
- Гуревич П. С. Философия для экономистов: учеб. пособие / П. С. Гуревич. — М.: НОУ ВПО Московский психолого-социальный университет, 2012. – 464 с.
- Гуревич П. С. Культурология в системе современного гуманитарного знания: учеб. пособие / П. С. Гуревич. — СПб: СПбГУП, 2012. – 92 с.
- Гуревич П. С. Психология: учебник для бакалавров / П. С. Гуревич. — М.: Юрайт, 2012. – 608 с.
- Гуревич П. С. Философское толкование человека: монография / П. С. Гуревич. – М.: Центр гуманитарных инициатив, 2012. – 472 c.
- Гуревич П. С. Программа и тематическое планирование для общеобразовательных учреждений. Обществознание. 10—11 классы (базовый уровень) / [авт.-сост. П. С. Гуревич, Т. Ф. Григоренко]. — М. : Мнемозина, 2012. — 78 с.
- Спектр антропологических учений. Вып. 4 / Рос. акад. наук, Ин-т философии; Отв. ред. П. С. Гуревич. М.: ИФ РАН, 2012. 159 с.
- Гуревич П. С. Философская интерпретация человека (К 80-летию проф. П. С. Гуревича) / П. С. Гуревич. М. Рос. акад. наук, Ин-т философии; Ин-т научной информации по общественным наукам РАН. СПб: Петроглиф, 2013. 428 с. (Серия «Humanitas»).
- Гуревич П. С.Психоанализ. Т. 1. Фрейдизм и неофрейдизм: Учебник для магистров / П. С. Гуревич. – 2-ое изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2013. 531 с.
- Гуревич П. С.Психоанализ. Т. 2. Современная глубинная психология: Учебник для магистров / П. С. Гуревич. – 2-ое изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2013. 564 с.
- Гуревич П. С. Основы философии: Учебн. пособие / П. С. Гуревич. – 2-ое изд., стер. М.: КНОРУС, 2013. 480 с.
- Гуревич П. С.Политическая психология: Учебник для бакалавров / П. С. Гуревич. – 2-ое изд. М.: Юрайт, 2013. 565 с.
- Гуревич П. С.Психология и педагогика: Учебник для бакалавров / П. С. Гуревич. – 2-ое изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2013. 479 с.
- Гуревич П. С.Этика: Учебник для бакалавров / П. С. Гуревич. – 2-ое изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2013. 516 с.
- Гуревич П. С.Обществознание. 10 класс: учебник для общеобразоват. учреждений (базовый уровень). 5-е изд., стер. М.: Мнемозина, 2013. 304 с. : ил. (в соавт.) (Гриф Министерства образования и науки РФ).
- Гуревич П. С.Обществознание. 11 класс: учебник для общеобразоват. учреждений (базовый уровень). 4-е изд., стер. М.: Мнемозина, 2013. 303 с. : ил. (в соавт.) (Гриф Министерства образования и науки РФ).
Научные статьи
- Гуревич П. С. Философское мировоззрение // Философия и культура. 2012. № 12 (60). С. 4-5. 0,2 а. л.
- Гуревич П. С. Последствия сексуальной революции // Психология и психотехника. 2012. № 12 (51). С. 4-7. 0,4 а. л.
- Гуревич П. С. Здоровый человек как муляж // Филология: научные исследования. 2012. № 4 (08). С. 3-4. 0,2 а. л.
- Гуревич П. С. Эстетическая концепция И. Канта // Педагогика и просвещение. 2012. № 4 (08). С. 13-22. 1,1 а. л.
- Гуревич П. С. Аватары и симулякры российской политики // Вестник аналитики. 2012. № 4 (50). С. 10-16. 0,5 а. л.
- Гуревич П. С. Культурология и философия культуры // Вестник Ишимского государственного педагогического института им. П. П. Ершова. 2012. № 1 (3). С. 18-30. 1,8 а. л.
- Гуревич П. С. Возможна ли философская антропология? // Логико-философские исследования. Вып. 5 / Отв. ред. Ю. В. Ивлев. М., 2012. 294 с. С. 144-158. 1 а. л.
- Гуревич П. С. Проблема элиты нашего времени // Социология в современном мире: наука, образование, творчество: сб. ст. Вып. 5 / под ред. О. Н. Колесниковой, Е. А. Попова. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2013. 356 с. С. 7-12. 0,3 а. л.
- Гуревич П. С. Жизненный мир человека // Философия и культура. 2013. № 1 (61). С. 7-8. 0,2 а. л.
- Гуревич П. С. Эстетические взгляды А. Шопенгауэра // Философия и культура. 2013. № 1 (61). С. 119-128. 1 а. л.
- Гуревич П. С. Анима // Психология и психотехника. 2013. № 1 (52). С. 7. 0,1 а. л.
- Гуревич П. С. Философские традиции в постижении человека // Философия и культура. 2013. № 2 (62). С. 141-143. 0,3 а. л.
- Gurevich P.S. Will a human being stay unchanged? // Философия и культура. 2013. № 2 (62). С. 261-262. 0,2 а. л.
- Гуревич П. С. От З. Фрейда к М. Кляйн // Психология и психотехника. 2013. № 2 (53). С. 111-114. 0,4 а. л.
- Гуревич П. С. Анальный характер // Психология и психотехника. 2013. № 2 (53). С. 142-153. 1,3 а. л.
- Гуревич П. С. Что такое негативная антропология? // Философия и культура. 2013. № 3 (63). С. 275-278. 0,3 а. л.
- Гуревич П. С. Объект и предмет психологии // Психология и психотехника. 2013. № 3 (54). С. 215-217. 0,2 а. л.
- Гуревич П. С. Терапия анального характера // Психология и психотехника. 2013. № 3 (54). С. 255-265. 1,3 а. л.
- Гуревич П. С. «Бред полноценнее смысла» // Филология: научные исследования. 2013. № 1 (09). С. 3-4. 0,2 а. л.
- Гуревич П. С. Всепонимание человека // Педагогика и просвещение. 2013. № 1 (09). С. 4-6. 0,3 а. л.
- Гуревич П. С. Опыт философского предостережения (К 90-летию появления книги Н. А. Бердяева «Философия неравенства») // Педагогика и просвещение. 2013. № 1 (09). С. 37-47. 1,1 а. л.
- Гуревич П. С. Исчезла ли сущность человека? // Спектр антропологических учений. Вып. 5 / Отв. ред. П. С. Гуревич. М.: ИФ РАН, 2013. 167 с. С. 6-23. 0,9 а. л.
- Гуревич П. С. Перевоплощение текста в идеологию // Философия и культура. 2013. № 4 (64). С. 423-428. 0,6 а. л.
- Гуревич П. С. Порочная чувственность // Психология и психотехника. 2013. № 4 (55). С. 317-319. 0,3 а. л.
- Гуревич П. С. Абсурдное, но прекрасное // Философия и культура. 2013. № 5 (65). С. 579-582. 0,4 а. л.
- Гуревич П. С. Абсурд как социальный феномен // Вестник аналитики. 2013. № 2 (52). С. 9-15. 0,5 а. л.
- Гуревич П. С. Ф. Степун о статусе философии культуры // Философия и культура. 2013. № 6 (66). С. 733-735. 0,2 а. л.
- Гуревич П. С. Арианизм как мифология // Психология и психотехника. 2013. № 6 (57). С. 525-528. 0,4 а. л.
- Гуревич П. С. Поэт о культуре // Филология: научные исследования. 2013. № 2 (10). С. 99-101. 0,3 а. л.
- Гуревич П. С. Образование и будущее человека // Педагогика и просвещение. 2013. № 2 (10). С. 104-113. 1,1 а. л.
- Gurevich P.S. The phenomenon of spirit in philosophical understanding of man // SENTENTIA. European Journal of Humanities and Social Sciences. 2013. № 1. P. 4-8. 0,5 а. л.
- Gurevich P.S. The phenomenon of spirit in philosophical understanding of man // SENTENTIA. European Journal of Humanities and Social Sciences (электронный журнал). 2013. № 1. P. 4-8. 0,5 а. л.
- Гуревич П. С. Реформа vs революция // Философия и культура. 2013. № 7 (67). С. 883-888. 0,6 а. л.
- Гуревич П. С. Механика политической мифологии // Психология и психотехника. 2013. № 7 (58). С. 621-626. 0,7 а. л.
- Гуревич П. С. Апофатический проект человека // Вопросы философии. 2013. № 8. С. 42-53. 1,1 а. л.
- Гуревич П. С. Социальный хаос в толковании Ж. Бодрийяра // Философия и культура. 2013. № 8 (68). С. 1043-1046. 0,3 а. л.
- Гуревич П. С. Магия персонификации // Психология и психотехника. 2013. № 8 (59). С. 721-725. 0,5 а. л.
- Гуревич П. С. Актуальная психология // Психология и психотехника. 2013. № 8 (59). С. 742-749. 0,9 а. л.
- Гуревич П. С. Демагог: история понятия // Философия и культура. 2013. № 9 (69). С. 1195-1199. 0,5 а. л.
- Гуревич П. С. Семиотика устного народного творчества // Филология: научные исследования. 2013. № 3 (11). С. 209-211. 0,3 а. л.
- Гуревич П. С., Резник Ю. М. Антропология с личной точки зрения (диалог) // Личность. Культура. Общество. 2013. Том XV. Вып. 3-4 (79-80). С. 284-297. 1,1 а. л.
- Гуревич П. С. Векторы современного постижения человека // Философский журнал. 2013. № 2 (11). С. 95-106. 1 а. л.
- Гуревич П. С. Социальная демагогия как феномен // Философия и культура. 2013. № 10 (70). С. 1347-1352. 0,6 а. л.
- Гуревич П. С. Арсенал психологического знания // Психология и психотехника. 2013. № 10 (61). С. 921-925. 0,5 а. л.
Доклады, тезисы, выступления
2013 год
- [Гуревич П. С., Буева Л. П., Саенко Г. В.] «Социальное расслоение: формирование новой сословности» в рубрике «Круглый стол» // Вестник аналитики. 2013. № 1 (51). С. 87-118. 2 а. л. (www.isoa.ru/mags.php?binn_rubrik_pl_catelems1=334).
- Гуревич П. С. Артур Шопенгауэр о музыке и эстетике // Искусствоведение в контексте других наук в России и за рубежом: Параллели и взаимодействия: Сб. ст. по материалам Международн. научн. конф. 9-13 апреля 2013 г. М.: Нобель-пресс, 2013. 497 с. С. 168-175. 0,6 а. л. (Гриф Государственной классической академии имени Маймонида, elibrary.ru/item.asp?id=20274418).
- [Гуревич П. С., Буева Л. П., Саенко Г. В.] «Что такое социальное государство?» в рубрике «Круглый стол» // Вестник аналитики. 2013. № 2 (52). С. 103-125. 2 а. л. (www.isoa.ru/mags.php?binn_rubrik_pl_catelems1=336).
- [Гуревич П. С., Буева Л. П., Саенко Г. В.] «Реформа как социальный феномен» в рубрике «Круглый стол» // 2013. № 3 (53). С. 105-127. 2 а. л. (www.isoa.ru/mags.php?binn_rubrik_pl_catelems1=340).
- Гуревич П. С. Элита – это не номенклатура // Философия элитологии. Сб. трудов Первого Всероссийского элитологического конгресса с международным участием. Т. 3 / Науч. ред. проф. А. М. Старостин. Ростов н/Д.: Донское книжное изд-во, 2013. 420 с. С. 273-283. 0,7 а. л. (Гриф Южно-Российского института Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации).
- Гуревич П. С. Бытие субъекта // Идеи О. К. Тихомирова и А. В. Брушлинского и фундаментальные проблемы психологии (к 80-летию со дня рождения): материалы Всерос. научн. конф. (с иностр. участ.). Москва: Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова, 30 мая – 01 июня 2013 г. М.: Изд-во МГУ, 2013. 464 с. С. 106-109. 0,2 а. л. (Гриф МГУ им. М. В. Ломоносова, ISBN 978-5-9217-0058-1, www.psy.msu.ru/science/conference/tihomirov80/abstract_book.pdf).
