Гэльский шрифт
Гэльский шрифт (ирл. cló Gaelach, [kɫ̪oː ˈɡeːɫ̪əx]) — термин, которым обозначают семью островных шрифтов, разработанных для записи ирландского языка. Их использовали в XVI—XX вв. Иногда все гэльские шрифты называют «кельтскими» или унциальными, хотя большинство гэльских шрифтов не являются унциальными. В Ирландии термин cló Gaelach употребляют как противоположный термину cló Rómhánach (романский шрифт). Иногда гэльский шрифт называют ирландским. «Англо-саксонский» шрифт XVII в. принадлежит к этой категории, поскольку он, как и гэльский/ирландский, происходит от рукописных шрифтов Ирландии.
Содержание
Характеристика
Кроме 26 букв латинского алфавита, гэльский шрифт должен содержать все гласные с острым ударением (Áá Éé Íí Óó Úú), набор согласных с точкой сверху (Ḃḃ Ċċ Ḋḋ Ḟḟ Ġġ Ṁṁ Ṗṗ Ṡṡ Ṫṫ), а также тиронский знак et «⁊», который в ирландском языке употребляют вместо союза agus (и). Гэльские шрифты также часто содержат островные формы букв s и r, а некоторые — также лигатуры, которые употребляли в ранних гэльских рукописных текстах. Малую букву i пишут без точки, а буквы d, f, g и t имеют «островные» формы. Много современных гэльских шрифтов содержат формы букв j, k, q, v, w, x, y и z, а также поддерживают гласные, которые употребляют в других кельтских языках. Они также различают знаки «&» и «⁊», хотя некоторые современные шрифты последовательно заменяют амперсанд тиронским знаком, поскольку оба означают и (союз).
Происхождение
Ирландский унциальный алфавит происходит от средневековых рукописей как «островной» вариант латинского письма. Первый гэльский шрифт был создан в 1571 году для использования в катехизисе, что должно было способствовать обращению ирландцев к протестантству, чего добивалась английская королева Елизавета I.
Использование
Печать этим шрифтом была общепринята в Ирландии до середины XX века. Сегодня же его используют преимущественно для декоративных целей; например, немало ирландских газет печатают свои названия на обложке гэльским шрифтом, также он популярен в названиях пабов, поздравительных открытках и рекламе. Эдвард Ллуйд в своем труде о грамматике корнского языка использует согласные из гэльского шрифта для обозначения звуков [ð] и [θ].
Гэльский шрифт в Юникоде
Юникод относит гэльский шрифт к вариантам латинского алфавита. Малая островная буква g (ᵹ) была добавлена в версии 4.1 как часть Phonetic Extensions block, поскольку ирландские языковеды используют её для обозначения звука [ɣ]. Unicode 5.1 (2008) впоследствии добавил букву G (Ᵹ), а также большую и малую буквы D, F, R, S, T; обратная островная g была добавлена, поскольку Эдвард Ллуйд принял её в своем труде Archaeologia Britannica (1707) для научного правописания корнского языка.
- Ᵹ ᵹ островная G (U+A77D, U+1D79)
- Ꝺ ꝺ островная D (U+A779, U+A77A)
- Ꝼ ꝼ островная F (U+A77B, U+A77C)
- Ꝿ ꝿ перевёрнутая островная G (U+A77E, U+A77F)
- Ꞃ ꞃ островная R (U+A782, U+A783)
- Ꞅ ꞅ островная S (U+A784, U+A785)
- Ꞇ ꞇ островная T (U+A786, U+A787)
Примеры
Chuaigh bé mhórshách le dlúthspád fíorfhinn trí hata mo dhea-phorcáin bhig,
Ċuaiġ bé ṁórsháċ le dlúṫspád fíorḟinn trí hata mo ḋea-ṗorcáin ḃig,
что означает «Очень довольная женщина пошла с действительно белой лопатой через шляпу моей маленькой хорошо упитанной свиньи».
Второе предложение:
Duibhlinn/Ceanannas an cló a úsáidtear anseo,
что означает «Duibhlinn / Ceannanas является шрифтом, который здесь использовали».
Во втором предложении употреблены короткие формы букв r и s; а в первом — длинные.
Галерея
- Dublin City Hall information.JPG
- Gates of Irish College.JPG
- Mac grait grave.jpg
- Sign-Irish-English-PS01.jpg
См. также
Напишите отзыв о статье "Гэльский шрифт"
Отрывок, характеризующий Гэльский шрифт
Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!
На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
