Гурийская республика

Гурийская республика Гурийская крестьянская республика
გურიის რესპუბლიკა გურიის მხვნელ-მთესველთა რესპუბლიკა
Республика
← ноябрь 1905 — 10 января 1906 →
Столица	Озургети
Язык(и)	Грузинский язык
Форма правления	Советская республика

К:Появились в 1905 годуК:Исчезли в 1906 году

Гурийская республика или Гурийская крестьянская республика (груз. გურიის რესპუბლიკა, გურიის მხვნელ-მთესველთა რესპუბლიკა) — крестьянское социал-демократическое самоуправление установленное до и существовавшее во время революции 1905—1907 гг. в грузинской провинции Гурия. Формально провозглашена в ноябре 1905 г. и прекратила своё существование 10 января 1906 г.

Предыстория

Слаборазвитые и довольно бедные части Кутаисской губернии, официально именовавшиеся Озургетским уездом, были известны не только своими оппозиционными настроениями в отношении Российской империи, но также более высоким уровнем образования и беспрецедентной поддержкой социал-демократической партии. С 1902 г. в уезде начались беспорядки — крестьяне стали бойкотировать работы на владениях местного князя.

Движение безземельных крестьян превратилось почти в открытое восстание в начале 1903 г., когда крестьяне прекратили платить налоги и отказались работать на помещиков. После суровой реакции властей, по инициативе Гурийского комитета сельских рабочих, связанного с Батумским и Кавказским союзными комитетами РСДРП, начался бойкот всех государственных служб. К лету официальная администрация области практически полностью распалась. Вместо неё, под руководством Гурийского комитета сельских рабочих, в 1904—1905 гг. были организованы революционные крестьянские комитеты.

Во время революции

С началом революции 1905 г. крестьянские волнения начали распространяться по всей Грузии. Из Гурии были высланы все представители власти и избраны свои собственные судьи, организованы деревенские общины и сформированы вооруженные отряды — Красные сотни. Гурийские крестьянки во время проведения сельского совета приняли резолюцию о политическом равенстве с мужчинами. К февралю уже вся Гурия оказалась во власти революционеров, вероятно первого в мире марксистского национально-освободительного движения.

20 февраля 1905 г. царский чиновник предупредил правительство, что контроль над значительной частью области утрачен. Попытка провести переговоры между царским правительством и восставшими не принесла никакого результата — правительство отказалось выполнять требования мятежников. В марте правительство объявило военное положение и направило 10.000 солдат в мятежную провинцию. Но встретив ожесточенное сопротивление экспедиционные войска генерала Алиханова Аварского вынуждены были отойти из области в июле. Гурийский комитет РСДРП создал военно-революционный комитет для руководства восстанием. В ноябре 1905 г. повстанцы, заняв почту, телефон, телеграф и разобрав железно-дорожные пути, взяли Озургети — столицу области и провозгласили создание Гурийской республики. Однако уже 10 января 1906 г. карательной экспедицией полковника Крылова восстание было жестко подавлено.

Литература

• Коллонтай А. М., К истории движения работниц в России, 1919.
• Теодор Шанин, [publ.lib.ru/ARCHIVES/SH/SHANIN_Teodor/_Shanin_T..html Революция как момент истины: 1905—1907 гг. — 1917—1922 гг.], М. «Весь мир», 1997.
• Церцвадзе М. В., Крестьянское революционное движение в Гурии в 1905 г., «Вопросы истории», 1955, № 12.
• Хуцишвили Я. Г., Вооружённое восстание в Грузии в 1905, в кн.: Исторические записки, т. 49, М., 1954.
• Alice K. Pate, Generational Conflict and the Gurian Republic in Georgia to 1905, The Soviet and post-Soviet Review, ISSN 1075—1262, Vol. 32, Nº 2-3, 2005, pags. 255—268.
• Stephen F. Jones, Marxism and Peasant Revolution in the Russian Empire: the Case of the Gurian Republic, The Slavonic and East European Review, Vol. 67, No. 3, July 1989, pp. 403–434.
• Luigi Villari [armenianhouse.org/villari/caucasus/gurian-republic.html Fire and Sword in the Caucasus], London, T. F. Unwin, 1906.
• Stephen F. Jones, Socialism in Georgian Colors: The European Road to Social Democracy, 1883—1917, Harvard University Press, Cambridge, 2005. ISBN 0-674-01902-4, ISBN 978-0-674-01902-7

</div></div>

Отрывок, характеризующий Гурийская республика

В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.