Гу Лун

Гу Лун

Сюн Яохуа́ (кит. трад. 熊耀華, упр. 熊耀华, пиньинь: Xióng Yàohuá, 7 июня 1938 — 21 сентября 1985) — китайский писатель, продюсер и кинорежиссёр с Тайваня, прославившийся романами в жанре уся, опубликованными под псевдонимом Гу Лун (кит. трад. 古龍, упр. 古龙, пиньинь: Gǔ Lóng, буквально: «Древний дракон»).

Биография

Родился 7 июня 1938 года в Гонконге, однако в регистрационных документах в качестве года рождения указан 1941-й; его предки происходили из Наньчана провинции Цзянси, а сам он в детстве жил в Ханькоу. В 1952 году вместе с родителями переехал на Тайвань в Тайбэй. В 1956 году его родители развелись. С помощью друзей и подработок он смог закончить Факультет иностранных языков университета Тамкам, и позднее стал работать при службе военных советников Армии США.

В 1960 году Сюн Яохуа опубликовал под псевдонимом «Гу Лун» свой первый роман в жанре «уся». В 1960—1961 годах он опубликовал восемь произведений, но не достиг желаемых результатов. Он переехал в район Жуйфан и, прожив там три года, полностью изменил свой стиль. Начиная с 1967 года он постепенно развился в видного автора жанра «уся». Будучи в течение десятилетия единственным автором жанра «уся» с Тайваня, Гу Лун считается (наряду с Цзинь Юном и Лян Юйшэном) одним из «трёх опор треножника уся».

В последние годы жизни Сюн Яохуа страдал от депрессии, что сильно сказалось на качестве его работ. Из-за ухудшения здоровья ему приходилось нанимать «литературных негров». Он скончался в 1985 году от болезней, развившихся из-за алкоголизма.

Творчество

Поначалу Сюн Яохуа, как и прочие видные авторы жанра, базировал свои работы на китайской истории, культуре и философии. Позднее он изменил свой стиль, и его работы стали походить на произведения о Джеймсе Бонде и роман «Крёстный отец» с их запутанными сюжетами и пренебрежением к человеческой жизни.

Работы раннего периода

Название	Китайское название	Первая публикация	Примечания
Из северной страны в южную страну	從北國到南國	1955	Произведение, не относящееся к жанру уся.
Волшебные мечи Цаньцюн	蒼穹神劍	1960
Меч, яд, аромат сливы	劍毒梅香	1960	Гу Лун написал лишь начало, произведение дописал Шан Гуаньдин.
Утраченная яшма Цань Цзиня	殘金缺玉	1960	Первая часть публиковалась в газете в виде рассказов с продолжением.
Меч, ци, аромат книги	劍氣書香	1960	Гу Лун написал лишь начало, произведение дописал Мо Юйшэн.
Неправильная луна и злая звезда	月異星邪	1960	Впоследствии было написано продолжение «Меч хунаньской наложницы»
Записи о странствующем мастере меча	遊俠錄	1960
Притягивание утерянной души	失魂引	1960
Строки о мастере меча	劍客行	1962 или 1963	В 1964 название было изменено на «Бесполый бирюзовый меч» (无情碧剑)
Предание об одинокой звезде	孤星傳	1960-1963	В 1973—1974 переиздан в Гонконге под названием «Историческое завоевание в мире цзянху» (劫江湖). В 1974 переиздан на Тайване под названием «Ветер и облака, мужчина и ребёнок» (風雲男兒)
Меч хунаньской наложницы	湘妃劍	1960-1963	В 1974 году переиздан под названием (金劍殘骨令)
Песня о цветном кольце	彩環曲	1961-1962	Другое название — «Гордый меч и безумный дракон» (傲劍狂龍)
Защитить цветочный колокол	護花鈴	1962	Другое название — «Остров Чжушэнь» (诸神岛)
Доносящийся аромат меча и дождя	飄香劍雨	1963-1965	Был заброшен автором на середине, поэтому разные издательства нанимали разных авторов для дописывания.
Другая история волшебного господина	神君別傳	1963	Новая версия произведения «Меч, яд, аромат сливы»
Стрела любимого	情人箭	1963-1964	В 1970-х годах был переработан и издан под названием «Разъярённый меч» (怒劍)
Предание о герое из Школы большого флага	大旗英雄傳	1963-1965	В 1970-х годах был переработан и издан под названием «Большой флаг железа и крови» (铁血大旗)

Работы среднего периода

Название	Китайское название	Первая публикация	Примечания
Записки о мытье цветов и очистке мечей	浣花洗劍錄	1964-1966	В 1976 году переработан и издан под названием «Мытьё цветов и очистка мечей» (浣花洗剑).
Песня Лунлин	龙吟曲	1964	Написан в соавторстве с Сяо И.
Поведение знаменитого мечника	名劍風流	1961, 1965—1966	Роман писался и публиковался с перерывами, не имел окончания. Окончание дописал в 1967 году Сяо Ци.
Неофициальная история мира боевых искусств	武林外史	1966
Несравненная пара зазнаек	絕代雙驕	1966
Легенда о железе и крови	鐵血傳奇	1967	Первое из произведений о Чу Люсяне. В 1977 году переиздан под названием «Легенда о Чу Люсяне» (楚留香传奇).
Сентиментальный мечник и безжалостный меч	多情劍客無情劍	1968	Первое из произведений о «Маленьком Ли — метателе ножей».
Легенда о бабочке	蝙蝠传奇	1968 или 1969	Произведение из серии о Чу Люсяне.
Сяо — Одиннадцатый господин	萧十一郎	1969-1970
Радующийся герой	歡樂英雄	1971-1972
Большой персонаж	大人物	1971
Легенда о цветке персика	桃花传奇	1971-1972
Метеор. Бабочка. Меч	流星·蝴蝶·劍	1971
Бездельник из пограничного города	邊城浪子	1972	Второе из произведений о «Маленьком Ли — метателе ножей».
Легенда о Лу Сяофэне	陸小鳳傳奇	1973	Первое из произведений о Лу Сяофэне.
Орлиный полёт в 9-м месяце	九月鷹飛	1973	Третье из произведений о «Маленьком Ли — метателе ножей»; приквел к «Бездельнику из пограничного города».
Решающая схватка Сяо — Одиннадцатого господина	火併蕭十一郎	1973	Продолжение романа «Сяо — Одиннадцатый господин»

