Ги де Дампьер

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Гюи (граф Фландрии)»)
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с именем Ги де Дампьер (значения).
Ги де Дампьер
фр. Gui de Dampierre<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Ги де Дампер</td></tr>

граф Фландрии
6 июня 1251 — 7 марта 1305
Регенты: Филипп ди Теано (май 1303 — сентябрь 1303),
Роберт Бетюнский (август 1304 — 7 марта 1305)
Соправитель: Маргарита II Фландрская (6 июня 1251 — 29 декабря 1278)
Предшественник: Гильом II де Дампьер
Преемник: Роберт III Бетюнский
маркграф Намюра
1263 — 1298
Предшественник: Генрих III Белокурый
Преемник: Жан I
 
Рождение: 1225/1226
Смерть: 7 марта 1305(1305-03-07)
Компьен
Место погребения: аббатство Флен, около Дуэ
Род: Дом Дампьер
Отец: Гильом II де Дампьер
Мать: Маргарита II Фландрская
Супруга: 1-я жена: Матильда де Бетюн;
2-я жена: Изабелла Люксембургская
Дети: от 1-го брака: Роберт III Бетюнский, Гильом IV Безземельный, Жан, Маргарита, Бодуэн, Мария, Беатриса, Филипп;
от 2-го брака: Маргарита, Жанна, Беатриса, Жан I, Ги, Генрих, Изабелла, Филиппина

Ги[1] де Дампье́р (фр. Gui de Dampierre; 1225/1226 — 7 марта 1305, Компьен) — граф Фландрии с 1251 года (единовластно с 1288 года), маркграф Намюра с 1263 года, 2-й сын Гильома II, сеньора де Дампьер, и Маргариты II, графини Фландрии и Эно (Геннегау).





Биография

С молодых лет Ги оказался впутан в конфликт между домами Дампьер и Авен, члены которых происходили от двух браков Маргариты Фландрской, матери Ги. Сам Ги являлся её вторым сыном от второго брака.

В 1235 году король Франции Людовик IX добился примирения между Маргаритой и Жаном д'Авен, старшим из сыновей от первого брака, предусмотрев неравный раздел наследства: Авены получали две седьмых, а Дампьеры — пять седьмых. Но дело осложнялось тем, что часть наследства находилось во Франции (графство Фландрия), а часть — в империи (графство Эно (Геннегау)).

Между семьями также встал ещё и Намюрский вопрос. В 1245 году император Фридрих II пожаловал Маргарите маркграфство Намюр, но оно находилось в залоге у французского короля за большую ссуду, которую король одолжил императору Константинополя Балдуину II.

В 1246 году в преддверии крестового похода Людовик IX и папский легат Эд де Шатору добились примирения сторон, предоставив графство Эно Авенам, а графство Фландрию — Дампьерам. Маргарита присвоила титул графа Фландрии своему старшему сыну Гильому. 19 мая 1250 года Гильом II Фландрский подписал с Жаном I д’Авен соглашение по поводу Намюра, оммаж на которое в 1249 году Маргарита уступила Жану, которого император Вильгельм II признал маркграфом в 1248 году.

6 июня 1251 года на турнире группа рыцарей убила Гильома. В убийстве обвинили Авенов, после чего борьба возобновилась снова.

Гильом детей не оставил и Маргарита признала своим наследником Ги. В отсутствие Людовика IX, который был в Святой земле, Ги принес оммаж его жене, Бланке Кастильской в 1252 году. При этом граф Голландии и император Вильгельм II, союзник Авенов, на основании того, что Маргарита не принесла ему оммаж за владения на территории Священной Римской империи, объявил их конфискованными, что привело к войне.

В 1253 году Ги вместе с младшим братом Жаном, унаследовавшим сеньорию Дампьер, а также с другими французскими баронами предпринял попытку захватить Зеландию. В июле 1253 года оба брата и многие французские бароны попали в плен к Флорису, брату императора Вильгельма II. Французских баронов Флорис отпустил, а Ги с Жаном были отпущены только в 1256 году, когда графиня Маргарита согласилась уплатить большой выкуп.

Для того, чтобы поправить свои дела, Маргарита обратилась за помощью к брату Людовика IX — Карлу I Анжуйскому, предложив ему графство Эно и пост регента Фландрии. Одновременно она признала сюзеренитет короля Франции над находившейся в составе Империи Ваасской области. Карл начал стягивать войска в графство. Но после возвращения в 1254 году из крестового похода Людовик IX тот приказал Карлу отказаться от графства Эно.

