Гэмбл, Джон Маршалл
| Гэмбл Джон Маршалл | |
| англ. John Marshall Gamble | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
Джон Маршалл Гэмбл (англ. John Marshall Gamble; 1863—1957) — американский художник-импрессионист.[1] Входил в калифорнийскую школу импрессионизма.[2]
Содержание
Биография
Родился 25 ноября 1863 года в городе Morristown, штат Нью-Джерси.
Первоначальное художественное образование получил в школе дизайна (англ. School of Design) в Сан-Франциско, обучаясь у Вирджила Уильямса и Emil Carlsen. Как и многие другие американские художники, Гэмбл совершил поездку в Европу, где обучался в парижской Академии Жюлиана у Жана-Поля Лорана и Жана-Жозефа Бенжамен-Констана, а также посещал Академию Коларосси.
В 1893 году вернулся в США, открыл в Сан-Франциско собственную студию. Регулярно выставлялся в San Francisco Art Association, Philadelphia Art Club и в American Watercolor Society (в Нью-Йорке). Во время разрушительного землетрясения в Сан-Франциско 1906 года сам Гэмбл не пострадал, но его студия была разрушена и все картины, в ней находившиеся — уничтожены. Осталось только несколько полотен, которые находились у продавца картин. Гэмбл решил переехать в Лос-Анджелес, где жил и работал его коллега художник Элмер Вахтель (1864—1929). По пути к нему художник остановился в городе Санта-Барбара и, будучи покоренный его красотой, решил остаться в нём жить.
В 1908 году Джон Гэмбл снова отправился в Париж, а также побывал на Ближнем Востоке. На обратном пути в Санта-Барбару он сделал остановку в Аризоне, посетив Большой каньон и прилегающие к нему места. В 1925 году художник снова пережил землетрясение, произошедшее в Санта-Барбаре, но ни он, ни его картины не пострадали. Следующие 25 лет своей жизни он посвятил городу, работая консультантом Архитектурного совета по восстановлению и развитию Санта-Барбары. Одновременно с 1929 года он работал преподавателем в школе Santa Barbara School of the Arts вместе со своим другом-художником Белмором Брауном (1880—1954).
С возрастом ухудшилось зрение, и Гэмбл стал меньше писать. Он умер 7 апреля 1957 года после непродолжительной болезни.
В 1909 году художник участвовал в выставке Alaska–Yukon–Pacific Exposition, проходившей в Сиэтле, получив здесь золотую медаль. Был членом художественных сообществ San Francisco Art Association, Santa Barbara Art Association, American Federation of Arts, Foundation of Western Artists.
Труды
 Внешние изображения
| |
|---|---|
|
[prints.encore-editions.com/500/0/john-marshall-gamble-cliffs-edge-california.jpg Cliffs Edge California] |
|
|
[www.mmfa.com/images/gamble2a.jpg California Wildflowers] |
За свою долгую жизнь Джон Гэмбл создал множество работ, украшающих музеи и художественные коллекции по всем Соединённым Штатам. Он получил широкое признание в 1920-х годах и получил прозвище Dean of Santa Barbara Artists («Декан (глава) художников Санта-Барбары»).
Напишите отзыв о статье "Гэмбл, Джон Маршалл"
Примечания
Ссылки
- www.johnmarshallgamble.com Персональный сайт (англ.)
- [www.johnmgamblepaintingexpert.com/ John Gamble Gallery of Art] (англ.)
- [www.invaluable.com/artist/gamble-john-marshall-m6law63h76 John Marshall Gamble] (англ.)
- [www.johnmgamblepaintingexpert.com/johngamblesignature.htm John Gamble Signatures] (англ.)
- [arttravelling.com/artist/gamble-john-marshall Гэмбл Джон Маршал]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гэмбл, Джон Маршалл
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.
Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