Работы позднего периода

Название	Китайское название	Первая публикация	Примечания
Семь убивающих рук	七殺手	1973	В 1990 году к роману было дописано окончание, благодаря которому он оказался включённым в серию «Семь видов оружия»
Не склонять голову	絕不低頭	1973
Меч Чаншэн	長生劍	1974	Первое произведение из серии «Семь видов оружия»
Перья павлина	孔雀翎	1974	Второе произведение из серии «Семь видов оружия»
Сабля с горы Биюйшань	碧玉刀	1974	Третье произведение из серии «Семь видов оружия»
Эмоциональное кольцо	多情環	1974	Четвёртое произведение из серии «Семь видов оружия»
Копьё князя-узурпатора	霸王槍	1974-1975	Пятое произведение из серии «Семь видов оружия»
Кровавый попугай	血鸚鵡	1974	Роман был во многом дописан Хуан Ином, впоследствии включившим его в свой цикл «Шесть историй о страшных призраках»
Меч. Цветок. Дождь из дыма. Юг реки	劍‧花‧煙雨‧江南	1974 или 1975
Млечный путь. Светлая луна. Сабля	天涯‧明月‧刀	1974
Кулак	拳頭	1975
Меч трёх молодых господ	三少爺的劍	1975	Исходное название — «Человек мира рек и озёр» (江湖人), в 1977 году был переименован.
Тигр из белой яшмы	白玉老虎	1976
Изогнутая сабля круглой луны	圓月彎刀	1976-1978	Исходное название — «Бог сабли» (刀神), в процессе публикации был переименован.
Копьё бирюзовой крови омывающей серебро	碧血洗銀槍	1976-1977
Орёл летящий над большой землёй	大地飛鷹	1976-1977
Дракон-князь семи звёзд	七星龍王	1978
Разделяющий крюк	離別鈎	1978	Шестое произведение из серии «Семь видов оружия»
Феникс танцует на девятом небе	凤舞九天	1978-1979	Произведение из цикла о Лу Сяофэне; значительную часть написал Сюэ Синго.
Легенда о новой луне	新月傳奇	1978	Произведение из цикла о Чу Люсине.
Герои не плачут	英雄無淚	1978-1979
Ночная орхидея	午夜蘭花	1979	Произведение из цикла о Чу Люсине.
Летящая сабля, снова вижу летящую саблю	飛刀，又見飛刀	1981	Произведение из цикла о «Маленьком Ли — метателе ножей».
Усмешка бога меча	劍神一笑	1981	Произведение из цикла о Лу Сяофэне.
Звук сабли среди звенящих на ветру колокольчиков	風鈴中的刀聲	1981-1982	Произведение дописано Юй Чжихуном.
Время великих рыцарей	大武俠時代	1984-1985
Шипы хризантемы	菊花的刺	1985
Божество богатства и короткая сабля	財神與短刀	1985

Переводы

На английский язык

• Сяо — Одиннадцатый господин — под названием «The Eleventh Son»

На французский язык

• Радующийся герой — под названием «Les Quatre Brigands du Huabei»
• Два произведения из цикла о Чу Люсяне — под названиями «Un parfum de pivoine sur la mer écarlate» и «Aventures dans le désert de Gobi»

Адаптации работ

Ряд произведений Гу Луна много раз экранизировался в виде фильмов и сериалов, а в 1980-х годах он даже создал собственную киностудию, чтобы снимать фильмы по своим произведениям. Далее приведены неполные списки.

Кинофильмы

Произведение	Оригинальное название фильма	Русское название фильма	Год	Производитель	Режиссёр	Примечания
Меч. Цветок. Дождь из дыма. Юг реки	劍花煙雨江南 To Kill with Intrigue	Убить с интригой	1977	Гонконг	Ло Вэй	В главной роли — Джеки Чан
Сентиментальный мечник и безжалостный меч	多情劍客無情劍 The Sentimental Swordsman	Сентиментальный меченосец	1977	Гонконг	Чу Юань	В главной роли — Ти Лун
Серия о Чу Люсяне	楚留香之幽靈山莊 Perils of the Sentimental Swordsman	Сентиментальный меченосец 3	1982	Гонконг	Чу Юань	В главной роли — Ти Лун

Телесериалы

Произведение	Оригинальное название	Русское название	Год	Производитель	Примечания
Изогнутая сабля круглой луны	圓月彎刀 Against the Blade of Honour	Против Лезвия Чести	1994-1997	Гонконг

Отрывок, характеризующий Гу Лун

– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.