Гусейн-Заде, Сабир Меджидович
Поделись знанием:
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
| Сабир Меджидович Гусейн-Заде | ||
 | ||
| Дата рождения: | ||
|---|---|---|
| Место рождения: | ||
| Страна: | ||
| Научная сфера: | ||
| Альма-матер: | ||
| Научный руководитель: |
Евгений Борисович Дынкин, Сергей Петрович Новиков, Владимир Игоревич Арнольд | |
| Награды и премии: |
| |
Сабир Меджидович Гусейн-Заде (родился 29 июля 1950, Москва) — советский и российский математик, доктор физико-математических наук, профессор. По национальности азербайджанец[1].
Биография
Окончил Вторую школу. Выиграв золотую медаль на Международной математической олимпиаде, Гусейн-Заде поступил на механико-математический факультет МГУ в 1966 году, окончил МГУ в 1971 и аспирантуру МГУ в 1974 г.
В 1975 году защитил кандидатскую диссертацию под руководством С. П. Новикова на тему «Матрицы пересечений особенностей функций двух переменных»[2], а в 1991 г. стал доктором физико-математических наук[3].
Профессор кафедры высшей геометрии и топологии механико-математического факультета МГУ (c 1996). Преподает также в Независимом Московском университете (член Ученого совета НМУ). Входит в Правление Московского математического общества.
Заслуженный профессор МГУ (2012)[4].
В 1998 г. С. М. Гусейн-Заде был председателем Оргкомитета 61-й Московской математической олимпиады.
Член редакционных коллегий и советов журналов:
- «Математическое просвещение»;
- «Функциональный анализ и его приложения»;
- Редактор (совместно с Ю. С. Ильяшенко и М. А. Цфасманом) международного «Moscow Mathematical Journal», издаваемого Независимым Московским университетом.
Научная деятельность
К области научных интересов С. М. Гусейн-Заде относятся теория особенностей и топология алгебраических пространств. С. М. Гусейн-Заде — автор более 120 публикаций по чистой и прикладной математике, из которых 4 монографии.
Основные публикации
- Особенности дифференцируемых отображений (соавторы В. И. Арнольд, А. Н. Варченко, т. I, «Классификация критических точек, каустик и волновых фронтов», 1982)
- Особенности дифференцируемых отображений (соавторы В. И. Арнольд, А. Н. Варченко, т. II, «Монодромия и асимптотики интегралов», 1984)
- Вычислительные методы и использование ЭВМ в экономической и социальной географии (соавтор С. Е. Ханин, 1987)
- Модели размещения населения и населенных пунктов (1988)
- Разборчивая невеста (библиотека «Математическое просвещение») (2003)
Напишите отзыв о статье "Гусейн-Заде, Сабир Меджидович"
Примечания
- ↑ [azerbaijans.com/content_611_az.html Azərbaycan :: Xaricdə yaşayan azərbaycanlı alimlər]. Проверено 27 апреля 2013. [www.webcitation.org/6GEd7uA1F Архивировано из первоисточника 29 апреля 2013].
- ↑ [www.nlr.ru/e-case3/sc2.php/web_gak/lc/25273/140#pict Каталог РНБ]
- ↑ [www.nlr.ru/e-case3/sc2.php/web_gak/lc/25273/142 Каталог РНБ]
- ↑ [www.msu.ru/science/zaslug/prof-2012.html Заслуженные профессора Московского университета (2012)]
Ссылки
- [www.mccme.ru/~sabir/ Личная страница на сайте МЦНМО]
- [www.ams.org/distribution/mmj/vol10-4-2010/gusein-zade.html Sabir Medgidovich Gusein-Zade] // «Moscow Mathematical Journal»
- [www.mathnet.ru/php/person.phtml?option_lang=rus&personid=8973 Общероссийский математический портал]
Отрывок, характеризующий Гусейн-Заде, Сабир Меджидович
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