После смерти императора Вильгельма II Авены лишились поддержки империи. 24 сентября 1256 года графиня Маргарита и её сыновья Авены при посредничестве короля Людовика IX заключили Перронский договор, по которому за Авенами было окончательно закреплено графство Эно, а за Дампьерами — графство Фландрия. При этом Жан I д’Авен вынужден отказаться от прав на Намюр, который, воспользовавшись отсутствием сильной власти в Империи, захватил граф Люксембурга Генрих V Белокурый.

В 1263 году Ги купил у Балдуина II де Куртене права на Намюр, хотя ему пришлось бороться за него с Генрихом V Люксембургским. Но в итоге между ними был заключен мир, по которому Ги женился на дочери Генриха и сохранил Намюр.

В 1270 году Ги в составе армии Людовика IX принял участие в Восьмом крестовом походе

В 1273 году императором был избран Рудольф Габсбург. Он поддержал Жана II д’Авена (сына умершего в 1257 году Жана I), который возобновил борьбу с Дампьерами. Император пожаловал Жану II имперскую Фландрию, объявив Ги де Дампьера изгнанным из империи. Однако положение Ги в своих владениях было довольно прочным, он был в это время самым могущественным правителем в Нидерландах.

29 декабря 1278 года Маргарита Фландрская окончательно отреклась от титула графини Фландрии, передав управление Ги полностью. А вскоре во Фландрии разразился политический кризис, который дал повод новому королю Франции, Филиппу IV Красивому, вмешаться в её дела.

Ги состоял в союзе с графом Гелдерна, один из его сыновей, Жан в 1282 году был избран епископом Льежским, а в 1290 году граф Голландии Флорис V, застигнутый врасплох вторжением фландрской армии на остров Вальхерен, отказался на время от притязаний на Зеландию.

В конце XIII века города Фландрии находились на вершине процветания и могущества. Брюгге, Гент, Ипр, Лилль, Сент-Омер, Камбре, а также ряд других городов, разбогатели от торговли, в первую очередь с Англией. В них было было типичное патрицианское управление, в котором ремесленники были совершенно лишены политических прав, а власть в городах и купеческих гильдиях находилась в руках нескольких влиятельных семей. Патриции городов активно вмешивались в политику. Особенно велико было влияние трех первых городов, самых богатых и могущественных. Население Гента и Брюгге достигло 50 тысяч человек. При этом Брюгге благодаря своему выгодному положению был центром европейской торговли.

Однако такое положение городов вызывало недовольство Ги. Он давно пытался ограничить власть городских патрициев, которые мешали его бальи выполнять распоряжения графа, но успехов так и не добился. И он решил воспользоваться восстанием ремесленников, начавшегося в 1280 году в Ипре и быстро перекинувшегося на другие города. Ги активно вмешался в конфликт на стороне ремесленников, усилив свою власть в городах, однако это вызвало недовольство бюргеров, которые, опасаясь потери городской автономии, сблизились с бывшими городскими властями. Для того, чтобы защититься от своего графа, они обратились к королю Франции Филиппу IV, который решил воспользоваться ситуации и подчинить себе богатую Фландрию и в 1287 году вмешался в распри внутри графства, использовав своих чиновников. Он назначил бальи Вермандуа своим представителем во Фландрии, который контролировал все действия графа. В результате чего Ги стал полностью зависеть короля Франции.

В 1290 году Валансьен, один из городов в графстве Эно, восстал против своего графа Жана I. В ответ он начал против города военные действия. Для защиты от графа городская верхушка обратилась к королю Франции с просьбой принять их под своё покровительство. В ответ Филипп в 1292 году позволил городу перейти под управление Ги или одного из его сыновей. Ги посчитал этот город прекрасным плацдармом для возвращения с помощью короля графства Эно, однако уже в 1293 году Жан д’Авен помирился с Филиппом IV, в результате чего планы Ги рухнули.

Для того, чтобы избавиться от зависимости от короля Франции, Ги в качестве союзника выбрал короля Англии Эдуарда I, который планировал войну с Францией. После потери Нормандии Фландрия была для Англии лучшим путём для вторжения во Францию. Переговоры начались весной 1293 года. А 31 августа 1294 года Эдуард и Ги заключили Льеррский договор, по которому дочь Ги, Филиппина, должна была выйти замуж за старшего сына Эдуарда. Но Филипп Красивый поспешил расстроить эти планы. Война между Англией и Францией уже началась. После того, как Филипп узнал о заключении договора, он под надуманным предлогом пригласил Ги в Париж, где заключил его в тюрьму вместе с двумя сыновьями. Отпущен он был только после того, как передал свою дочь Филиппину, невесту английского принца, на воспитание королю Филиппу. Она умерла в Лувре в 1304 году.

