Гюней, Йылмаз
| Йылмаз Гюней | |
| Yilmaz Guney | |
| Гражданство: | |
|---|---|
| Профессия: | |
| Карьера: | |
| Награды: | |
Йылмаз Гюней (курд. Yilmaz Guney, тур. Yılmaz Güney; 1 апреля 1937, Енидже, Южная Анатолия, Турция — 9 сентября 1984, Париж, Франция) — турецкий кинорежиссёр, сценарист, актёр и писатель.
Биография
Родился в курдской семье сборщиков хлопка. Обучался праву и экономике в Анкаре и Стамбуле. В кинематографе начинал как актёр, играл в фильмах молодых турецких режиссёров. Гюней стал одним из самых популярных актёров Турции, снимаясь в огромном количестве фильмов. В 1967 (а затем ещё раз в 1970) ему был вручён приз «Золотой апельсин» кинофестиваля в Анталье.
Затем начал писать сценарии и работал как ассистент режиссёра Атифа Йылмаза. В 1965 году Гюней поставил свой первый самостоятельный фильм, а в 1968 основал собственную кинокомпанию «Güney Filmcilik». Фильмы Гюнея в основном затрагивали социальную тематику, в частности жизнь рабочего класса.
В 1961 году был осуждён за публикацию прокоммунистического романа и провёл полтора года в тюрьме. В 1972 году Гюней снова был арестован за предоставление убежища анархистам. Фильм Endişe был завершён в 1974 году его ассистентом Шерифом Гёреном, лента Zavallılar была закончена в 1975. В 1974 году Гюней был выпущен на свободу в рамках амнистии, но вскоре снова был осуждён по обвинению в убийстве прокурора. За всё время, проведённое в тюрьме, Гюней написал несколько сценариев, поставленных другими режиссёрами.
После военного переворота 1980 года в Турции Гюней почувствовал опасность физической расправы. Вскоре, в 1981, ему удалось сбежать из тюрьмы и получить политическое убежище во Франции. Там он закончил начатую Шерифом Гёреном картину «Дорога», которая была признана лучшим фильмом 35-го фестиваля в Каннах (наряду с «Пропавшим без вести» Коста-Гавраса) и удостоена «Золотой пальмовой ветви». «Стена» (1983) стала последним фильмом Гюнея. В 1984 на 48-м году жизни он скончался от рака желудка в Париже. Похоронен на кладбище Пер-Лашез.
Библиография
- Гусейнов А. Йылмаз Гюней. Жизнь — подвиг. М., 1987.
Напишите отзыв о статье "Гюней, Йылмаз"
Ссылки
| ||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий Гюней, Йылмаз
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