2012 год
- Гуревич П. С. Пародии на стихотворения: В. Шемчушенко «Бессмысленно былое ворошить…», К. Ефетова «Родители», А. Павловской «Балерина тишины» // Филология: научные исследования. 2012. № 3 (07). С. 67-68. (0,1 п. л.).
- Гуревич П. С. «Формула власти» в рубрике «Круглый стол» // Вестник аналитики. 2012. № 3 (49). С. 114-133. (в соавт.) (2 / 0,8 п. л.);
- Гуревич П. С. «Политическая мифология» в рубрике «Круглый стол» // Вестник аналитики. 2012. № 2 (48). С. 89-112. (в соавт.) (2 / 0,8 п. л.);
- Гуревич П. С. «Роль личности в истории» в рубрике «Круглый стол» // Вестник аналитики. 2012. № 1 (47). С. 101-124. (в соавт.) (2 / 0,8 п. л.);
- Гуревич П. С. Феномен дебиологизации человека // Человек в единстве социальных и биологических качеств / Отв. ред.: А. А. Гусейнов; Ред.-сост.: Г. Л. Белкина. М.: ЛИБРОКОМ, 2012. 384 с. С. 75-89. (1 п. л.);
- Гуревич П. С. Проблема целостности человека // Человек в единстве социальных и биологических качеств / Отв. ред.: А. А. Гусейнов; Ред.-сост.: Г. Л. Белкина. М.: ЛИБРОКОМ, 2012. 384 с. С. 254-274. (1 п. л.);
- Гуревич П. С. Философская антропология // Социокультурная антропология. История, теория, методология. Энциклопедический словарь / под ред. Ю. М. Резника. М.-Киров, 2012. 1000 с. С. 627-637. (1 п. л.);
- Гуревич П. С. Феномен десакрализации власти // Философия и культура. 2012. № 1 (49). С. 4-5. (0,2 п. л.);
- Гуревич П. С. В потоке книг – Бытие культуры (тематический обзор), «Нас примет радостно у входа…» // Философия и культура. 2012. № 1 (49). С. 92-107. (1,7 п. л.);
- Гуревич П. С. Проблема человека в наследии А. Шопенгауэра // Спектр антропологи-ческих учений. Выпуск 4 / отв. ред.: П. С. Гуревич. М.: ИФ РАН, 2012. С. 3-14. (0,6 п. л.);
- Гуревич П. С. В мире образов, которые поставляет история // Вестник аналитики. 2012. № 1 (47). С. 18-23. (0,5 п. л.);
- Гуревич П. С. Похвала глупости // Психология и психотехника. 2012. № 1 (40). С. 4. (0,1 п. л.);
- Гуревич П. С. Достаточно ли мы озверели? // Философия и культура. 2012. № 2 (50). С. 4-5. (0,2 п. л.);
- Гуревич П. С. В потоке книг – Об истине и продвижении к ней, Сценарий будущего // Философия и культура. 2012. № 2 (50). С. 123-130. (0,7 п. л.);
- Гуревич П. С. Величие и ограниченность политтехнологий // Психология и психотехника. 2012. № 2 (41). С. 4-5. (0,2 п. л.);
- Гуревич П. С. Статьи в рубрике «Новые книги наших коллег» // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Том XIII. Вып. 1 (69-70). М., 2012. С. 329-340. (1 п. л.);
- Гуревич П. С. «С желаньем истины, добра желаньем…» // Философия и культура. 2012. № 3 (51). С. 4-6. (0,3 п. л.);
- Гуревич П. С. В потоке книг – Символ как пароль культуры (Тематический обзор) // Философия и культура. 2012. № 3 (51). С. 124-133. (1,1 п. л.);
- Гуревич П. С. Особенности современной истерической женщины // Психология и психотехника. 2012. № 3 (42). С. 4-6. (0,3 п. л.);
- Гуревич П. С. Отчего умерло ваше тело? // Психология и психотехника. 2012. № 3 (42). С. 37-46. (1 п. л.);
- Гуревич П. С. Ресурсы на полразговорца // Филология: научные исследования. 2012. № 1 (05). С. 3-4. (0,2 п. л.);
- Гуревич П. С. Антропологические и эстетические идеи Федора Гиренка // Филология: научные исследования. 2012. № 1 (05). С. 31-40. (1,1 п. л.);
- Гуревич П. С. В потоке книг – Феноменология скрытого смысла (Тематический обзор книг издательства «Канон+»), Философский дискурс о человеке // Филология: научные исследования. 2012. № 1 (05). С. 80-96. (1,9 п. л);
- Гуревич П. С. Мораль как достояние человечества // Педагогика и просвещение. 2012. № 1 (05). С. 3-9. (0,3 п. л.);
- Гуревич П. С. Человек Нового времени // Педагогика и просвещение. 2012. № 1 (05). С. 30-35. (0,6 п. л.);
- Гуревич П. С. Блага человеческой жизни // Философия и культура. 2012. № 4 (52). С. 4-5. (0,2 п. л.);
- Гуревич П. С. Горизонты человеческого существования // Человек и его будущее: Новые технологии и возможности человека / Отв. ред.: Г. Л. Белкина; Ред.-сост.: М. И. Фролова. М.: ЛЕНАНД, 2012. 496 с. С. 72-86. (1 п. л.);
- Гуревич П. С. Технологии свихнувшегося разума // Человек и его будущее: Новые технологии и возможности человека / Отв. ред.: Г. Л. Белкина; Ред.-сост.: М. И. Фролова. М.: ЛЕНАНД, 2012. 496 с. С. 355-372. (1 п. л.);
- Гуревич П. С. Особенности современной истерической женщины (продолжение) // Психология и психотехника. 2012. № 4 (43). С. 4-5. (0,2 п. л.);
- Гуревич П. С. Из чего складывается духовная культура общества? // Философия и культура. 2012. № 5 (53). С. 4. (0,1 п. л.);
- Гуревич П. С. Психология товара // Психология и психотехника. 2012. № 5 (44). С. 4-6. (0,3 п. л.);
- Гуревич П. С. Статьи в рубрике «Новые книги наших коллег» // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Том XIII. Вып. 2 (71-72). М., 2012. С. 275-285. (1 п. л.);
- Гуревич П. С. Обречен ли деспотизм? // Философия и культура. 2012. № 6 (54). С. 4-5. (0,2 п. л.);
- Гуревич П. С. В потоке книг – Мировоззренческий ракурс русской философии // Философия и культура. 2012. № 6 (54). С. 128-132. (0,5 п. л.);
- Гуревич П. С. Мода как феномен // Психология и психотехника. 2012. № 6 (45). С. 4-5. (0,2 п. л.);
- Гуревич П. С. Как бы… // Филология: научные исследования. 2012. № 2 (06). С. 3-4. (0,1 п. л.);
- Гуревич П. С. Современный век и его святыни // Педагогика и просвещение. 2012. № 2 (06). С. 3-5. (0,3 п. л.);
- Гуревич П. С. Футурологический бум // Философия и культура. 2012. № 7 (55). С. 4-5. (0,2 п. л.);
- Гуревич П. С. Адам Смит о рекламе // Психология и психотехника. 2012. № 7 (46). С. 4-6. (0,3 п. л.);
- Гуревич П. С. Глобализация и мультикультурализм // Философия и культура. 2012. № 8 (56). С. 4-5. (0,1 п. л.);
- Гуревич П. С. Помоги мне, таинственный ген! // Психология и психотехника. 2012. № 8 (47). С. 4-6. (0,2 п. л.);
- Гуревич П. С. Многообразие культурных миров // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Том XIV. Вып. 3 (73-74). М., 2012. С. 271-278. (0,6 п. л.);
- Гуревич П. С. Статьи в рубрике «Новые книги наших коллег» // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Том XIV. Вып. 3 (73-74). М., 2012. С. 299-309. (1 п. л.);
- Гуревич П. С. Концепция человека в философии жизни // Философия и культура. 2012. № 9 (57). С. 4-6. (0,3 п. л.);
- Гуревич П. С. Фрейдовское учение о характерах // Психология и психотехника. 2012. № 9 (48). С. 4-7. (0,4 п. л.);
- Гуревич П. С. Прекрасное как категория искусства // Филология: научные исследования. 2012. № 3 (07). С. 3-6. (0,4 п. л.);
- Гуревич П. С. Современный век и его святыни (продолжение) // Педагогика и просвещение. 2012. № 3 (07). С. 3-6. (0,4 п. л.);
- Гуревич П. С. В потоке книг – Человек и вечность. Тематический обзор книг издательства «Канон+» // Педагогика и просвещение. 2012. № 3 (07). С. 88-96. (1 п. л.);
- Гуревич П. С. Камо грядеши, человек? // Философия и культура. 2012. № 10 (58). С. 4-8. (0,4 п. л.);
- Гуревич П. С. Как складывается характер // Психология и психотехника. 2012. № 10 (49). С. 4-8. (0,6 п. л.);
- Гуревич П. С. Философская антропология начала XX столетия // Elmi əsərlər. Beynəlxalq elmi-nəzəri jurnal (SCIENTIFIC WORKS. The international scientific and theoretical journal). № 1 (18). Bakı, 2012. C. 110-132. (1 п. л.);
- Гуревич П. С. Изыски страсти // Психология и психотехника. 2012. № 11 (50). С. 4-6. (0,3 п. л.);
2011 год
- Гуревич П. С. «Что такое «идеальное государство», или в каком обществе вы хотели бы жить?» в рубрике «Круглый стол» // Вестник аналитики. 2011. № 4 (46). С. 106-129. (в соавт.) (2 / 0,8 п. л.).
