Гу Яньу

Гу Яньу́ (кит. трад. 顧炎武, упр. 顾炎武, пиньинь: Gù Yánwǔ; 15 июля 1613 — 15 февраля 1682) — китайский философ-конфуцианец, идеолог антиманьчжурской борьбы в стране, а также астроном, филолог, историк, географ, экономист и агроном. Был основателем философского направления пу сюэ 樸學 («конкретное учение» или «учение о единстве», см. zh:清學).

Биография

Родился в Куньшане (совр. округ Сучжоу, Цзянсу), в семье богатого аристократа Гу Тунъина. В 1627 году поступил в школу, где получил хорошее образование, позволившее ему затем занять ряд должностей в провинциальных управлениях. Его именем при рождении был Гу Ян; псевдоним «Гу Яньу» (кит. «Пламенный воитель») он принял после вторжения в страну маньчжурской армии Доргоня. Гу Яньу стал известен как непримиримый борец против маньчжурского завоевания Китая; в 1644 году, когда северная часть страны была захвачена маньчжурами, он бежал на юг и в 1645 году вошёл в состав правительства империи Южная Мин.

При маньчжурском правлении Гу Яньу демонстративно отказывался от какой бы то ни было государственной карьеры. В 1655 году был посажен в тюрьму, но благодаря влиятельным друзьям вскоре освобождён; в 1688 году вновь оказался под арестом и вновь вышел на свободу в скором времени, но после этого заключения уже отошёл от политики, полностью посвятив себя философии и различным наукам. Умер в 1682 году, неудачно упав с лошади во время возвращения домой из очередной поездки.

Взгляды и учёная деятельность

Оставил целый ряд трудов по философии, истории, праву, экономике и филологии: в частности, пытался объяснить падение империи Мин распространением неоконфуцианства, в первую очередь учения Ван Янмина синь сюэ, которое он считал порочным (и при этом замаскированным под конфуцианство чань-буддизмом) и которому противопоставлял ортодоксальное «настоящее» конфуцианство эпохи Хань (шэн сюэ), к возрождению которого и призывал. По этой причине его учение, установившее новые стандарты полезности и точности знаний, получило название «хань сюэ».

Гу Яньу активно выступал за необходимость доказательства практической применимости и обоснованности знания, поскольку считал, что для знания обязательно должно быть место в конкретной действительности. Главными из заветов Конфуция он считал «расширение познаний в культуре» и «сохранение чувства стыда в своих поступках».

В своих юридических работах Гу Яньу считал, в отличие от Хуан Цзунси, человеческий фактор определяющим по отношению к законам: по его мнению, большое количество законов не требуется, поскольку перекрывает оттесняет моральные нормы, а способом к улучшению морали является свобода выражения собственных мыслей посредством общественных обсуждений. Выдвинул доктрину зависимости целого, под которым понимал власть, от его частей, что противоречило традиционной на то время концепции «тела и членов»: считал, что государственные чиновники должны разделять власть с императором, а личные интересы каждого должны служить общему благу, но при этом не могут искореняться. Был одним из первых философов, рассматривавших отдельно общество и государство: обществом он считал Поднебесную, тогда как государством — конкретную династию, гибелью общества, в отличие от гибели государства, — полную утрату моральных норм; гарантом сохранения государства, таким образом, считал необходимость сохранения в первую очередь общества.

Полагал, что причиной претензий на власть является жажда обогащения, поэтому выступал за искоренение бумажных денег, называя их «мнимыми», и ставил социально-политическую стабильность выше экономического благосостояния, и именно её считал главной целью повышения стоимости денег.

Гу впервые занялся систематическим изучением рифм «Книги песен». Он разделил их на 10 групп, таким образом став одним из основополагателей изучения фонологии древнекитайского языка (наряду с Чэнь Ди 陳第, 1541 - 1617). Он также написал целый ряд лирических поэм, в которых воспевал эстетические ценности.

Библиография

• Духовная культура Китая: энциклопедия — М.: Вост. лит., 2006 г. — Т. 1 — С. 215-216 и др. — ISBN 5-02-018431-4.
• Китайская философия. Энциклопедический словарь — М.: Мысль, 1994 г. — С. 84—85 и др. — ISBN 5-244-00757-2
• Ионов А.Ю. Значение «Записей ежедневных познаний» Гу Яньу для конфуцианской традиции // Вестник Бурятского государственного университета Выпуск № 2 / том 14 / 2014. С.32-36.
• Власов В.С. К характеристике "хо хао" -термина экономической мысли Китая (по материалам "Цянь лян лунь" Гу Яньу // Вопросы истории Китая. М., 1981.
• Peterson Willard J. The Life of Ku Yen-wu (1613–1682). — Harvard Journal of Asiatic Studies, 1968. — Vol. Vol. 28. — P. 114–156..
• J.-F. Vergnaud, La pensée de Gu Yanwu (1613-1682), Essai de synthèse, Paris, EFEO, 2005

Ссылки

• [www.krugosvet.ru/enc/istoriya/GU_YANU.html Статья в энциклопедии «Кругосвет».]

Отрывок, характеризующий Гу Яньу

Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.