Гусейнов, Гарун-Рашид Абдул-Кадырович

Гарун-Рашид Абдул-Кадырович Гусейнов
Дата рождения:	17 января 1948(1948-01-17) (76 лет)
Научная сфера:	История, лингвистика
Учёная степень:	доктор филологических наук
Альма-матер:	Дагестанский государственный педагогический университет

Гару́н-Раши́д Абду́л-Кады́рович Гусе́йнов (17 января 1948 год, Буйнакск Дагестанской АССР) — российский учёный, доктор филологических наук, лингвисто-историк, профессор кафедры русского языка ДГУ, заместитель председателя кумыкского научно-культурного общества (КНКО) и шеф-редактор «Вести КНКО». Автор более 300 научных публикаций у нас в стране и за рубежом.

Биография

Гарун-Рашид Гусейнов из аристократического кумыкского рода, чьи предки из селения Эндирей. После окончания в 1966 году с серебряной медалью среднюю школу в городе Хасавюрт поступил в Дагестанский педагогический институт, который в 1970 году закончил с отличием. С 1973 по 1993 годы на научно-преподавательской работе в Чечено-ингушском государственном университете. С 1993 года доцент кафедры русского языка в ДГПУ, с 1994 года в ДГУ. В 1994—1995 годы зам. председателя комитета беженцев из Чечни «Нийсо» («Справедливость»), член госкомиссии по делам беженцев при Правительстве Республики Дагестан..

В 1979 году защитил кандидатскую диссертацию на тему: «К истории чеченской лексики (на материале русско-чеченских языковых контактов)».

В 2011 году защитил докторскую диссертацию «История древних и средневековых взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком».

Научная деятельность

Является создателем и руководителем первой в СНГ гимназии «Малхбале» («Восток») с углублённым изучением восточных (арабского и турецкого) языков. Член европейского общества кавказоведов, корреспондент Лингвистического атласа Европы по чеченскому и ингушскому языкам

Работы

• Zur Frag des Slawisch-kaukasischen Sprachbundes. Sprach in Geschihte und Gegenwart. Jena, 1980;
• Об одном земледельческом термине («молотильная доска») в языках народов Северного Кавказа // Этимология: 1983. Махачкала, 1985;
• Социальный контекст взаимодействия типологически различных языков (на материале контактов нахских и тюркских языков)// Влияние социальных факторов на функционирование и развитие языка. Махачкала, 1988.
• К этнической истории Терско-Сулакского междуречья по языковым и фольклорным данным. Дагестан в эпоху великого переселения народов. Махачкала, 1998.

Родословная

• Отец; Гусейнов Абдул-Кадыр Хабибуллаевич (1914—1958) — торгово-хозяйственный работник, начавший с конца 20-начала 30-х годов XX века свою трудовую деятельность в городе Баку.
• Дед; Гусейнов Хабибулла Абдуллаевич (1870(?)-1966)- крупный земельный собственник, владения которого включали в числе прочих заречную часть нынешнего города Хасавюрт и основанное немцами-арендаторами с. Ново-Романовское (Люксембург).
• Прадед; Гусейнов Абдулла-Хаджи (1814(?)-1920)- потомок основателя рода Гусейновых — шамхальского чанки. Видный богослов, поддерживавший движение Шамиля и дважды побывавший в Мекке. Мухаджир в Турции, где в Стамбуле преподавал в медресе при мечети «Айя-София». Основал и стал главой торгового дома «Гусейнов и сыновья» с отделениями в г. Хасавюрте, селениях Эндирей, Костек и Аксай. Купец первой гильдии, располагавший в 1917 году постоянным капиталом свыше 18 тысяч рублей..

Источники

• Кумыкский энциклопедический словарь, Махачкала, 2012. С. 102. ISBN 978-5-903454-67-9

Ссылки

• [kumukia.ru/author?pid=8 Список публикаций]

Отрывок, характеризующий Гусейнов, Гарун-Рашид Абдул-Кадырович

Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.


Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.