- Гуревич П. С. Человек конечный и бесконечный // Созидающая природа человека. Материалы Петраковских чтений (Российской научно-теоретической конференции) 2-3 декабря 2011 г. / отв. ред.: Макарова М. Н., Разин А. А., Рысин И. И. Ижевск: Изд-во «Удмуртский университет», 2011. 152 с. С. 3-9. (0,6 п. л.);
- Гуревич П. С. Агрессия невежества // Философия и культура. 2011. № 11 (47). С. 4-5. (0,1 п. л.);
- Гуревич П. С. Реквием по Мнемону // Филология: научные исследования. 2011. № 4 (04). С. 3-4. (0,1 п. л.);
- Гуревич П. С. Литература глазами психиатра // Филология: научные исследования. 2011. № 4 (04). С. 48-59. (1,3 п. л.);
- Гуревич П. С. Педагогические аспекты философской антропологии Г. Плеснера // Педагогика и просвещение. 2011. № 4 (04). С. 3-5. (0,3 п. л.);
- Гуревич П. С. Психоанализ как терапия // Психология и психотехника. 2011. № 12 (39). С. 4-5. (0,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. Телесное или духовное // Природа человека: биологическое и духовное. Материалы Петраковских чтений (Российской научно-теоретической конференции) 26-27 ноября 2010 г. / Отв. ред.: Макарова М. Н., Разин А. А., Шишкин М. И. Ижевск: Изд-во «Удмуртский университет», 2010. 235 с. С. 67-73. (0,5 п. л.);
- Гуревич, П. С. Прав судьбы закон (воздаяние через призму психологии) // Психология и психотехника. 2010. № 10 (25). С. 5-7. (0,3 п. л.);
- Гуревич, П. С. Юбилей как повод для позора // Философия и культура. 2010. № 11 (35). С. 5-8. (0,4 п. л.);
- Гуревич, П. С. Очерки об академике А. А. Гусейнове. Очерк третий. Животворящие святыни // Философия и культура. 2010. № 11 (35). С. 17-24. (0,9 п. л.);
- Гуревич, П. С. Кризис ценностных ориентаций // Кавказские научные записки. 2010. № 1 (2). С. 207-215. (0,7 п. л.);
- Гуревич, П. С. Корпоративная психология // Психология и психотехника. 2010. № 11 (26). С. 5-7. (0,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. В потоке книг – Слово изреченное и достойное, Дороже слитка золотого, Коллективные сны и грёзы, Залог спасения, Знание и религиозный опыт, Минуты потаенных дум, Почему мы разные? // Психология и психотехника. 2010. № 11(26). С. 102-114. (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Психокенет в киберпространстве // Философия и культура. 2010. № 12 (36). С. 5-8. (0,3 п. л.);
- Гуревич, П. С. В потоке книг – Феноменология ответственного человека, После Канта: на подступах к философии человека // Философия и культура. 2010. № 12 (36). С. 119-128. (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Зарождение идеи Танатоса // Психология и психотехника. 2010. № 12 (27). С. 5-9. (0,5 п. л.);
- Гуревич, П. С. В потоке книг – Инвентаризация сексуальности // Психология и психотехника. 2010. № 12 (27). С. 107-115. (1,1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Кибернавт как символ глобального мира // Век глобализации. Исследования современных глобальных процессов. 2010. № 2. С. 139-153. (1,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. Проблема идентичности человека в философской антропологии // Вопросы социальной теории: Научный альманах. 2010. Том IV. Человек в поисках идентичности / Под ред. Ю. М. Резника и М. В. Тлостановой. М.: Ассоциация «Меж-дисциплинарное общество социальной теории», 2010. – 528 с. – С. 63-87. (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Психоанализ личности // Ежегодник истории и теории психоанализа. Том 4 / Отв. ред. С. Ф. Сироткин. Ижевск: ERGO, 2010. 232 с. С. 68-79. (1,1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Статьи в рубрике «Новые книги наших коллег» // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Том XIII. Вып. 1 (61-62). М., 2011. С. 355-366. (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Статьи в рубрике «Новые книги наших коллег» // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Том XIII. Вып. 2 (63-64). М., 2011. С. 292-300. (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Особый способ мышления // Философия и культура. 2011. № 1 (37). С. 5-7. (0,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. Сила самоосуждения // Психология и психотехника. 2011. № 1 (28). С. 5-7. (0,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. Асексуальность как проблема // Психология и психотехника. 2011. № 1 (28). С. 107-115. (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Знание и методология философской антропологии // Философия и культура. 2011. № 2 (38). С. 5-8. (0,4 п. л.);
- Гуревич, П. С. Дети и деньги // Психология и психотехника. 2011. № 2 (29). С. 5-7. (0,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. Психологические этюды – «Пастораль и грех», «Сексапильная ведьма» // Психология и психотехника. 2011. № 2 (29). С. 109-112. (0,4 п. л.);
- Гуревич, П. С. Артур Шопенгауэр об интересном // Философия и культура. 2011. № 3 (39). С. 5-7. (0,3 п. л.);
- Гуревич, П. С. Уэллс против Кант // Психология и психотехника. 2011. № 3 (30). С. 5-7. (0,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. Систематика антропологических учений // Научные Труды Института духовной культуры и свободного творчества. Выпуск первый (№1/2011): Философские исследования. Психолого-педагогические исследования. Духовное наследие / Под ред. С. В. Чернова. Воронеж-М.: АНО «Институт духовной культуры и свободного творчества», 2011. 376 с. С. 11-32. (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Великое русское слово // Филология: научные исследования. 2011. № 1 (01). С. 5-6. (0,1 п. л.);
- Гуревич, П. С. В потоке книг – Задачи литературы как науки, Впечатление и смысл // Филология: научные исследования. 2011. № 1 (01). С. 100-107. (0,9 п. л.);
- Гуревич, П. С. Результаты исторического сбережения // Педагогика и просвещение. 2011. № 1 (01). С. 3-6. (0,4 п. л.);
- Гуревич, П. С. Личностный рост: теория и практика (Отчет о работе Лаборатории личностного роста Московского гуманитарного университета) // Педагогика и просвещение. 2011. № 1 (01). С. 42-54. (в соавт.) (1,4 / 1 п. л.);
- Гуревич, П. С. «Каким быть отечественному образованию?» в рубрике «Круглый стол» // Педагогика и просвещение. 2011. № 1 (01). С. 73-84. (в соавт.) (1,3 / 0,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. Артур Шопенгауэр как философский антрополог // Философский журнал. 2011. № 1 (6). С. 54-69. (1,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. «Что такое стабильное общество?» в рубрике «Круглый стол» // Вестник аналитики. 2011. № 1 (43). С. 95-122. (в соавт.) (2,3 / 0,9 п. л.);
- Гуревич, П. С. Симптом репрессированного тела // Философия и культура. 2011. № 4 (40). С. 4-7. (0,4 п. л.);
- Гуревич, П. С. В потоке книг – Аура мудрости // Философия и культура. 2011. № 4 (40). С. 162-164. (0,3 п. л.);
- Гуревич, П. С. Радиус психологии // Психология и психотехника. 2011. № 4 (31). С. 4-5. (0,2 п. л.)
- Гуревич, П. С. У благоденствия – свои кошмары // Литературная газета. 2011. № 22. С. 13. (0,1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Россия: трудный путь к цивилизации // Русский мир – 2011: сб. статей / Под ред. С. Н. Бабурина. М.: Магистр: ИНФРА-М, 2011. 464 с. С. 174-189. (0,9 п. л.);
- Гуревич, П. С. «Феномен социальных потрясений» в рубрике «Круглый стол» // Вестник аналитики. 2011. № 2 (44). С. 124-146. (2 / 0,8 п. л.);
- Гуревич, П. С. Социальный хаос // Философия и культура. 2011. № 5 (41). С. 4-7. (0,3 п. л.);
- Гуревич, П. С. Как уберечь себя от суицида // Психология и психотехника. 2011. № 5 (32). С. 4-5. (0,1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Актуальная психология // Психология и психотехника. 2011. № 5 (32). С. 65-72. (0,9 п. л.);
- Гуревич, П. С. В потоке книг – В разыскании самотождественности // Психология и психотехника. 2011. № 5 (32). С. 4-5. (0,1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Поэтика как языковое чувствилище // Филология: научные исследования. 2011. № 2 (02). С. 3-4. (0,1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Муки диалога (о творчестве М. М. Бахтина) // Филология: научные исследования. 2011. № 2 (02). С. 63-71. (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Уходящая натура? // Философия и культура. 2011. № 6 (42). С. 4-6. (0,3 п. л.);
- Гуревич, П. С. В потоке книг – Философские просторы теории познания (тематический обзор), Путь жизни // Философия и культура. 2011. № 6 (42). С. 170-181. (1,3 п. л.);
- Гуревич, П. С. Мне скучно, бес… // Психология и психотехника. 2011. № 6 (33). С. 4-5. (0,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. Подходы к юридической антропологии // Психология и психотехника. 2011. № 6 (33). С. 65-71. (0,8 п. л.);
- Гуревич, П. С. Традиция как гарант стабильности // Философия и культура. 2011. № 7 (43). С. 4-7. (0,3 п. л.);
- Гуревич, П. С. В потоке книг – «Но правды нет и выше…» // Философия и культура. 2011. № 7 (43). С. 183-188. (0,6 п. л.);
- Гуревич, П. С. Невыученные уроки Юнга // Психология и психотехника. 2011. № 7 (34). С. 4-5. (0,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. Статьи в рубрике «Новые книги наших коллег» // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Том XIII. Вып. 3 (65-66). М., 2011. С. 353-361. (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Гуляют ветры преодолений // Вестник аналитики. 2011. № 3 (45). С. 13-20. (0,8 п. л.);
- Гуревич, П. С. «Что означает крах мультикультурализма?» в рубрике «Круглый стол» // Вестник аналитики. 2011. № 3 (45). С. 79-102. (в соавт.) (2 / 0,8 п. л.);
- Гуревич, П. С. Статус философской антропологии // Философия и культура. 2011. № 8 (44). С. 4-6. (0,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. Феномен стабильного общества // Философия и культура. 2011. № 8 (44). С. 61-74. (1,5 п. л.);
- Гуревич, П. С. Угроза безумия // Психология и психотехника. 2011. № 8 (35). С. 4-7. (0,4 п. л.);
- Гуревич, П. С. Эпоха Просвещения: открытие субъекта // Философия и культура. 2011. № 9 (45). С. 4-7. (0,4 п. л.);
- Гуревич, П. С. В потоке книг – Неединственность наличной истории, Эон как время цивилизации // Философия и культура. 2011. № 9 (45). С. 188-199. (1,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. Рецензия на книгу: Семенов В. С. Судьбы философии в сегодняшней России // Вопросы философии. 2011. №6. С. 187 (0,2 п. л.)
- Гуревич, П. С. Статьи в рубрике «Новые книги наших коллег» // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Том XIII. Вып. 4 (67-68). М., 2011. С. 351-366. (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Зрелость жизни. Разве может быть ценна не-молодость? // Психология и психотехника. 2011. № 9 (36). С. 4-5. (0,1 п. л.);
- Гуревич, П. С. В потоке книг – Вновь обретенный Шпет // Философия и культура. 2011. № 10 (46). С. 106-114. (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. «Не дай мне Бог сойти с ума» (О безумии поэтов и их героев) // Филология: научные исследования. 2011. № 3 (03). С. 3-4. (0,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. В потоке книг – Волшебная сила искусства (Книжный обзор), Да ведают потомки // Филология: научные исследования. 2011. № 3 (03). С. 83-92. (1,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. Зарождение систем обучения в Древней Греции // Педагогика и просвещение. 2011. № 3 (03). С. 3-6. (0,3 п. л.);
- Гуревич, П. С. Дидактические идеи Сократа // Педагогика и просвещение. 2011. № 3 (03). С. 50-61. (1,4 п. л.);
- Гуревич, П. С. Философская антропология // Социокультурная антропология. История, теория, методология. Энциклопедический словарь / под ред. Ю. М. Резника. М.-Киров, 2012. 1000 с. С. 627-637. (1 п. л);
- Гуревич, П. С. Вера как основание мира. Предисловие // Омельчук Р. К. Онтология вера: монография. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЕН), 2011. – 280 с. С. 4-16. (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Незавершенность человеческой природы // Вестник Российского философского общества. 2010. № 3 (55). С. 93-97. (в соавт.) (0,4 / 0,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. Идентичность – привилегия человека // Гуманитарные науки. Вестник Финансового университета. Научно-образовательный журнал. 2011. № 2. С. 36-47. (1 п. л.):
- Гуревич, П. С. Идентичность как психологический механизм // Вестник Российского философского общества. 2011. № 3. С. 81-84. (в соавт.) (0,4 / 0,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. Романтический идеал человека // Философия и культура. 2011. № 10 (46). С. 4-7. (0,4 п. л.).
