Гусев, Дмитрий Николаевич (военачальник)

Дмитрий Николаевич Гусев
Дата рождения	26 октября 1894(1894-10-26)
Место рождения	Карсун Симбирская губерния, Российская империя ныне Ульяновская область
Дата смерти	25 августа 1957(1957-08-25) (62 года)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1916—1955
Звание
Командовал	21-я армия; Ленинградский военный округ; Восточно-Сибирский военный округ; Забайкальский военный округ.
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война, Советско-финская война, Великая Отечественная война
Награды и премии	Других государств:

Не следует путать с Гусев, Дмитрий Николаевич (актёр).

Дми́трий Никола́евич Гу́сев (26 октября 1894, Карсун, Симбирская губерния — 25 августа 1957, Москва) — советский военачальник, генерал-полковник (1944). Командующий 21-й армией, командующий войсками Ленинградского, Восточно-Сибирского и Забайкальского военных округов. Герой Советского Союза (1944).

Биография

Родился 26 октября 1894 года в селе Карсун, ныне посёлок городского типа Ульяновской области, в семье служащего. Русский. Член ВКП(б)/КПСС с 1932 года.

Участвовал в Первой мировой войне. В 1917 году окончил школу прапорщиков.

В РККА с 1918 года. Во время Гражданской войны командовал подразделениями. С 1919-го по 1940 годы последовательно командовал стрелковым батальоном, полком, дивизией. В 1926 году окончил курсы «Выстрел». Работал в оперативных штабах, преподавал в Военной академии имени М. В. Фрунзе. Участник советско-финской войны. Постановлением Совета Народных Комиссаров Союза ССР от 4 июня 1940 года Гусеву Д. Н. присвоено воинское звание «генерал-майор».

С июля 1940 года генерал-майор Гусев Д. Н. — заместитель начальника штаба Прибалтийского военного округа.

С начала Великой Отечественной войны — начальник штаба 48-й армии, а с октября 1941 года до 28 апреля 1944 года — начальник штаба Ленинградского фронта. Участник героической обороны Ленинграда, прорыва блокады и разгрома немецко-фашистских войск под Ленинградом.

С 28 апреля 1944 до конца войны генерал-полковник Гусев Д. Н. — командующий 21-й армией. Под его командованием войска вверенной ему армии прорвали мощную оборону противника на Карельском перешейке в ходе Выборгской операции 1944 года, успешно действовали в Висло-Одерской, Берлинской и Пражской операциях.

18 июня 1944 года генерал-лейтенанту Гусеву Д. Н. присвоено воинское звание «генерал-полковник».

За умелое командование армией и проявленные при этом мужество и героизм Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 апреля 1945 года генерал-полковнику Гусеву Дмитрию Николаевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 6092).

После войны с 1946-го по 1949 годы командовал войсками Ленинградского военного округа. В 1950 году он окончил Высшие академические курсы при Военной академии Генерального штаба. После чего, до 1951 года командовал войсками Восточно-Сибирского и с 1951-го по 1953 годы — войсками Забайкальского военных округов. С сентября 1955 года генерал-полковник Гусев — в отставке. Избирался депутатом Верховного Совета СССР 2-го созыва. Скончался 25 августа 1957 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

Награды

Награждён четырьмя орденами Ленина (22.06.44; 21.02.45; 06.04.45; 17.12.54), тремя орденами Красного Знамени (10.02.43; 03.11.44; 20.06.49), орденами Суворова 1-й степени (№ 138 от 21.02.44), Кутузова 1-й степени (№ 45 от 19.05.43), Красной Звезды (16.08.36), медалями, иностранными орденами и медалями.

Литература

• Ульяновцы в боях за Родину. 2-е изд. Саратов, 1964.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=5461 Гусев, Дмитрий Николаевич (военачальник)]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Гусев, Дмитрий Николаевич (военачальник)

Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.