Густлофф, Вильгельм
| Вильгельм Густлофф | |
| Wilhelm Gustloff | |
 | |
| Глава швейцарского отделения НСДАП | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Ви́льгельм Гу́стлофф (нем. Wilhelm Gustloff, 30 января 1895, Шверин — 4 февраля 1936, Давос) — нацистский партийный лидер, основатель и глава швейцарского отделения НСДАП. Убит еврейским студентом Давидом Франкфуртером. В Третьем рейхе был объявлен мучеником[de].
Биография
Вильгельм Густлофф родился 30 января 1895 года в городе Шверине на севере Германии. После окончания школы устроился работать в местный банк. В Первой мировой войне Густлофф участия не принимал по причине слабого здоровья. В 1917 году он перевёлся в швейцарский филиал банка, где продолжил работу страховым агентом.
В 1929 году Густлофф вступил в НСДАП и энергично занялся вербовкой в партию новых членов. На этом поприще ему быстро удалось добиться успеха, уже через три года он сумел основать в Давосе швейцарское отделение НСДАП. 30 января 1933 года (в день прихода нацистов к власти) Адольф Гитлер назначил Густлоффа ландесгруппенляйтером Швейцарии. Густлофф вёл активную антисемитскую пропаганду, в частности, способствовал распространению в Швейцарии «Протоколов сионских мудрецов».
4 февраля 1936 года Густлофф был застрелен в Давосе еврейским студентом Давидом Франкфуртером.
Образ в нацистской пропаганде
Убийство Густлоффа немедленно было использовано национал-социалистической пропагандой с акцентом на национальности убийцы. В Германии был объявлен траур, а в Шверине Густлоффу устроили государственные похороны, на которых лично присутствовали Адольф Гитлер и Йозеф Геббельс. Густлоффа возвели в ранг мученика, его имя получили улицы и площади по всей стране. В Шверине был создан специальный мемориальный комплекс (снесён в 1945 году).
Имя Вильгельма Густлоффа получил крупнейший океанский лайнер, построенный в 1937 году для организации «Сила через радость» и первоначально носивший имя «Адольф Гитлер».
Лайнер «Вильгельм Густлофф» был атакован и затоплен советской подводной лодкой С-13 под командованием Маринеско 30 января 1945, то есть день в день ровно через пятьдесят лет после рождения человека, в честь которого был назван вторично (Густлоффа) и ровно через 12 лет после прихода к власти человека, в честь которого был назван первоначально (Гитлера).
В литературе
Убийство Густлоффа — составная часть сюжета полудокументального романа немецкого писателя Гюнтера Грасса «Траектория краба», в центре которого — гибель теплохода «Вильгельм Густлофф».
См. также
Напишите отзыв о статье "Густлофф, Вильгельм"
Ссылки
- [www.vestnik.com/issues/2003/0514/koi/slutskin.htm Вильгельм Густлофф, человек и теплоход]
- [magazines.russ.ru/inostran/2002/10/grass.html Фрагмент романа Гюнтера Грасса «Траектория краба»]
| ||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Густлофф, Вильгельм
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.
Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