2010 год
- Гуревич, П. С. Актуальные проблемы этнопсихологии // Мир образования – образование в мире. Научно-методический журнал. – 2009. – №1(33). – С. 32-43 (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Антропологическое учение Канта // Спектр антропологических учений. Выпуск 3 / отв. ред. П. С. Гуревич. – М.: ИФ РАН, 2010. – 194 с. – С. 3-40 (2,1 п. л.);
- Гуревич, П. С. В потоке книг – Горизонты философии // Философия и культура. – 2010. – № 10(34). – С. 108-113 (0,6 п. л.);
- Гуревич, П. С. В потоке книг – За бедного хомо замолвите слово… // Психология и психотехника. – 2010. – № 4(19). – С. 90-96 (0,9 п. л.);
- Гуревич, П. С. В потоке книг – Мерцание красоты, Саморефлексия неклассической эстетики // Философия и культура. – 2010. – № 7(31). – С. 105-113 (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. В потоке книг – Против сервильности разума, Очерки социологии духа // Философия и культура. – 2010. – № 3(27). – С. 106-115 (0,9 п. л.);
- Гуревич, П. С. В потоке книг – Феноменология души // Психология и психотехника. – 2009. – № 11(14). – С. 85-95 (1,3 п. л.);
- Гуревич, П. С. Геморрой в прямом и переносном смысле (по материалам пресс-конференции «XXI век и социальный статус «неприличной болезни»») // Психология и психотехника. – 2010. – № 2(17). – С. 57-65 (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Как бы и вроде бы // Литературная газета. – 8-14 сентября 2010 г. – №35 (6289) (0,1 п. л.);
- Гуревич, П. С. «Кибернавт» как персонаж глобального мира // Культура глобального информационного общества: противоречия развития: сборник научных статей / отв. ред. А. В. Костина. – М.: Изд-во МосГУ, 2010. – 544с. – С. 158-167 (0,6 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Бытие человека» // Философия и культура. – 2010. – № 8(32). – С. 5-8 (0,4 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Величие и нищета протестантского этоса» // Психология и психотехника. – 2010. – № 5(20). – С. 5-7 (0,4 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Грозит ли смерть культуре?» // Философия и культура – 2010. – № 1(25). – С. 5-9 (0,5 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Зона культурного творчества» // Философия и культура. – 2010. – № 6(30). – С. 5-7 (0,3 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Инцест как психологический феномен» // Психология и психотехника. – 2010. – № 9(24). – С. 5-7 (0,3 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Картография человеческой психики» // Психология и психотехника. – 2009. – № 11(14). – С. 5-8 (0,4 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Культурный код» // Философия и культура. – 2010. – № 9(33). – С. 5-6 (0,14 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Купеческое слово» как психологический феномен» // Психология и психотехника. – 2009. – № 12(15). – С. 5-7 (0,3 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Купеческое слово» как психологический феномен (продолжение темы)» // Психология и психотехника. – 2010. – № 1(16). – С. 5-8 (0,4 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Метаморфозы "купеческого слова"» // Психология и психотехника. – 2010. – № 3(18). – С. 5-6 (0,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Моя война» // Философия и культура. – 2010. – № 5(29). – С. 5-6 (0,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Необычные состояния психики» // Психология и психотехника. – 2010. – № 6(21). – С. 5-8 (0,4 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Одиночество как психологическое состояние» // Психология и психотехника. – 2010. – № 7(22). – С. 5-6 (0,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Оппозиции культуре» // Философия и культура. – 2010. – № 2(26). – С. 5-9 (0,5 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Парадокс Н. А. Бердяева: Культура – великая неудача» // Философия и культура. – 2010. – № 3(27). – С. 5-8 (0,3 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Понятие "холона" в эстетике К. Уилбера» // Философия и культура. – 2010. – № 10(34). – С. 5-10 (0,6 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Преображения союза прекрасного и государства» // Философия и культура. – 2010. – № 7(31). – С. 5-7 (0,3 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Протестантская и социальная этика» // Психология и психотехника. – 2010. – № 4(19). – С. 5-6 (0,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Слова и речения» // Философия и культура. – 2010. – № 4(28). – С. 5-7 (0,3 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Судьба как режиссёр жизни» // Психология и психотехника. – 2010. – № 8(23). – С. 5-6 (0,2 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Труд как ценность и купеческое слово» // Психология и психотехника. – 2010. – № 2(17). – С. 5-9 (0,5 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Универсален ли протестантский этос?» // Философия и культура – 2009. – № 12(24). – С. 5-7 (0,3 п. л.);
- Гуревич, П. С. Крещендо нарциссического безумия // Психология и психотехника. – 2009. – № 11(14). – С. 9-17 (0,9 п. л.);
- Гуревич, П. С. Новые книги наших коллег // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Том XII. Вып. 2 (55-56). М., 2010. – С. 460-471 (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Новые книги наших коллег // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Том XII. Вып. 3 (57-58). М., 2010. – С. 417-425 (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Новые книги наших коллег // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Том XII. Вып. 4 (59-60). М., 2010. – С. 412-422 (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Очерки об академике А. А. Гусейнове. Очерк второй. Путеводительный маяк // Философия и культура. – 2010. – № 10(34). – С. 11-20 (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Очерки об академике А. А. Гусейнове. Очерк первый. «Достиг ли я в раздумьях совершенства?» // Философия и культура. – 2010. – № 9(33). – С. 7-16 (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Алексеев П. В. Философы России начала XXI столетия. Биографии, идеи, труды: энциклопедический словарь // Вопросы философии. – 2010. – №7. – С. 171-172 (0,1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Послевкусие кризиса // Антропопраксис. Ежегодник гуманитарных исследований. Том 1 / гл. ред. Б. Д. Эльконин; отв. ред. С. Ф. Сироткин, О. А. Фиофанова. – Ижевск: ERGO, 2009. – С. 59-67 (0,7 п. л.);
- Гуревич, П. С. Проблема человеческой природы // Высшее образование для XXI века: VII международная научная конференция. Москва, 18-20 ноября 2010 г.: Доклады и материалы. Круглый стол. Духовное развитие человека и содержание высшего образования. Вып. 1 / отв. ред. П. С. Гуревич. – М.: Изд-во МосГУ, 2010. – С. 3-14 (0,7 п. л.);
- Гуревич, П. С. Проблемы элиты нашего времени // Элита России в прошлом и настоящем: социально-психологические и исторические аспекты / отв. ред. А. А. Королев. – М.: Изд-во МосГУ, 2010. – 498с. – С. 49-58 (0,7 п. л.);
- Гуревич, П. С. Психоанализ в России // Ежегодник истории и теории психоанализа. Том 3 / отв. ред. С. Ф. Сироткин. – Ижевск: ERGO, 2009. – 279 с. – С. 69-78 (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Психологические этюды – «Ах, ретро, ретро…», «Оргии ароматов» // Психология и психотехника. – 2010. – № 1(16). – С. 90-94 (0,5 п. л.);
- Гуревич, П. С. Пусть говорят… // Философия и культура. – 2010. – № 6(30). – С. 106-109 (0,4 п. л.);
- Гуревич, П. С. «Реванш богов» и свободомыслие // Литературная газета. – 23-29 декабря 2009 г. – № 52 (6253). – С. 3 (0,1 п. л.);
- Гуревич, П. С. «Смерть рассеянной рукой…» (Об А. И. Уткине) // Философия и культура – 2010. – № 1(25). – С. 89 (0,1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Статьи «Анимизм», «Биологическое и социальное», «Брушлинский А. В.», «Бубер М.», «Волюнтаризм» и др. // Философский словарь / под ред. И. Т. Фролова. – 8-ое изд., дораб. и доп. – М.: Республика; Современник, 2009. – 846 с. (4 п. л.);
- Гуревич, П. С. Тяжких дум избыток // Литературная газета. – 22-28 сентября 2010 г. – №37 (6291) (0,1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Феноменология души // Новая весна. Альманах постюнгианской психологии и культуры. – 2010. – № 9. – С. 149-166 (1,3 п. л.);
- Гуревич, П. С. Честное. Купеческое… // Литературная газета. – 2-8 июня 2010 г. – №22 (6277) (0,2 п. л.);
- Гуревич П. С., Буева Л. П. и др. «Проблема интеллектуализации нации» в рубрике «Круглый стол» // Вестник аналитики. – 2010. – № 4(42). – С. 110-131 (2/1,4 п. л.);
- Гуревич П. С., Гусейнов А. А., Луков В. А. «Вождизм в современном мире» в рубрике «Круглый стол» // Вестник аналитики. – 2010. – № 3(41). – С. 116-140 (2/0,8 п. л.);
- Гуревич П. С., Луков В. А., Королев С. А. «Власть и реальность» в рубрике «Круглый стол» // Вестник аналитики. – 2010. – № 2(40). – С. 89-111 (2/0,8 п. л.);
- Гуревич, П. С. Новые книги наших коллег // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Том XII. Вып. 1 (53-54). М., 2010. – С. 480-491 (1 п. л.);
2009 год
- Гуревич, П. С. Актуальные тенденции в понимании человеческой природы // Человек – наука – гуманизм: к 80-летию со дня рождения академика И. Т. Фролова / отв. ред. А. А. Гусейнов. М.: Наука, 2009. – С. 152-173;
- Гуревич, П. С. В потоке книг – В семье наук о человеке, Откуда все родом, От орудий труда к информационному обществу // Философия и культура. – 2009. – № 11(23). – С. 104-116;
- Гуревич, П. С. В потоке книг – Феноменология духовной традиции, Феномен цивилизационного преображения // Философия и культура. – 2009. – № 9(21). – С. 106-115;
- Гуревич, П. С. В потоке книг // Философия и культура – 2009. – № 1(13). – С. 108-116;
- Гуревич, П. С. Жизнь как авантюра самореализации // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Том XI. Вып. 2 (48-49). М., 2009. – С. 478-482;
- Гуревич, П. С. Имидж России в разломах глобализации // Трансформация культуры в глобальном информационном обществе: сборник научных статей / отв. ред. А. В. Костина. – М.: Изд-во МосГУ, 2009. 496с. С. 74-86;
