Гусев, Борис Владимирович

Борис Владимирович Гусев
Место рождения:	дер. Шилово, Московская область, РСФСР, СССР
Учёная степень:	доктор технических наук
Учёное звание:	профессор, член-корреспондент РАН
Альма-матер:	Варшавский политехнический университет
Известен как:	Президент Российской инженерной академии
Награды и премии:

Бори́с Влади́мирович Гу́сев (род. 13 мая 1936, Шилово, Московская область) — доктор технических наук, профессор, член-корреспондент РАН, Герой Социалистического Труда (1990). Президент Российской инженерной академии, иностранный член Черногорской академии наук и искусств.

Биография

В 1961 году окончил Варшавский политехнический институт.

Трудовую деятельность начал в 1961 году в Ташкентском институте инженеров железнодорожного транспорта. C 1964 по 1973 год работал в Днепропетровском институте инженеров железнодорожного транспорта.

С 1973 по 1979 год являлся заместителем директора конструкторско-технологического бюро «Мосоргстройматериалы». В 1978 году присвоена учёная степень доктора технических наук.

С 1979 по 1990 год последовательно занимал посты заведующего лабораторией и заместителя директора Научно-исследовательского института бетона и железобетона НИИЖБ. В 1981 году присвоено учёное звание профессора.

С 1990 года по настоящее время — Президент Российской инженерной академии. С 1991 года — член-корреспондент РАН. С 2004 года — иностранный член Черногорской академии наук и искусств.

Семья

• Отец — Владимир Михайлович (1898—1938).
• Мать — Мария Андреевна (1904—1975).
• Сын — Владимир (род. 1959).

Сочинения

1. Гусев Б. В., Зазимко В. Г. Вибрационная технология бетона. — Киев, 1991. — 158 с.
2. Гусев Б. В., Файвусович А. С. Математические модели процесса коррозии бетона. — М.: 1996. — 100 с.
3. Гусев Б. В., Файвусович А. С. Технологическая механика вибрируемых бетонных смесей. М., 2002. — 250 с.
4. Гусев Б. В., Кондращенко В. И., Маслов Б. П., Файвусович А. С. Формирование структуры композиционных материалов и их свойства. — М.: Научный мир, 2006. — 560 с.
5. Гусев Б. В. Основы математической теории процессов коррозии бетона. — М., 2006. — 39 с.
6. Гусев Б. В., Файвусович А. С. Теоретические основы процессов выщелачивания отвержденных радиоактивных отходов. — М.: Научный мир, 2007. — 36 с.
7. Гусев Б. В., Холпанов Л. П. Блочная коллоидно-химическая кристаллизация материалов. — М.: Научный мир, 2009. — 39 с.
8. Способ приготовления бетонной смеси. Патент 20168855.
9. Способ изготовления твердосплавных металлокерамических изделий. Патент 2145916.

Всего около 500 научных трудов и более 100 патентов.

Награды

• Государственная премия СССР (1979)
• Государственная премия Российской Федерации в области науки и техники (2001)
• Премия Правительства Российской Федерации в области науки и техники (1996 и 2003)
• Заслуженный деятель науки Российской Федерации (1996)
• Почётный строитель РФ (1998)
• Почётный транспортный строитель (1995)
• Почётный железнодорожник (1996)
• Почётный строитель города Москвы (2002)
• Орден «Знак Почёта» (1980)
• Орден Дружбы народов (1988)

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-1380.ln-ru Профиль Бориса Владимировича Гусева] на официальном сайте РАН
• [portalnano.ru/read/iInfrastructure/russia/person/gusev Нанотехнологии и наноматериалы] Гусев Борис Владимирович.
• [www.biograph.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=400:gusev-bv&catid=1:science&Itemid=29 Международный Объединённый Биографический Центр] Гусев Борис Владимирович.

Отрывок, характеризующий Гусев, Борис Владимирович

Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.