Гэлао (народ)

Гэлао (самоназвание: кэлао, клау, илао; кит. упр. 仡佬族, пиньинь: Gēlǎozú; вьетн. Cơ Lao) — народ в Восточной и Юго-Восточной Азии. Живут преимущественно в Китае, главным образом по всему северу и центру провинции Гуйчжоу (в том числе Даочжэнь-гэлао-мяоский и Учуань-гэлао-мяоский автономные уезды городского округа Цзиньи), часть — в Лунлиньском автономном уезде разных национальностей на западе Гуанси-Чжуанского автономного района и в Вэньшань-мяо-чжуанском автономном округе на юго-востоке Юньнани, а также во Вьетнаме (провинция Хазянг). Входят в число 56 официально признанных народов Китая и 54 официально признанных народов Вьетнама. Численность в КНР — 579 357 человек (перепись 2000 г.), во Вьетнаме — 1865 (перепись 1999 г.).

Язык

Язык гэлао, относящийся к кадайской группе тай-кадайской языковой семьи, распадается на несколько диалектов, взаимопонимание между которыми затруднено. Язык гэлао не имеет алфавита. Вместо этого используется китайское письмо. Число говорящих — около 3000, преимущественно люди старшего поколения. Как основной язык общения используют путунхуа, играющий, в том числе, роль лингва-франка между группами гэлао, говорящими на разных диалектах. В меньшей степени распространено владение вьетнамским и мяо.

Соседние народы (и, буи, мяо) считают гэлао древнейшим населением зоны их расселения. Документально известны с X века (сунский период). Сохраняют древние анимистические верования. Основное занятие — земледелие; развиты ремёсла (кузнечное дело, вышивание и др.).

Литература

• Народы Юго-Восточной Азии, М., 1966

Ссылки

• Страница об гэлао Китая в [russian.china.org.cn/russian/32440.htm Китайском информационном интернет-центре] (рус.)
• [www.china.org.cn/e-groups/shaoshu/shao-2-gelo.htm Гэлао в Китае] (англ.)
• Гэлао на [www.ethnologue.com/14/show_language.asp?code=KKF Ethnologue: Languages of the World], 14th edition. SIL International. (англ.)

Отрывок, характеризующий Гэлао (народ)

– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.