- Гуревич, П. С. К 80-летию Валентина Ивановича Толстых // Философия и культура. – 2009. – № 6(18). – С. 9-10;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора ««Психология народов» и национализм» // Психология и психотехника. – 2009. – № 2(5). – С. 5-8;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Актуальная этнопсихология» // Психология и психотехника. – 2009. – № 1(4). – С. 5-8;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Амбивалентное отношение к власти» // Философия и культура. – 2009. – № 3(15). – С. 5-11;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Безместность человека» // Философия и культура. – 2009. – № 2(14). – С. 5-8;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Горизонты экономической психологии» // Психология и психотехника. – 2009. – № 8(11). – С. 5-7;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Мировоззренческая потребность» // Философия и культура. – 2009. – № 5(17). – С. 5-8;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Молодые гроздья гнева» // Философия и культура. – 2009. – № 4(16). – С. 5-9;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Мультикультурализм» // Психология и психотехника. – 2009. – № 3(6). – С. 5-6;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Новая роль России» // Философия и культура. – 2009. – № 7(19). – С. 5-10;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Нормальные и аномальные личности» // Психология и психотехника. – 2009. – № 9(12). – С. 5-7;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Нравственная проблема в современной России» // Философия и культура. – 2009. – № 11(23). – С. 5-8;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Образ врага» // Философия и культура. – 2009. – № 8(20). – С. 5-8;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Общение как психологическое понятие» // Психология и психотехника. – 2009. – № 6(9). – С. 5-8;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Поиски идентичности России» // Философия и культура. – 2009. – № 6(18). – С. 5-8;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Половина тысячелетия за реформатором» // Философия и культура. – 2009. – № 10(22). – С. 5-6;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Психологическое постижение героя» // Психология и психотехника. – 2009. – № 4(7). – С. 5-7;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Распад социальных связей» // Философия и культура – 2009. – № 1(13). – С. 5-9;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Смысл жизни и благоговение перед ней» // Философия и культура. – 2009. – № 9(21). – С. 5-8;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Торгово-экономическая психология» // Психология и психотехника. – 2009. – № 10(13). – С. 5-8;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Формы самореализации героя» // Психология и психотехника. – 2009. – № 5(8). – С. 5-7;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Характер или тип?» // Психология и психотехника. – 2009. – № 7(10). – С. 5-7;
- Гуревич, П. С. Кризис в ракурсе психологии // Вестник аналитики. – 2009. – №1(35). – С. 102-107;
- Гуревич, П. С. Кризис как облако нервнопаралитического газа. Часть 1 // Психология и психотехника. – 2009. – № 1(4). – С. 11-18;
- Гуревич, П. С. Кризис как облако нервнопаралитического газа. Часть 2 // Психология и психотехника. – 2009. – № 2(5). – С. 9-16;
- Гуревич, П. С. Моему молочному брату по крови (К юбилею журнала «Личность. Культура. Общество» и его главного редактора) // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Том ХI. Вып. 3 (50). М., 2009. – С. 571-574;
- Гуревич, П. С. Новые книги наших коллег // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Том XI. Вып. 1 (46-47). М., 2009. – С. 514-525;
- Гуревич, П. С. Новые книги наших коллег // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Том XI. Вып. 2 (48-49). М., 2009. – С. 483-494;
- Гуревич, П. С. Новые книги наших коллег // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Том ХI. Вып. 3 (50). М., 2009. – С. 682-691;
- Гуревич, П. С. Новые темы по философской антропологии (очерки). Очерк 3. Радикальное преображение человека // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Том ХI. Вып. 3 (50). М., 2009. – С. 278-292;
- Гуревич, П. С. Новые темы философской антропологии. Очерк 1. Феномен деантропологизации человека // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Том XI. Вып. 1 (46-47). М., 2009. – С. 236-250;
- Гуревич, П. С. Новые темы философской антропологии. Очерк 2. «Кентавра мстящий дар» // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Том XI. Вып. 2 (48-49). М., 2009. – С. 247-260;
- Гуревич, П. С. Основные проблемы личностного роста // Высшее образование для XXI века: VI международная научная конференция. Москва, 19-21 ноября 2009 г.: Доклады и материалы. Круглый стол. Духовное развитие человека и содержание высшего образования. Вып. 1 / отв. ред. П. С. Гуревич. – М.: Изд-во МосГУ, 2009. – С. 3-15;
- Гуревич, П. С. «Позволь смиренно…» Послесловие к 75-лет-нему юбилею выдающегося отечественного философа Э. Ю. Соловьева // Философия и культура. – 2009. – № 9(21). – С. 9-36;
- Гуревич, П. С. Проблема уникальности человека // Человек – наука - гуманизм: к 80-летию со дня рождения академика И. Т. Фролова / отв. ред. А. А. Гусейнов. М.: Наука, 2009. – С. 460-478;
- Гуревич, П. С. Психологические этюды – «Пастораль и грех», «Сексапильная ведьма» // Психология и психотехника. – 2009. – № 6(9). – С. 92-95;
- Гуревич, П. С. Психологические этюды – «Прощай, Марианна» // Психология и психотехника. – 2009. – № 4(7). – С. 93-95;
- Гуревич, П. С. Психологические этюды – «Я – язычник, потому что неоязычество окружает со всех сторон», «Я – некрофил» // Психология и психотехника. – 2009. – № 1(4). – С. 88-94;
- Гуревич, П. С. Современные смысложизненные ориентации // Человек – наука - гуманизм: к 80-летию со дня рождения академика И. Т. Фролова / отв. ред. А. А. Гусейнов. М.: Наука, 2009. – С. 635-652;
- Гуревич, П. С. Трансгуманизм о человеческой природе // Творческая природа человека: Петраковские чтения: материалы Рос. науч. конф., УдГУ, 20-21 марта, 2009 г. / под научн. ред. А. А. Разина, М. Н. Макарова, М. И. Шиш-кина. – Ижевск: КнигоГрад, 2009. – 344с. – С. 77-81;
- Гуревич, П. С. Феномен деантропологизации человека // Вопросы философии. – 2009. – № 3. – С. 19-31;
- Гуревич, П. С. «Что бездной между нас зияющей легло…» (О В. И. Овчаренко) // Психология и психотехника. – 2009. – № 5(8). – С. 93;
- Гуревич, П. С., Луков В. А., Розин В. М. «Диалог общества и государства» в рубрике «Круглый стол» // Вестник аналитики. – 2009. – № 3 (37). – С. 122-141;
- Гуревич, П. С., Луков В. А., Толстых В. И., Долгов О. В. «Преображение морали в современном обществе» в рубрике «Круглый стол» // Вестник аналитики. – 2009. – № 2 (36). – С. 122-146;
- Гуревич П. С., Харитонов А. Н. Эрих Фромм о феномене нарциссизма // Психология и психотехника. – 2009. – № 8(11). – С. 28-42;
2008 год
- Гуревич, П. С. Дегустация власти. Часть 2 // Вестник аналитики, 2008, № 1 (31), с. 16-25;
- Гуревич, П. С. «Инвертирует в бесконечность, но сохраняет свои пределы» (полемика с И. В. Сидоренко) // Эдип, 2008, № 1 (4), с. 173-176;
- Гуревич, П. С. Искусство устного слова // Литературные нормы и развитие русского языка: доклады и материалы постоянно действующего семинара / отв. ред. П. С. Гуревич. – М.: Изд-во МосГУ, 2008, с. 5-15;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора // Эдип, 2008, № 1 (4), с. 2-3;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Без комплексов» // Психология и психотехника, 2008, № 2, 0,2 п. л.;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Горизонты психологии» // Психология и психотехника, 2008, № 1, с. 4-5;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Горизонты современной философской антропологии» // Философия и культура, 2008, № 2, с. 5-6;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Дегустация власти» // Философия и культура, 2008, № 5, с. 5-7;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «И виждь, и внемли» // Философия и культура, 2008, № 8, с. 5-9;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Кризис традиционных ценностей» // Философия и культура, 2008, № 6, с. 5-11;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Опыты «предельно трезвого мышления» // Философия и культура, 2008, № 1, с. 5-6;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Парадоксы информационного общества» // Философия и культура, 2008, № 7, с. 5-12;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «По ту сторону добра и зла» // Философия и культура, 2008, № 4, с. 5-10;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Приключения национальной идеи» // Философия и культура, 2008, № 11, 0,4 п. л.;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Психология моды» // Эдип, 2008, № 3 (6), с. 4-6;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Тоска по пассионарности» // Философия и культура, 2008, № 10, с. 5-8;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Ценность – это то, что свято» // Эдип, 2008, № 2 (5), с. 2-3;
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора «Что такое элита?» // Философия и культура, 2008, № 9, с. 5-10;
- Гуревич, П. С. Личностный аспект образования // Высшее образование для XXI века: V международная научная конференция. Москва, 13-15 ноября 2008 г.: Доклады и материалы. Круглый стол. Духовное развитие человека и содержание высшего образования. Часть 1 / отв. ред. П. С. Гуревич. – М.: Изд-во МосГУ, 2008, с. 3-20;
- Гуревич, П. С. Национальная идея. Об изнанке феномена // Вестник аналитики, 2008, № 3 (33), с. 137-148;
- Гуревич, П. С. Новые версии истолкования человеческой природы // Эдип, 2008, № 1 (4), с. 40-51;
- Гуревич, П. С. Новые интерпретации человеческой природы // Спектр антропологических учений. Книга 2. – М.: ИФ РАН, 2008, 1,2 п. л.;
- Гуревич, П. С. Религия как объект социально-философского анализа (вступит. статья) // Философия религии: Хрестоматия: Учебное пособие / Сост. и отв. ред. П. С. Гуревич. М.: Изд-во МПСИ; Воронеж: Изд-во НПО «Модэк», 2008, с. 3-26;
- Гуревич, П. С. Статьи в рубрике «IN MEMORIAM» – «Но смерти ей тропина не ясна…», «И в самый миг последнего страданья» // Философия и культура, 2008, № 4, с. 188-190;
- Гуревич, П. С. Статьи в рубрике «В потоке книг» - «Креативная функция духа», «Чувствовать силу гармонии», «Основы неразделимого воспитания и образования», «Живые рассказы» // Философия и культура, 2008, № 3, с. 181-192;
- Гуревич, П. С. Статьи в рубрике «В потоке книг» - «Цивилизованное варварство» // Философия и культура, 2008, № 5, с. 179-196;
- Гуревич, П. С. Статьи в рубрике «В потоке книг» - «Экзистенциальные противоречия современной личности», «Через поэтическую строку – к метафизике» // Эдип, 2008, № 2 (5), с. 131-133;
- Гуревич, П. С. Статьи в рубрике «Из книжного потока» - «Граждане с пограничной психикой», «Личные причины противостояния», «Переложить на другой образный язык», «Распад идентичности», «Сумма культурологии» // Эдип, 2008, № 1 (4), с. 177-180;
- Гуревич, П. С. Статьи в рубрике «Из книжного потока» // Эдип, 2008, № 3 (6), с. 159-167;
- Гуревич, П. С. Статьи в рубрике «Новые книги наших коллег» // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Том Х. Вып. 1 (40). М., 2008, с. 394-408;
- Гуревич, П. С. Статья в рубрике «IN MEMORIAM» – «И меня срезает время, как скосило мой каблук» // Эдип, 2008, № 2 (5), с. 130;
- Гуревич, П. С. Статья в рубрике «IN MEMORIAM» – «Как узор деревья траурные вышиты…» // Философия и культура, 2008, № 1, с. 196-197;
- Гуревич, П. С. Статья в рубрике «IN MEMORIAM» – «Что кажется и смерть не разведет…» // Философия и культура, 2008, № 5, с. 197;
- Гуревич, П. С. Статья в рубрике «IN MEMORIAM» о И. В. Сидоренко // Философия и культура, 2008, № 3, с. 193;
- Гуревич, П. С. Феномен дебиологизации человека // Наука. Общество. Человек. – М.: Наука, 2008, 1 п. л.;
- Гуревич, П. С. Цивилизованное варварство // Вестник аналитики, 2008, № 2 (32), с. 154-163;
- Гуревич П. С., Луков В. А. и др. «Изъяны и ресурсы социального управления» в рубрике «Круглый стол» // Вестник аналитики, 2008, № 3 (33), с. 179-192;
- Gurevich P.S., Sultanova M.A. Communication as an Anthropological Concept // International Journal of Communication. vol. 18, № 1-2, Delhi, 2008, 0,8 п. л.;
2007 год
- Гуревич, П. С. Дегустация власти // Вестник аналитики, 2007, № 4 (30), с. 142-147 (0,5 п. л.);
- Гуревич, П. С. К дискуссии о религии // Знание. Понимание. Умение, 2007, № 1, с. 233-235 (0,4 п. л.);
- Гуревич, П. С. «Каким быть отечественному образованию?» в рубрике «Круглый стол» // Вестник аналитики, 2007, № 1 (27), с. 201-217 (0,01 п. л.);
- Гуревич, П. С. Колонка главного редактора // Эдип, 2007, № 1, с. 3 (0,06 п. л.);
