Кокиль, Ги

Ги Кокиль
Guy Coquille
Дата рождения:	11 ноября 1523(1523-11-11)
Место рождения:	Десиз, Франция
Дата смерти:	11 марта 1603(1603-03-11) (79 лет)
Место смерти:	Франция

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Ги Коки́ль (фр. Guy Coquille, произносится Коки́й), известный под латинским именем Conchylius (11 ноября 1523 года, Десиз — 11 марта 1603 года), — выдающийся французский правовед (юрист) и поэт XVI века.

Биография

Родился в 1503 г. в старинной судейской семье. Образование получил в Париже, в Наваррском коллеже, где изучал греческих и латинских авторов и искусство сочинения, и в падуанском университете, затем стал адвокатом. Переняв парижский судейский опыт, занимал разные судебные должности на своей родине в герцогстве Нивернэ; в 1571 году был назначен генерал-прокурором Нивернэ; несколько раз избирался депутатом от третьего сословия в генеральные штаты; на последнем собрании был одним из комиссаров, редактировавших «тетради жалоб» третьего сословия.

Кокиль много работал над собранием и объединением местного обычного права. Выступал против партии католической лиги.

Труды

• Главные труды Кокиля:
  • «Les coustumes du pays et duché de Nivernois» (1584—1590); в обширном предисловии Кокиль доказывал, что «истинное право» Франции не римское, но «писанный обычай», выражение воли чинов каждой провинции.
  • Institutions au droit des Francois, ou Nouvelle Conférence des Coutumes de France (1607)
  • В своём труде: «Questions, responses et méditations sur les coustumes de France. Institution au droict des François» (1611) Кокиль стремился свести разнообразие местных обычаев к известному числу общих норм, которые предлагал как общее право Франции.

• Им написан лучший комментарий к ордонансу Генриха III 1580 года.
• Сочинения по публичному праву:
  • «Discours des Estats de la France etc.»;
  • «Traité des paires de France, leur origine etc.»;
  • «Du Concile de Trente etc.»;
  • «Memoire pour la reformation de l’estat ecclesiastique» (1592);
  • «Traités des libertez de l’Eglise de France» (1594).
• Кокиль написал также историю своей родной провинции: «Histoire du pays et duché de Nivernois».
• Несколько политических сочинений против лиги и ультрамонтанов:
  • «Dialogue sur les causes de la misère de la France» (1590);
  • «Des Entreprises des papes et du legat qui estoit en France pour la Ligue» (1591).

Сочинения Кокиля издавались:

• Гильомом Жоли в Париже (1646—1650);
• более полное издание 1665 (Париж) и 1703 (Бордо), но много его сочинений остались в рукописи.

Стихотворные, на латинском языке, сочинения Кокиля издавались:

• «Guidonis Conchylii Romenaei Nivernensis poemata» (Невер, 1590—1593);
• «Psalmi Davidis CL translati in vers. heroic.» (Невер, 1592).

Ссылки

• Кокиль, Ги // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Т. М. Червонная (д-р исторических наук; 1931—1997) — [krotov.info/lib_sec/24_ch/cher/vonnaya.htm Рецепция римского права у Ги Кокиля]
• [books.google.fr/books?id=0ycXIlfPQXMC&pg=PA211&lpg=PA211&dq=Conchylius&source=bl&ots=8SNVuv2cEy&sig=0aRnwlBTLcKbKw4m_-wXirqoJSs&hl=fr&sa=X&ei=MBN4UJH3BdGU0QX8yYGQCg&ved=0CF8Q6AEwBw#v=onepage&q=Conchylius&f=false Биография по-фр. в Biographie universelle, 1841]

Отрывок, характеризующий Кокиль, Ги

– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.