Гусак, Густав

Густав Гусак Gustáv Husák<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент Чехословакии
29 мая 1975 года — 10 декабря 1989 года
Глава правительства:	Любомир Штроугал Ладислав Адамец
Предшественник:	Людвик Свобода
Преемник:	Мариан Чалфа (и.о.) Вацлав Гавел
Генеральный секретарь ЦК КПЧ
29 мая 1971 года — 17 декабря 1987 года
Предшественник:	должность восстановлена
Преемник:	Милош Якеш
Первый секретарь ЦК КПЧ
17 апреля 1969 года — 29 мая 1971 года
Предшественник:	Александр Дубчек
Преемник:	должность упразднена
Вероисповедание:	католицизм
Рождение:	10 января 1913(1913-01-10) Дубравка, Австро-Венгрия
Смерть:	18 ноября 1991(1991-11-18) (78 лет) Братислава, Чехословакия
Отец:	Никодем Гусак (1881-1962)
Мать:	Магдалена Гусакова (1882-1914)
Супруга:	1-я: (1938-63 гг.) Магда Локвенцова (1916-1966), 2-я: (с 1966 г.) Вера Чаславска (1923-1977).
Дети:	сыновья Владимир (1944) и Ян (1946-2004)
Партия:	Коммунистическая партия Чехословакии (1933—1990)
Образование:	Братиславский университет
Награды:	ЧССР: СССР: Другие страны:

Гу́став Гу́сак (словацк. Gustáv Husák, 10 января 1913 года, Дубравка — 18 ноября 1991 года, Братислава) — последний Президент социалистической Чехословакии, предпоследний лидер КПЧ; словак по национальности.

Биография

Родился в семье рабочего. В 16 лет стал членом организации коммунистической молодёжи, когда учился в гимназии в Братиславе. В 1933, будучи студентом-юристом, стал членом Компартии Чехословакии. В 1938 году женился на актрисе Магде Локвенцовой. Во время Второй мировой войны выступал против марионеточного словацкого фашистского государства, четыре раза арестовывался и отпускался. Неясным фактом в его биографии в это время является его тесная дружба с лидером словацких фашистов Александром Махом и их совместная поездка в Катынь. Гусак впоследствии утверждал, что Мах заставил его поехать при помощи угроз. Во время антифашистского Словацкого национального восстания был заместителем председателя Словацкого национального совета, который координировал восстание. В 1948 году после государственного переворота и прихода коммунистов к власти сделал быструю карьеру, но в 1950 был обвинён в «буржуазном национализме» и в феврале 1951 арестован. В 1954 году был приговорён к пожизненному лишению свободы, на процессе не признал вину. Наказание отбывал в Леополдове, вместе с Александром Махом и другими бывшими членами фашистского правительства Словакии. В 1960 президент Чехословакии Антонин Новотный амнистировал Гусака, а в 1963 полностью реабилитировал.

В 1960-х — один из молодых реформаторов Компартии ЧССР, горячий сторонник Дубчека, выступал против вмешательства СССР в дела Чехословакии. Однако на московских переговорах в августе 1968 Гусак «прагматично» сменил курс и стал сторонником Брежнева. В 1969 становится Первым секретарём Коммунистической партии Чехословакии, в 1971 становится Генеральным секретарём. Курс Гусака получил название «нормализации», то есть устранения последствий политических реформ, предпринятых во время Пражской весны, что компенсировалось экономическими стимулами. В руководстве КПЧ наступил застой — состав ЦК и Политбюро почти не изменился с 1971 по 1989. В 1975 стал Президентом ЧССР.

В 1977 его вторая жена Вера Гусакова погибла в вертолётной катастрофе.

В 1987 ушёл в отставку с должности Генерального секретаря ЦК КПЧ (его сменил Милош Якеш), однако сохранил пост Президента ЧССР. После бархатной революции 1989 года Гусак поручил Мариану Чалфе сформировать правительство народного согласия и ушёл в отставку. Новым Президентом был избран диссидент Вацлав Гавел.

Незадолго до смерти Густав Гусак принял католичество.

Награждён высшими наградами Чехословакии и других социалистических государств, в том числе: трижды Герой Чехословацкой Социалистической Республики (23.09.1969, 27.12.1972, 3.12.1982), Герой Советского Союза (9.01.1983).

Ссылки

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1562 Гусак, Густав]. Сайт «Герои Страны».
• [www.peoples.ru/state/king/gustav_gusak Густав Гусак в энциклопедии «Люди»].

Отрывок, характеризующий Гусак, Густав

– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?