Гэмпуку

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Гэмпуку (яп. 元服) или гэмбуку — исторический японский ритуал совершеннолетия. Слово происходит от (яп. гэн), что в данном случае означает «голова», и (яп. фуку), здесь — «ношение». Церемония также известна как какан (яп. 加冠), уйкобури (яп. 初冠 уйко:бури), канрэй (яп. 冠礼), сюфуку (яп. 首服), и хацу-мотоюи (яп. 初元結).

Церемония являлась знаком входа подростка во взрослую жизнь. Для мальчиков возраст совершеннолетия находился в пределах от 11 до 17 лет (как правило 12). Им дарили взрослую одежду и изменяли детскую причёску (яп. 角髪 мидзура) на взрослую. Они также получали новые взрослые имена (яп. 烏帽子名 эбоси-на).

В 794—1185 годах церемония проводилась лишь для сыновей знати и самураев. На протяжении эры Муромати обычай постепенно распространился на мужчин из нижних слоёв общества.

Для девушек церемония называлась моги (яп. 裳着) и проводилась для девочек от 12 до 14 лет. Как и мальчики, девочки во время неё впервые облачались во взрослую одежду.

В современной Японии гэмпуку и моги заменены на ежегодные церемонии совершеннолетия для двадцатилетних молодых людей обоего пола, называемые сэйдзин сики.



См. также


Напишите отзыв о статье "Гэмпуку"

Отрывок, характеризующий Гэмпуку

Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.