Гутьеррес, Себастьян
Поделись знанием:
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
| Себастьян Гутьеррес | |
| Sebastian Gutierrez | |
| Дата рождения: |
10 сентября 1974 (49 лет) |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1998 — наст. время |
Себа́стьян Гутье́ррес (англ. Sebastian Gutierrez; род. 10 сентября 1974, Каракас, Венесуэла) — американский кинорежиссёр, сценарист и продюсер, известный по таким фильмам, как «Поцелуй Иуды», «Готика», «Змеиный полёт» и «Глаз».
Содержание
Карьера
В 1994 году Гутьеррес начал свою карьеру в качестве актёра, снявшись в фильме «Сосед сверху». Позже он появился в эпизодических ролях в фильмах «Под знаком смерти» и «Блюз свадебных колокольчиков».
Режиссёрским дебютом Гутьерреса в 1998 году стал фильм «Поцелуй Иуды» с Эммой Томпсон и Аланом Рикманом в главных ролях. После этого он написал сценарий к фильмам «Готика», «Большая кража» и «Змеиный полёт». В 2007 году Гутьеррес стал режиссёром и сценаристом фильма «Вампирша» с Люси Лью в главной роли.
В 2009 году он снял фильм «Женщины в беде» с Карлой Гуджино в главной роли, а в 2010 году его продолжение «Электра Люкс». Фильмы, ставшие дебютом Гутьерреса ещё и в качестве продюсера, были выпущены сразу для просмотра в интернете[1]. В 2011 году был выпущен фильм «Девушка входит в бар»[2].
Последней работой Гутьерреса в 2012 году стала криминальная драма «Отель „Нуар“»[3], снятая в чёрно-белом стиле, а в 2013 году он стал исполнительным продюсером фильма «Три дня в Гаване».
Личная жизнь
С 2004 года Гутьеррес состоит в отношениях с актрисой Карлой Гуджино, с которой познакомился на съемках телесериала «Карен Сиско»[4].
Фильмография
Актёр
- 1994 — Сосед сверху / The Upstairs Neighbour — Эрик
- 1995 — Под знаком смерти / Toughguy — Эрик Эспинноза
- 1996 — Блюз свадебных колокольчиков / Wedding Bell Blues — Густаво
Режиссёр
- 1998 — Поцелуй Иуды / Judas Kiss
- 2001 — Ужас из бездны / Mermaid Chronicles Part 1: She Creature
- 2007 — Вампирша / Rise
- 2009 — Женщины в беде / Women in Trouble
- 2010 — Электра Люкс / Elektra Luxx
- 2011 — Девушка входит в бар / Girl Walks Into a Bar
- 2012 — Отель «Нуар» / Hotel Noir
Сценарист
- 1998 — Поцелуй Иуды / Judas Kiss
- 2001 — Ужас из бездны / Mermaid Chronicles Part 1: She Creature
- 2003 — Готика / Gothika
- 2004 — Большая кража / The Big Bounce
- 2004 — Карен Сиско / Karen Sisco
- 2006 — Змеиный полёт / Snakes on a Plane
- 2007 — Вампирша / Rise
- 2008 — Глаз / The Eye
- 2009 — Женщины в беде / Women in Trouble
- 2010 — Электра Люкс / Elektra Luxx
- 2010 — Намёк / Tell-Tale
- 2011 — Девушка входит в бар / Girl Walks Into a Bar
- 2012 — Отель «Нуар» / Hotel Noir
Продюсер
- 2009 — Женщины в беде / Women in Trouble
- 2010 — Электра Люкс / Elektra Luxx
- 2011 — Девушка входит в бар / Girl Walks Into a Bar
- 2012 — Отель «Нуар» / Hotel Noir
- 2013 — Три дня в Гаване / Three Days in Havana
Напишите отзыв о статье "Гутьеррес, Себастьян"
Примечания
- ↑ Carter, Lance. [www.dailyactor.com/2011/03/interview-director-sebastian-gutierrez-elektra-luxx-girl-walks-into-a-bar-internet-movie/ SXSW Interview: Director Sebastian Gutierrez talks about his new films, ‘Elektra Luxx’ and ‘Girl Walks Into A Bar’ (the 1st internet movie!)], DailyActor.com (21 марта 2011). Проверено 4 февраля 2014.
- ↑ Casavant, Mary Anderson. [filmmakermagazine.com/20898-girl-walks-into-a-bar-director-sebastian-gutierrez/#.UvDdXigwofA “GIRL WALKS INTO A BAR” DIRECTOR SEBASTIAN GUTIERREZ], Filmmaker Magazine (9 мая 2011). Проверено 4 февраля 2014.
- ↑ Gold, Daniel M.. [www.nytimes.com/2012/10/12/movies/hotel-noir-directed-by-sebastian-gutierrez.html?_r=0 1950s Los Angeles, Hazy and Mysterious. ‘Hotel Noir,’ Directed by Sebastian Gutierrez], The New York Times (11 октября 2011). Проверено 4 февраля 2014.
- ↑ [www.vokrug.tv/person/show/Carla_Gugino/ Карла Гуджино] (рус.). Vokrug.tv. Проверено 4 февраля 2014.
Ссылки
- Себастьян Гутьеррес (англ.) на сайте Internet Movie Database
| ||||||
Отрывок, характеризующий Гутьеррес, Себастьян
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
