Давыдова, Гюльбоор Шауловна
Гюльбоор Шауловна Давыдова | |||||||||
Род деятельности: |
виноградарь, звеньевая колхоза | ||||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Дата рождения: | |||||||||
Место рождения: |
сел. Хошмемзиль, Кюринский округ, Дагестанская область, Российская империя | ||||||||
Гражданство: | |||||||||
Дата смерти: | |||||||||
Место смерти: | |||||||||
Награды и премии: |
Гюльбоо́р Шау́ловна Давы́дова (8 марта 1892, Хошмемзиль, Дагестанская область — 9 апреля 1983, Дербент) — советский виноградарь, звеньевая колхоза им. Кагановича, Герой Социалистического Труда (1949). СодержаниеБиография
Родилась 8 марта 1892 года в селении Хошмемзиль Дагестанской области (ныне Дербентского района Дагестана). В Великой Отечественной войне погибли два сына Давыдовой — Давид и Рувин[1]. Звание Героя Социалистического Труда присвоено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июля 1949 года за получение высоких урожаев винограда в 1948 году. Награды
Звания
Память
Напишите отзыв о статье "Давыдова, Гюльбоор Шауловна"ПримечанияСсылки[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=15679 Давыдова, Гюльбоор Шауловна]. Сайт «Герои Страны».
|
Отрывок, характеризующий Давыдова, Гюльбоор Шауловна
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.