- Гуревич, П. С. Личностный рост как практическая проблема // Высшее образование для XXI века: IV международная научная конференция. Москва, 18-20 окт. 2007 г.: Доклады и материалы. Круглый стол. Духовное развитие человека и содержание высшего образования. Вып. 1 / Отв. ред. П. С. Гуревич. – М.: Изд-во МосГУ, 2007, с. 3-14 (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Небо дурных предвестий // Вестник аналитики, 2007, № 2 (28), с. 116-126 (0,5 п. л.);
- Гуревич, П. С. Образование в полиэтническом пространстве // Актуальные проблемы психолого-педагогических исследований. Сборник материалов общего собрания Академии педагогических и социальных наук 27-28 апреля 2007 г. – М.: МПСИ, 2007, с. 56-75 (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. По обе стороны добра и зла. Коллективное бессознательное и политические процессы // Вестник аналитики, 2007, № 3 (29), с. 29-36 (0,8 п. л.);
- Гуревич, П. С. Статьи - Американоцентризм, Джеймс У., Европоцентризм, Контркультура, Мамфорд Л., Ментальность, Субкультура, Фромм Э. // Культурология. Энциклопедия. В 2-х томах. Т. 1-2 / Под ред. С. Я. Левит. - М., 2007 (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Статьи в рубрике «Из книжного потока» - «Деконструкция личности», «Нравственная свобода и произвол», «Как насчет основного инстинкта?», «Озорно про сиквелы и приквелы» // Эдип, 2007, № 2, с. 143-148 (0,5 п. л.);
- Гуревич, П. С. Статьи в рубрике «Из книжного потока» - «Клеон, умом её стращая…» // Эдип, 2007, № 1, с. 164-179 (2 п. л.);
- Гуревич, П. С. Статьи в рубрике «Новые книги наших коллег» // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Вып. 1 (34). М., 2007, с. 405-422 (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Статьи в рубрике «Прощальное слово» - «И когда я умру отслуживши…»(Ю. М. Бородай), «Узора милого не зачеркнуть…» (В. М. Вильчек) // Архетип, 2007, № 1, с. 141-144 (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Статьи в рубрике «Прощальное слово» - «Человеческие губы, которым больше нечего сказать…» (Ю. Н. Давыдов) // Эдип, 2007, № 1, с. 180 (0,06 п. л.);
- Гуревич, П. С. «Формирование имиджа» (стенограмма беседы на радио «Свобода» 22.12.06 г.) // Архетип, 2007, № 1, с. 128-137 (1 п. л.);
- Гуревич, П. С. Фрейд конечный и бесконечный // Личность. Культура. Общество, 2007, Том IX. Вып. 2 (36), с. 130-145 (1 п. л.);
- Гуревич П. С., Егорова И. В. Потеря личностной идентичности (стенограмма беседы на радио «Свобода» 10.11.06 г.) // Эдип, 2007, № 1, с. 148-157 (1 п. л.);
2006 год
- Гуревич, П. С. Вклад И. М. Ильинского в концептуализацию проблем понимания // Знание. Понимание. Умение, 2006, № 3, с. 18-20
- Гуревич, П. С. Идеология как текст // Знание. Понимание. Умение, 2006, № 2, с. 191-197
- Гуревич, П. С. Искусство устного слова // Знание. Понимание. Умение, 2006, № 1, с. 201-206
- Гуревич, П. С. Кризис ценностных ориентаций // Вестник аналитики, 2006, № 3 (25), с. 83-90
- Гуревич, П. С. Меняются ценности – меняется эпоха \\ Вестник аналитики, 2006, № 4, с.83-90
- Гуревич, П. С. Мужчина и женщина в современном изменяющемся мире (отчет о конференции 17-18 декабря 2005 г.) // Мир психологии, январь-март 2006, № 1, с. 268-277
- Гуревич, П. С. Неисчерпаемость антропологического опыта // Вестник Российского философского общества, 2006, № 2, с. 171-177
- Гуревич, П. С. О кризисе управленческих стратегий // Вестник аналитики, 2006, № 2 (24), с. 61-74
- Гуревич, П. С. Психология в контексте культуры // Интеллектуальная история России и современность. Культура-Власть-Общество. Часть 1. Научные чтения памяти вице-президента РАЕН М. П. Капустина. – М.: Медиана, 2005, с. 36-49
- Гуревич, П. С. Раннефилософское постижение человека у И. Канта // Философия И. Канта (история и современность): Сборник научных трудов / Под общ. ред. Б. Н. Бессонова и Н. К. Позднякова. – Омск: Изд-во ОмГУ, 2006, с. 34-57
- Гуревич, П. С. Специфика элитарного образования // Alma mater, 2006, № 4, с. 24-30
- Гуревич, П. С. Специфика элитарного образования // Высшее образование для XXI века. Материалы II международной научной конференции (20-22 октября 2005 г.). – М.: МосГУ, 2006, с. 70-73
- Гуревич, П. С. Статьи в рубрике «Новые книги наших коллег» // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Вып. 2 (30). М., 2006, с. 353-366
- Гуревич, П. С. Философия человека. Лекция 4 // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Вып. 1 (29). М., 2006, с. 184-201
- Гуревич, П. С. Философия человека. Лекция 5 // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Вып. 2 (30). М., 2006, с. 203-218
- Гуревич, П. С. Элита или номенклатура? // Вестник аналитики, 2006, № 1 (23), с. 67-83
- Гуревич П. С., Ильинский И. М. Понимание как цель образования // Знание. Понимание. Умение, 2006, № 1, с. 5-15
- Гуревич П. С., Филатов О. К. Новые образовательные технологии // Управление качеством обучения в системе непрерывного профессионального образования (в контексте Болонской декларации). Сборник научных трудов XII Международной научно-методической конференции (21-22 марта 2006 г.). Выпуск 10. Том 3. – М.: МГУТУ, 2006, с. 407-412
2005 год
- Гуревич, П. С. Величие и ограниченность политтехнологий // Вестник аналитики, 2005, № 2 (20), с. 124-127
- Гуревич, П. С. Горечь утраченных иллюзий // Фромм Э. Революция надежды. Избавление от иллюзий. М.: Айрис-Пресс, 2005. С. 5-18
- Гуревич, П. С. Диагноз нашего времени // Вестник аналитики, 2005, № 1 (19), с. 116-128
- Гуревич, П. С. «Здоровое общество» в истолковании Эриха Фромма // Научный российско-французский журнал «Политика и общество», 2005, № 1, с. 39-47
- Гуревич, П. С. Идет война кошмарная… // Тоффлер Э., Тоффлер Х. Война и антивойна / Отв. редактор – проф. Гуревич, П. С. - М.: АСТ: Транзиткнига, 2005, с. 5-26
- Гуревич, П. С. Истоки и перспективы пренатальной психологии // Медико-психологические аспекты современной пренатальной и перинатальной психологии, психотерапии и перинатологии. Книга материалов V Всероссийкого конгресса по пренатальной и перинатальной психологии, психотерапии и перинатологии с международным участием «Через интеграцию наук – к сохранению репродуктивного здоровья семьи». – М.: Изд-во Института психотерапии, 2005, с. 17-18
- Гуревич, П. С. Лебединая песня для Зиновьева // Научно-популярный журнал «Исторический журнал», 2005, № 10, с. 52-58
- Гуревич, П. С. Нравственность – основа образования // Профессиональный учебник, 2005, № 2 (4), с. 116-128
- Гуревич, П. С. Образование и общество («Одно поколение воспитывает другое»)… // Научный российско-французский журнал «Политика и общество», 2005, № 2, с. 119-126 (в соавт.)
- Гуревич, П. С. Политизация или деполитизация? // Вестник аналитики, 2005, № 3 (21), с. 21-29
- Гуревич, П. С. Совесть как достояние человечества // Мир нравственности, 2005, № 13, с. 22-24
- Гуревич, П. С. Статьи в рубрике «Новые книги наших коллег» // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Вып. 1 (21). М., 2004, с. 382-388
- Гуревич, П. С. Статьи в рубрике «Новые книги наших коллег» // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Вып. 1 (25). М., 2005, с. 375-380
- Гуревич, П. С. Статьи в рубрике «Новые книги наших коллег» // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Вып. 3 (27). М., 2005, с. 384-394
- Гуревич, П. С. Тайные страсти Зигмунда Фрейда // Научно-популярный журнал «Исторический журнал», 2005, № 5, с. 72-81
- Гуревич, П. С. Философия человека. Лекция 1 // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Вып. 1 (25). М., 2005, с. 262-294
- Гуревич, П. С. Философия человека. Лекция 2 // Личность. Культура. Общество. Междисциплинарный научно-практический ж-л социальных и гуманитарных наук. Вып. 3 (27). М., 2005, с. 189-216
В соавторстве
- Гранов В. Д., Гуревич П. С., Семченко А. Т. В поисках духовной опоры : Общеполит. и междунар. аспекты бурж. концепций «реидеологизации» / В. Д. Гранов, П. С. Гуревич, А. Т. Семченко. — М. : Междунар. отношения, 1981. — 207 с.
- Формирование политического сознания молодёжи развитых капиталистических стран : Сб. обзоров / [Редкол.: Гуревич П. С. (отв. ред.) и др.]. — М. : ИНИОН, 1982. — 271 с.; 20 см. — (Сер. «Пробл. междунар. молодёж. движения». / АН СССР, ИНИОН).
- Политический терроризм: обвинение империализму : [Пер. с рус.] / [Т. Белащенко, П. Гуревич, Т. Евгеньева и др.]; Под ред. Ю. Панкова. — М. : Прогресс, 1983. — 303 с.
- С. А. Степанов, П. С. Гуревич, А. А. Григоренко, В. С. БарсуковМорфология сепсиса у детей : [С. А. Степанов, П. С. Гуревич, А. А. Григоренко, В. С. Барсуков] / Науч. ред. А. М. Антонов. — Саратов : Изд-во Сарат. ун-та, 1983. — 131 с. : ил.
- Гуревич П. С. Формирование у учащихся СПТУ коммунистических убеждений и непримиримости к проявлениям буржуазной идеологии и морали / Всесоюз. науч.-метод. центр проф.-техн. обучения молодёжи; [П. С. Гуревич и др.]. — М. : ВНМЦ Госпрофобра СССР, 1987. — 94,[1] с.
- Сер. «Теория и история культуры» / АН СССР, ИНИОН. Вып. 1. — М. : ИНИОН, 1988. — 236 с.
- США глазами американских социологов : [В 2 кн.) / АН СССР, Ин-т социол. исслед. — М. : Наука, 1982-. — 22 см. Кн. 2: Политика, идеология, массовое сознание / [Г. К. Ашин, П. С. Гуревич, Ю. Н. Давыдов и др.]; Отв. ред. В. Н. Иванов, Ю. Н. Давыдов; [Предисл. В. Иванова]. — М. : Наука, 1988. — 243,[1] с. ISBN 5-02-013287-X
- Проблема человека в современной религиозной и мистической литературе : [Сб. ст.] / Ин-т философии АН СССР и др.; [Ред.-сост. М. А. Султанова; Авт. предисл. Гуревич П. С.]. — М. : Б. и., 1988. — 246 с.
- Гуревич П. С. Проблема человека в западной философии : Сб. пер. с англ., нем., фр. / Сост. и послесл. П. С. Гуревича; Общ. ред. Ю. Н. Попова. — М. : Прогресс, 1988. — 544,[2] с.
- Гуревич П. С. Человек и его ценности : [В 2 ч. / Отв. ред. П. С. Гуревич]. — М. : ИФ РАН, 1988. — 20 см. Ч. 2. — М. : ИФ РАН. — 145 с.
- Гуревич П. С. Человек и его ценности : [В 2 ч. / Отв. ред. и авт. вступ. ст. П. С. Гуревич]. — М. : ИФАН, 1988. — 20 см. Ч. 1. — М. : ИФ РАН. — 139 с.
- Гуревич П. С. Фромм, Эрих (1900—1980.). Бегство от свободы / Эрих Фромм; Пер. с англ. Г. Ф. Швейника; Общ. ред. и послесл. [с. 248—267] П. С. Гуревича. — М. : Прогресс, 1990. — 269,[2] с.; 20 см. ISBN 5-01-001914-0
- Гуревич П. С. Ясперс, Карл (1883—1969.). Духовная ситуация времени : Специализир. информ. по общеакад. прогр. «Человек, наука, общество: комплекс. исслед.» : [Перевод] / Ясперс К.; [Предисл. П. С. Гуревича]; АН СССР, ИНИОН, Всесоюз. межвед. центр наук о человеке при президиуме АН СССР. — М. : ИНИОН, 1990. — 214 с.;
- Гуревич П. С. Шопенгауэр, Артур (1788—1860). Афоризмы житейской мудрости / Артур Шопенгауэр; [Авт. вступ. ст. П. С. Гуревич, В. И. Столяров]. — М. : СП «Интербук», 1990. — 151,[2] с.; 22 см. — (Сер. «Страницы мировой философии»). ISBN 5-7664-0525-1
- Жизнь после смерти : [Сборник : Перевод / Под ред. П. С. Гуревича]. — М. : Сов. писатель, 1990. — 319,[1] с. : ил.; 20 см. ISBN 5-265-02230-9
- Гуревич П. С. Кастанеда, Карлос. Учения дона Хуана: путь знания индейцев яки : Перевод с англ. В. П. Максимова / Карлос Кастанеда; [Предисл. П. Гуревича]. — М. : Миф, 1991-. — 20 см. [1]. — М. : Миф, 1991. — 156,[1] с. : ил. ISBN 5-87214-003-7
- Жизнь после смерти : [Сборник : Перевод / Под ред. и с предисл. П. С. Гуревича]. — М. : Сов. писатель : Агентство «Олимп», 1991. — 318,[2] с. : ил.; 20 см. ISBN 5-265-02230-9
- Человек и общество: проблемы человека на XVIII Всемирном философском конгрессе : Специализир. информ. по общеакад. прогр. «Человек, наука, общество: комплекс. исслед.» / АН СССР, ИНИОН, Всесоюз. межвед. центр наук о человеке (при президиуме АН СССР); [Ред.-сост. и авт. предисл., с. 5-25, П. С. Гуревич]. — М. : ИНИОН, 1990-. — 20 см. Вып. 1: [Перевод]. — М. : ИНИОН, 1990. — 234 с.
