Нанак

Гуру Нанак Дэв (в.-пандж. ਗੁਰੂ ਨਾਨਕ ਦੇਵ, Gurū Nānak Dēv ^IAST; 15 апреля 1469 — 22 сентября 1539) — основатель религии сикхизма и первый сикхский гуру из Десяти гуру сикхов. Имеет много других имён и титулов. В Пенджабе его почитают не только сикхи, но и индуисты и мусульмане.

Жизнеописание

Жизнеописания гуру Нанака собраны в сочинениях, которые называются Джамансакхи (Janamsākhīs). Наиболее известное жизнеописание написал Бхай Бала перед смертью Нанака. Критически настроенные учёные однако считают, что по стилю и языку жизнеописание относится определённо к периоду после его смерти.

Сочинение Бхай Гурдаса тоже было собрано после смерти гуру Нанака и содержит меньше подробностей, но высоко почитается сикхами и считается заслуживающим доверия.

Рождение

Нанак родился 15 апреля 1469 в семье Беди, принадлежащей индуистскому клану Кхатри. Его отец Мехта Калу был патвари — чиновником правительства, производящим расчёт доходов от земель. Он работал на мусульманского землевладельца Рай Буллара. Мать Нанака носила имя Мата Трипта, у него была также старшая сестра Биби Нанки.

Миссия

Сикхская традиция рассказывает, что однажды Нанак пропал, и уже все стали считать, что он утонул, когда ходил купаться утром на реку Кали Бейн, но через три дня он снова появился, и на все вопросы отвечал только одно: «Там нет хинду, там нет мусульман» (на пенджаби: nā kō hindū nā kō musalmān"). С этого момента Нанак стал распространять своё учение, и считается, что это было началом сикхизма. Он совершил четыре больших поездки, преодолев много тысяч километров, точный его маршрут служит предметом споров. Первая поездка имела целью Бенгалию и Ассам, вторая — на Цейлон через Тамил-Наду, третья — на север в Кашмир, Ладакх и Тибет, последняя — в Багдад и Мекку.

Нанак женился на Сулакни, дочери Мулчанда Чона, торговца рисом из города Батала. У него было два сына. Старший сын Шри Чанд стал аскетом, погруженным в себя. Младший сын Лакшми Дас был полностью погружен в мирские заботы. Нанак считал, что оба сына не могут перенять у него статус гуру.

Три столпа сикхизма

В Султампуре Нанак сформулировал три основных положения (столпа) сикхизма:

1. Симран и Наан Джапна — практика медитации на Бога и пение специальных мантр с Именем Бога — Вахегуру.
2. Кират Карни — чтобы все сикхи жили в своих домах, вели хозяйство и своим физическим или умственным трудом обеспечивали себе жизнь, принимая дары и благословения Бога.
3. Ванд кай Шако — разделение имущества с сикхской общиной.

Отрывок, характеризующий Нанак

Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.