Первоначально Ги старался не вмешиваться в войну между Эдуардом и Филиппом. Однако в 1296 году отношения Ги с королём Франции испортились окончательно. В результате Филипп IV Красивый стал поддерживать противников Ги, вступив в союз с Жаном II д’Авеном и Флорисом V Голландским. Это подтолкнуло Ги присоединиться к Эдуарду и его союзникам. 9 января 1297 года Ги послал Филиппу письмо, в котором объявил о том, что окончательно отказывает повиноваться королю. Но союзники не оказали Фландрии практически никакой поддержки, летом французская армия захватила значительную часть Фландрии, а 9 сентября было заключено перемирие, в 1299 году между королями Англии и Франции был заключен мирный договор, в котором граф Фландрии не указывался. В результате небольшая армия не смогла в 1300 году противостоять французам. Граф Ги с двумя старшими сыновьями, Робертом и Гильомом, сдались и были заключены в разных местах королевства, а Фландрия была присоединена к королевству.

Но удержать Фландрию Филипп Красивый не сумел. В 1302 году в вспыхнуло восстание, во главе которого встал младший сын Ги, Жан I, маркграф Намюра, а также внук Ги Вильгельм Юлихский. 11 июля 1302 года состоялась битва при Куртрэ, известная также как «битва золотых шпор». Французская армия потерпела сокрушительное поражение. Цвет французского рыцарства погиб на поле битвы, на котором победители собрали до 4000 золотых рыцарских шпор. В итоге французы утратили контроль над Фландрией. В 1303 году правителем Фландрии стал старший из оставшихся на свободе сыновей Ги, Филипп, граф Теано. Филипп Красивый так и не смог подавить восстание, в результате чего он был вынужден в сентябре 1303 года заключить перемирие, а также освободить графа Ги с сыновьями. Но в июле 1304 года французская армия снова вторглась во Фландрию и 10 августа разгромила Ги при Зирикзее. Ги опять оказался в плену. 18 августа состоялась битва при Монс-ан-Певеле, но она не дала ни одной стороне никакого перевеса. В итоге обе стороны начали переговоры о мире, который был подписан в июне 1305 года в Атис-сюр-Орж.

Ги умер 7 марта 1305 года в заключении в Компьене. От двух браков он оставил многочисленное потомство. Фландрию унаследовал Роберт III Бетюнский. Гильом получил сеньории Денремонт и Кревкер. Филипп получил в приданое за женой итальянское графство Теано, он умер бездетным. Другие сыновья от первого брака умерли ещё при жизни отца бездетными. Из сыновей от второго брака Жан I ещё после смерти матери получил Намюр.

Брак и дети

1-я жена: с 2 февраля 1246 Матильда де Бетюн (после 1230 — 8 ноября 1264), дама Бетюна, Дендермонда, Ришбурга и Варнетона, дочь Роберта VII, сеньора де Бетюн, и Елизаветы де Морьяльме. Дети:

2-я жена: с мая 1264 Изабелла (ум. 25 сентября 1298), дочь Генриха V Белокурого, графа Люксембурга, и Маргариты де Бар. Дети:

  • Маргарита (ум. 1331); 1-й муж: с 1279/1282 (Роксбург) Александр (21 июня 1264 — 28 января 1283), принц Шотландский; 2-й муж: с 3 июля 1286 Райнальд I (ум. 9 октября 1326), граф Гелдерна
  • Жанна (ум. 1296), монахиня во Флине в 1283
  • Беатриса (ум. после 1307); муж: Гуго (Юг) II де Шатийон (1258—1307), граф де Блуа и де Дюнуа с 1292
  • Жан I (1267 — 28 октября 1329/31 января 1330), маркграф Намюра с 1298
  • Ги (ум. октябрь 1311), сеньор де Рено, граф Зеландии в 1294
  • Генрих (ум. 6 ноября 1337), граф де Лоди
  • Изабелла (ум. 1323); муж: с 1307 Жан де Фиенн (ум. после 1333), шателен Бурбура, сеньор де Фиенн и Тенгри
  • Филиппина (ум. 2 февраля 1304)

Напишите отзыв о статье "Ги де Дампьер"

Примечания

  1. ↑ В ряде русскоязычных источников его называют Гюи.

Литература

  • Пиренн А. Средневековые города Бельгии. — СПб.: Издательская группа «Евразия», 2001. — 512 с. — 2000 экз. — ISBN 5-8071-0093-X.

Ссылки

  • [fmg.ac/Projects/MedLands/FLANDERS,%20HAINAUT.htm#GuyFlandersdied1305B COUNTS of FLANDERS 1244-1405 (DAMPIERRE)] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 22 декабря 2009. [www.webcitation.org/66Jzfk6Fd Архивировано из первоисточника 21 марта 2012].

Отрывок, характеризующий Ги де Дампьер

– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Ги_де_Дампьер&oldid=78630517»