- Гуревич П. С., Столяров В. И.Мир философии : [В 2 ч. / Сост. П. С. Гуревич, В. И. Столяров]. — М. : Политиздат, 1991-. — 22 см. Ч. 1: Исходные философские проблемы, понятия и принципы. — М. : Политиздат, 1991. — 671,[1] с. : ил. ISBN 5-250-01106-3
- Гуревич П. С., Столяров В. И. Мир философии : [В 2 ч. / Сост. П. С. Гуревич, В. И. Столяров]. — М. : Политиздат, 1991-. — 22 см. Ч. 2: Человек. Общество. Культура. — М. : Политиздат, 1991. — 623,[1] с. ISBN 5-250-01382-1
- Гуревич П. С. О смерти и бессмертии : [Сборник / Сост. Гуревич П. С.]. — М. : Знание, 1991. — 62,[1] с. : ил.; 17 см. — (Новое в жизни, науке, технике. Сер. «Философия и жизнь»; 4/1991).ISBN 5-07-001888-4
- Гуревич П. С. Человек : Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии : Древний мир — эпоха Просвещения : [Сб. ст. / Сост. П. С. Гуревич]. — М. : Политиздат, 1991. — 461,[2] с.; 20 см. ISBN 5-250-00317-6
- Гуревич П. С. Человек : Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии : Древний мир — эпоха Просвещения : [Сб. ст. / Сост. П. С. Гуревич]. — М. : Политиздат, 1991. — 461,[2] с.; 20 см. ISBN 5-250-00317-6
- Жизнь земная и последующая : [Сборник : Перевод / Послесл. П. С. Гуревича]. — М. : Политиздат, 1991. — 414,[1] с. : ил.; 22 см. ISBN 5-250-01597-2
- Этика Артура Шопенгауэра : (Из цикла «История этич. учений») / П. С. Гуревич. — М. : Знание, 1991. — 62,[2] с.; 17 см. — (Новое в жизни, науке, технике. Подпис. науч.-попул. сер. «Этика»; 9/1991). ISBN 5-07-002094-3
- Фромм, Эрих (1900—1980.). Искусство любить : Специализир. информ. по общеакад. прогр. «Человек, наука, общество: комплекс. исслед.» : [Перевод] / Фромм Э.; [Предисл. П. С. Гуревича, с. 5-25]; АН СССР, ИНИОН, Всесоюз. межвед. центр наук о человеке при президиуме АН СССР. — М. : ИНИОН, 1991. — 156 с.
- Токарчик, Анджей. Мифы о бессмертии : Потусторон. мир / Анджей Токарчик; Перевод с польского Л. В. Васильева; Ред. и предисл. [с. 5-27] П. С. Гуревича. — М. : Прогресс : Фирма «Прогресс-академия», 1992. — 238 с.,[8] л. ил.; 20 см. ISBN 5-01-002748-8
- Человек и общество: проблемы человека на XVIII Всемирном философском конгрессе : [Сборник] / Рос. акад. наук, ИНИОН, Всесоюз. межвед. центр наук о человеке при президиуме РАН ; [Редкол.: Гуревич П. С. (отв. ред.) и др.]. — М. : ИНИОН, 1990-. — 20 см. Вып. 4. — М. : ИНИОН, 1992. — 302,[1] с.
- Манхейм, К. Идеология и утопия : Перевод / Манхейм К. ; Предисл. П. С. Гуревича]; Рос. акад. наук, ИНИОН, Межвед. центр наук о человеке при президиуме РАН. — М. : ИНИОН, 1992-. — 20 см. Ч. 1. — М. : ИНИОН, 1992. — 245,[1] с.
- Фромм, Эрих (1900—1980.). Душа человека : [Сборник : Перевод] / Э. Фромм; [Общ. ред., сост. и предисл. П. С. Гуревича]. — М. : Республика, 1992. — 429,[1] с.; 22 см. — (Мыслители XX века. Редкол.: Т. И. Ойзерман и др.). ISBN 5-250-01511-5
- М. М. Бахтин как философ : [Сб. ст.] / Рос. акад. наук, Ин-т философии; Отв. ред. Л. А. Гоготишвили, П. С. Гуревич. — М. : Наука, 1992. — 251,[4] с., [1] л. портр.; 22 см. ISBN 5-02-008110-8
- Гроф, Станислав. Области человеческого бессознательного: опыт исследований с помощью ЛСД : К XIX Всемир. филос. конгрессу : Специализир. информ. по общеакад. прогр. «Человек, наука, общество: комплекс. исслед.» : [Перевод] / Гроф С.; [Общ. ред. и вступ. ст., с. 5-30, П. С. Гуревича]; Рос. АН, ИНИОН, Всесоюз. межвед. центр наук о человеке при президиуме РАН. — М. : ИНИОН, 1992. — 312 с.
- Манхейм, К. Диагноз нашего времени : Очерки воен. времени, написанные социологом : Специализир. информ. по общеакад. прогр. «Человек, наука, общество: комплекс. исслед.» : [Перевод] / Манхейм К.; [Вступ. ст. П. С. Гуревича, с. 7-27]; ИНИОН, Всесоюз. межвед. центр наук о человеке при президиуме РАН. — М. : ИНИОН, 1992. — 254 с.
- Бубер, Мартин (1878—1965.). Проблема человека : Специализир. информ. по общеакад. прогр. «Человек, наука, общество: комплекс. исслед.» : К XIX Всемир. филос. конгр. : [Перевод] / Бубер М.; [Авт. вступ. ст. П. С. Гуревич, с. 5-29]; Рос. АН, ИНИОН, Всерос. межвед. центр наук о человеке при президиуме РАН. — М. : ИНИОН, 1992. — 146 с.
- Бубер, Мартин (1878—1965.). Я и ты : Специализир. информ. по общеакад. прогр. «Человек, наука, общество: комплекс. исслед.» : [Перевод] / Бубер М.; [Вступ. ст. П. С. Гуревича]; Рос. АН, ИНИОН, Всесоюз. межвед. центр наук о человеке при президиуме РАН. — М. : ИНИОН, 1992. — 77,[1] с.
- Арон, Раймон (1905—1983.). Этапы развития социологической мысли : Пер. с фр. / Раймон Арон; Общ. ред. и предисл. П. С. Гуревича. — М. : Прогресс : Универс, 1993. — 606,[1] с.; 22 см. ISBN 5-01-003727-0
- Бубер, Мартин (1878—1965.). Я и Ты : [Пер. с нем.] / Мартин Бубер; [Послесл. П. С. Гуревича]. — М. : Высш. шк., 1993. — 173,[2] с. : ил.; 21 см. — (Библиотека философа). ISBN 5-06-002857-7
- Виндельбанд, Вильгельм, (1848—1915.). Философия в немецкой духовной жизни XIX столетия : [Пер. с нем.] / В. Виндельбанд; [Послесл. П. С. Гуревича]; Рос. АН, Ин-т философии. — М. : Наука, 1993. — 103,[2] с.; 17 см. ISBN 5-02-008081-0
- Феномен человека : Антология / [Сост. и авт. вступ. ст., с. 3-23, Гуревич П. С.]. — М. : Высш. шк., 1993. — 347,[2] с. : ил.; 21 см. ISBN 5-06-002531-4
- Фромм, Эрих (1900—1980.). Психоанализ и этика : [Сборник : Перевод] / Эрих Фромм; [Вступ. ст. П. С. Гуревича]. — М. : Республика, 1993. — 414,[1] с.; 22 см. — (Библиотека этической мысли). ISBN 5-250-02353-3
- Гроф, Станислав. Области человеческого бессознательного: опыт исследований с помощью ЛСД : [Перевод] / Гроф С.; [Вступ. ст. П. С. Гуревича, с. 7-30]; Всесоюз. межвед. центр наук о человеке при президиуме РАН. — М. : ИНИОН, 1993. — 312 с.; 20 см. — (Серия «Лики культуры». Рос. АН, ИНИОН).
- Серия «Лики культуры» / Рос. АН, ИНИОН. Демократизация культуры. — М. : ИНИОН, 1993. — 89,[2] с. Демократия (ч. 1)
- Пути восхождения : Материалы междунар. обществ.-науч. конф. (1993—1994) / [Редкол.: П. С. Гуревич и др.]. — М. : Междунар. центр Рерихов ; Тольятти : О-во Рерихов. — 371 с.; 22 см. — (Рериховская научно-популярная библиотека).
- Фромм, Эрих (1900—1980.). Анатомия человеческой деструктивности : [Перевод] / Эрих Фромм; [Вступ. ст. П. С. Гуревича; Примеч. Т. В. Панфиловой]. — М. : Республика, 1994. — 446,[1] с.; 23 см. — (Мыслители XX века). ISBN 5-250-02472-6
- Манхейм, Карл. Диагноз нашего времени : [Сборник : Пер. с нем. и англ.] / Карл Манхейм. — М. : Юрист, 1994. — 700 с.; 22 см. — (Лики культуры. ЛК). ISBN 5-7357-0046-4
- Человек : Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии, XIX в. : [Сборник / Сост. П. С. Гуревич; Вступ. статьи и коммент. П. С. Гуревича и др.]. — М. : Республика, 1995. — 526,[1] с.; 21 см. ISBN 5-250-01512-3
- Это человек : Антология / [Сост. и авт. вступ. ст. П. С. Гуревич, с. 3-23]. — М. : Высш. шк., 1995. — 318,[2] с. : ил.; 21 см. ISBN 5-06-002918-2
- Всемирное писание : Сравнит. антол. свящ. текстов : [Пер. с англ. / Под общ. ред. П. С. Гуревича]. — М. : Республика, 1995. — 590,[1] с. : ил.; 24 см. ISBN 5-250-02430-0
- Защитим культуру : Материалы междунар. обществ.-науч. конф., посвящ. 60-летию Пакта Рериха, 1995 / [Редкол.: П. С. Гуревич и др.]. — М. : Междунар. центр Рерихов : Мастер-банк, 1996. — 205 с.; 22 см. — (Рериховская научно-популярная библиотека). ISBN 5-86988-036-X
- Фрейд, Зигмунд (1856—1939.). Либидо / Зигмунд Фрейд; [Предисл. П. С. Гуревича]; Акад. гуманитар. исслед., Ин-т философии РАН. — М. : Гуманитарий, 1996. — 476,[1] с., [1] л. ил.; 22 см. — (Энциклопедия психоанализа). ISBN 5-89221-001-4
- Фрейд, Зигмунд (1856—1939.). Основной инстинкт : [Перевод] / Зигмунд Фрейд; [Сост., авт. предисл. и отв. ред. П. С. Гуревич]. — М. : Олимп ; Назрань : АСТ, 1997. — 654 с.; 22 см. — (Классики зарубежной психологии). ISBN 5-7390-0482-9
- Фрейд, Зигмунд. Тотем и табу : [Сборник : Перевод] / Зигмунд Фрейд; [Сост. и авт. предисл. П. С. Гуревич]. — М. : Олимп ; Назрань : АСТ, 1997. — 446 с.; 22 см. — (Классики зарубежной психологии). ISBN 5-7390-0519-1
- Юнг, Карл Густав (1875—1961.). Божественный ребёнок : [Аналит. психология и воспитание : Сборник : Перевод] / Карл Густав Юнг; [Сост. и авт. предисл. П. С. Гуревич]. — М. ; Назрань : Олимп : АСТ, 1997. — 398 с.; 22 см. — (Классики зарубежной психологии). ISBN 5-7370-0493-4
- Бубер, Мартин (1878—1965.). Хасидские предания : Первые наставники : [Пер. с англ. и нем.] / Мартин Бубер; [Вступ. ст. П. С. Гуревича, М. Л. Хорькова]. — М. : Республика, 1997. — 334,[1] с.; 22 см. — (Библиотека этической мысли). ISBN 5-250-02621-4
- Фромм, Эрих (1900—1980.). Анатомия человеческой деструктивности : [Перевод] / Эрих Фромм; [Вступ. ст. П. С. Гуревича, с. 8-23]. — М. ; Назрань : АСТ, 1998. — 670 с.; 22 см. — (Классики зарубежной психологии). ISBN 5-15-000775-7
- Фромм, Эрих (1900—1980.). Психоанализ и этика : [Перевод] / Эрих Фромм; [Вступ. ст. П. С. Гуревич]. — М. ; Назрань : АСТ, 1998. — 566 с.; 22 см. — (Классики зарубежной психологии). ISBN 5-15-000776-5
- Фромм, Эрих (1900—1980.). Догмат о Христе : [Перевод] / Эрих Фромм; [Сост. и авт. предисл. П. С. Гуревич]. — М. ; Назрань : Олимп : АСТ, 1998. — 414 с.; 22 см. — (Классики зарубежной психологии). ISBN 5-7390-0536-1
- Фромм, Эрих (1900—1980.). Душа человека : [Сборник : Перевод] / Эрих Фромм; [Авт. вступ. ст. П. С. Гуревич]. — М. ; Назрань : АСТ, 1998. — 662 с.; 22 см. — (Классики зарубежной психологии). ISBN 5-15-000777-3
- Дорничев, В. М. Семейный врач и организация здорового образа жизни : [Учеб.-метод. пособие] / В. М. Дорничев, П. С. Гуревич, Ю. М. Губачев. — СПб., 1999-____. — 20 см. — (Библиотека семейного врача). ISBN 5-87272-212-2
- Философия человека : [сб. науч. тр.] / Ин-т философии РАН, Сектор истории антропол. учений, М-во образования и науки Рос. Федерации, Ом. гос. ун-т им. Ф. М. Достоевского; [науч. ред. П. С. Гуревич, Н. К. Поздняков]. — Омск : Изд-во ОмГУ, 2004. — 653 с. : табл.; 21 см. ISBN 5-7779-0493-9
- Спектр антропологических учений / Российская акад. наук, Ин-т философии; [отв. ред. П. С. Гуревич]. — Москва : Ин-т философии РАН, 2006-. — 20 см.
