Гэй, Эрик

Эрик Гэй
Гражданство	Канада Канада
Дата рождения	5 августа 1981(1981-08-05) (42 года)
Место рождения	Мон-Тремблан, Канада
Рост	178 см
Вес	84 кг
Карьера
Клуб	Mont-Tremblant Ski Club
Статус	соревнуется
Медали
Чемпионаты мира Золото Гармиш-Партенкирхен 2011 скоростной спуск
Результаты
Кубок мира
Дебют в Кубке мира 10 декабря 2000 года  Победы на этапах Кубка мира 5  Лучшее место в общем зачёте 12 (2006/07)  Скоростной спуск 3 (2006/07)  Супергигант 1 (2009/10)  Гигантский слалом 41 (2007/08)  Слалом нет очков  Комбинация 19 (2004/05)
Позиции на подиуме 1 2 3  Скоростной спуск 3 6 7  Супергигант 2 2 2
Последнее обновление: 28 февраля 2014

Гэй, ЭрикГэй, Эрик

Эрик Гэй (англ. Erik Guay, род. 5 августа 1981, Мон-Тремблан) — канадский горнолыжник, чемпион мира 2011 года в скоростном спуске, обладатель малого Кубка мира в зачёте супергиганта. Специализируется в скоростных дисциплинах.

Карьера

Впервые Гэй встал на лыжи в пять лет, а уже в двенадцать начал профессионально тренироваться под началом своего отца.

В Кубке мира дебютировал в 2000 году, первый подиум завоевал в 2003, финишировав вторым в скоростном спуске на этапе в Лейк Луизе. Еще одно серебро выиграл в супергиганте в 2005 году, а также бронзу в скоростном спуске. За две недели до Олимпийских игр в Турине получил травму и отказался от участия в скоростном спуске, однако сумел занять четвертое место в супергиганте.

В феврале 2007 года одержал свою первую победу на этапе Кубка мира в скоростном спуске, став первым канадцем, выигравшим этап Кубка с 1994 года. В 2009 году десять раз финишировал в двадцатке лучших, однако лишь единожды попал на подиум, завоевав бронзу.

На домашней Олимпиаде стартовал в трёх дисциплинах и едва не завоевал медаль, дважды остановившись на пятом месте. После игр трижды подряд попадал на подиум, включая победы в двух последних гонках в супергиганте, которые позволили ему выиграть малый Кубок мира в данной дисциплине. Гэй стал первым канадцем-обладателем Кубка мира с 1982 года, когда такого успеха добился Стив Подборски.

В сезоне 2011 года Эрик боролся в травмой спины, вынудившей его пропустить этапы в Кицбюэле и Венгене. На чемпионате мира Гэй не сумел финишировать в супергиганте, но спустя несколько дней стал победителем в скоростном спуске. Эта медаль остается единственной наградой, завоеванной Гэем на чемпионатах мира и вторым подряд успехом канадцев после победы Джона Кучеры в 2009 году.

Эрик продолжил успешно выступать и в 2013 году. В декабре в Валь-Гардене он завоевал четвертую победу и двенадцатое призовое место на этапах Кубка мира, повторив результат Стива Подборски, а спустя неделю стал третьим в Бормио, обновив рекорд Канады.

На Олимпийских играх в Сочи стал десятым в скоростном спуске, а в супергиганте пропустил последние ворота, вследствие чего был дисквалифицирован. Через неделю стал победителем этапа Кубка мира в Квитфьелле.

Использует лыжи и ботинки производства фирмы Atomic.

Личная жизнь

У Гэя и его супруги Карен есть две дочери: Логанн Элизабет (р. 2009) и Лени Шарлотт (р. 2012). Летом 2010 года семья переехала их Квебека в Калгари.

Победы на этапах Кубка мира (5)

На 28 февраля 2014 года

№	Сезон	Дата	Место	Дисциплина
1	2006/07	24 фев 2007	Гармиш-Партенкирхен	Скоростной спуск
2	2009/10	7 мар 2010	Квитфьелль	Супергигант
3		11 мар 2010	Гармиш-Партенкирхен	Супергигант (2)
4	2013/14	21 дек 2013	Валь-Гардена	Скоростной спуск (2)
5		28 фев 2014	Квитфьелль	Скоростной спуск (3)

Ссылки

• [www.fis-ski.com/uk/604/613.html?sector=AL&competitorid=22072&type=result Эрик Гэй] — статистика на сайте FIS  (англ.)
• [www.erikguay.com Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Гэй, Эрик

Действительно, только открытие кампании задержало Ростова и помешало ему приехать – как он обещал – и жениться на Соне. Отрадненская осень с охотой и зима со святками и с любовью Сони открыли ему перспективу тихих дворянских радостей и спокойствия, которых он не знал прежде и которые теперь манили его к себе. «Славная жена, дети, добрая стая гончих, лихие десять – двенадцать свор борзых, хозяйство, соседи, служба по выборам! – думал он. Но теперь была кампания, и надо было оставаться в полку. А так как это надо было, то Николай Ростов, по своему характеру, был доволен и той жизнью, которую он вел в полку, и сумел сделать себе эту жизнь приятною.
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.