- Литературные нормы и развитие русского языка : доклады и материалы постоянно действующего семинара, Москва, МосГУ, 15 июня — 15 декабря 2007 г. / [отв. ред. П. С. Гуревич]. — Москва : Изд-во Московского гуманитарного ун-та, 2007. — 284 с. : ил., табл.; 21 см. ISBN 978-5-98079-437-8
- Гуревич П. С. Гуревич П. С. Обществознание. 10 класс: учебник для общеобразовательных учреждений (базовый уровень). 4-е изд., перераб. и доп. — М.: Мнемозина, 2011. — 304 с. : ил. (в соавт. с Е. З. Николаевой)
- Гуревич П. С. Обществознание. 11 класс: учебник для общеобразовательных учреждений (базовый уровень). 3-е изд., перераб. — М.: Мнемозина, 2011. — 303 с. : ил. (в соавт. с Е. З. Николаевой)
Напишите отзыв о статье "Гуревич, Павел Семёнович"
Примечания
- ↑ Гуревич П. С. [cyberleninka.ru/article/n/k-diskussii-o-religii К дискуссии о религии] // Знание. Понимание. Умение. — № 1. — 2007. — С. 233
- ↑
≡ Нилогов А. С. [alexnilogov.livejournal.com/715063.html В журнале "Философия и культура" опубликована беседа с главным редактором этого журнала — культурологом и философом Павлом Семёновичем Гуревичем]. Живой Журнал (19 сентября 2014). Проверено 9 января 2015.
- ↑ [www.k2x2.info/kulturologija/kulturologija_konspekt_lekcii/p16.php Лекция № 16. Философия культуры: методологические основания] // Еникеева Д. Д. Культурология: конспект лекций
- ↑ Басилов, Филимонов, 2002, с. 407.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Гуревич Павел Семенович // Карс М. Энциклопедия "Люди-гордость России": от А до Я : всероссийский проект. - М.: Перо, 2011 ISBN 978-5-91940-138-4
- ↑ 1 2 [iph.ras.ru/page26833776.htm Научное руководство П. С. Гуревича] // Официальный сайт ИФ РАН
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 [iph.ras.ru/gurevich.htm Гуревич Павел Семенович]//Официальный сайт Института философии РАН
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [russidea.rchgi.spb.ru/authors/index.php?ELEMENT_ID=3673 Гуревич Павел Семенович]//"Информационно-аналитический портал и гипертекстовая электронная библиотека — «Русская идеология» РХГА
- ↑ 1 2 3 4 Овчаренко В. И. [slovari.yandex.ru/Гуревич%20Павел%20Семёнович/Энциклопедия%20социологии/Гуревич%20П./ Гуревич П.](недоступная ссылка с 11-05-2013 (3996 дней)) // Социология: Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов, В. Л. Абушенко, Г. М. Евелькин, Г. Н. Соколова, О. В. Терещенко. — Мн.: Книжный Дом, 2003. — 1312 с. — (Мир энциклопедий)
- ↑ Гуревич П. С. Человек как объект социально-философского анализа : Автореф. дис. на соиск. учен. степ. д-ра филос. наук : (09.00.03) / Моск. пед. гос. ун-т им. В.И. Ленина. Специализир. совет Д.053.01.05. — М, 1991. — 32 с.
- ↑ 1 2 3 4 [hpsy.ru/authors/x012.htm Павел Семенович Гуревич]//Экзистенциальная и гуманистическая психология
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Г. Ю. Канарш [www.hdirussia.ru/136 Гуревич Павел Семенович]//Человеческий потенциал России — Информационно-исследовательский портал Московского гуманитарного университета
- ↑ [www.ipisu.ru/about-institute/lecturers/lecturers_1.html Гуревич Павел Семенович]//Официальный сайт Института психоанализа и социального управления
- ↑ [www.mosgu.ru/nauchnaya/ifpi/llr/ Лаборатория личностного роста ИФПИ МосГУ]//Официальный сайт Московского гуманитарного университета
- ↑ [www.spp.org.ru/page.php?id=86 Российская психоаналитическая ассоциация]//Общество психоаналитической психотерапии
- ↑ [www.nbpublish.com/fkmag/view_page_74.html О журнале «Философия и культура»]//Официальный сайт академической издательской группы NotaBene
- ↑ [www.nbpublish.com/ptmag/view_page_62.html Научно-практический журнал «ПСИХОЛОГИЯ И ПСИХОТЕХНИКА»]//Официальный сайт академической издательской группы NotaBene
- ↑ [lib100.com/book/philosophy/novie_idei_v_filosofii/%cd%ee%e2%fb%e5%20%e8%e4%e5%e8%20%e2%20%f4%e8%eb%ee%f1%ee%f4%e8%e8.doc «Новые идеи в философии» за 1991 год]
Литература
- Басилов В.Н., Филимонов Э. Г. Религиоведение в России // [books.google.com/books?ei=5cuXTLS3K4yBOInwnYgJ&ct=result&id=w3LXAAAAMAAJ Религии народов современной России: Словарь] / М.П.Мчедлов (отв. ред.), Аверьянов Ю.И., Басилов В. Н. и др. / 2-е изд., испр. и доп.. — М: Республика, 2002. — С. 407. — 624 с. — 4000 экз. — ISBN 5-250-01818-1.
Ссылки
- [gurevich-ps.ru Официальный сайт П. С. Гуревича]
- [iph.ras.ru/gurevich.htm П. С. Гуревич на сайте Института Философии Российской Академии Наук]
- [ipisu.ru/about-institute/lecturers/ П. С. Гуревич на сайте Института психоанализа и социального управления]
- Интервью
- [www.psynavigator.ru/articles.php?code=455 «Все разговоры о том, что психоанализ устарел, являются просто недоразумением».] //Психологический навигатор
- [секс.рф/эксперты/гуревич_павел/ Эксперт] // СЕКС.РФ
Отрывок, характеризующий Гуревич, Павел Семёнович
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
– Il faut absolument que vous veniez me voir, [Необходимо нужно, чтоб вы приехали повидаться со мною,] – сказала она ему таким тоном, как будто по некоторым соображениям, которые он не мог знать, это было совершенно необходимо.
– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!
Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.
Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.
Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.
Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.
Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела, что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и потому невозможность быстрого исполнения.
Управляющий не говорил, что это совершенно невозможно; он предлагал для достижения этой цели продажу лесов Костромской губернии, продажу земель низовых и крымского именья. Но все эти операции в речах управляющего связывались с такою сложностью процессов, снятия запрещений, истребований, разрешений и т. п., что Пьер терялся и только говорил ему:
– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.
В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.
Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.
Уже смерклось, когда князь Андрей и Пьер подъехали к главному подъезду лысогорского дома. В то время как они подъезжали, князь Андрей с улыбкой обратил внимание Пьера на суматоху, происшедшую у заднего крыльца. Согнутая старушка с котомкой на спине, и невысокий мужчина в черном одеянии и с длинными волосами, увидав въезжавшую коляску, бросились бежать назад в ворота. Две женщины выбежали за ними, и все четверо, оглядываясь на коляску, испуганно вбежали на заднее крыльцо.
– Это Машины божьи люди, – сказал князь Андрей. – Они приняли нас за отца. А это единственно, в чем она не повинуется ему: он велит гонять этих странников, а она принимает их.
– Да что такое божьи люди? – спросил Пьер.
Князь Андрей не успел отвечать ему. Слуги вышли навстречу, и он расспрашивал о том, где был старый князь и скоро ли ждут его.
Старый князь был еще в городе, и его ждали каждую минуту.
Князь Андрей провел Пьера на свою половину, всегда в полной исправности ожидавшую его в доме его отца, и сам пошел в детскую.
– Пойдем к сестре, – сказал князь Андрей, возвратившись к Пьеру; – я еще не видал ее, она теперь прячется и сидит с своими божьими людьми. Поделом ей, она сконфузится, а ты увидишь божьих людей. C'est curieux, ma parole. [Это любопытно, честное слово.]
– Qu'est ce que c'est que [Что такое] божьи люди? – спросил Пьер
– А вот увидишь.
Княжна Марья действительно сконфузилась и покраснела пятнами, когда вошли к ней. В ее уютной комнате с лампадами перед киотами, на диване, за самоваром сидел рядом с ней молодой мальчик с длинным носом и длинными волосами, и в монашеской рясе.
На кресле, подле, сидела сморщенная, худая старушка с кротким выражением детского лица.
– Andre, pourquoi ne pas m'avoir prevenu? [Андрей, почему не предупредили меня?] – сказала она с кротким упреком, становясь перед своими странниками, как наседка перед цыплятами.
– Charmee de vous voir. Je suis tres contente de vous voir, [Очень рада вас видеть. Я так довольна, что вижу вас,] – сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его несчастие с женой, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, одна странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.
Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.
Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.
Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему:
– Как же ты хочешь… Она мне, как сестра, и я не могу тебе описать, как это обидно мне было… потому что… ну, оттого…
Денисов ударил его по плечу, и быстро стал ходить по комнате, не глядя на Ростова, что он делывал в минуты душевного волнения.
– Экая дуг'ацкая ваша пог'ода Г'остовская, – проговорил он, и Ростов заметил слезы на глазах Денисова.
В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.
В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
Категории:
- Родившиеся 13 августа
- Родившиеся в 1933 году
- Персоналии по алфавиту
- Философы по алфавиту
- Кандидаты исторических наук
- Доктора филологических наук
- Доктора философских наук
- Учёные по алфавиту
- Философы России
- Философы СССР
- Психологи России
- Психоаналитики России
- Исследователи идентичности
- Сотрудники ИФАН
- Преподаватели философского факультета МГУ
- Выпускники Уральского университета
- Исследователи новых религиозных движений
- Социологи массовых коммуникаций
- Культурологи России
- Социологи России
- Авторы учебников
- Преподаватели Российского государственного гуманитарного университета
- Социологи по алфавиту
