Гядров, Игор

Игор Гядров (хорв. Igor Gjadrov; 4 мая 1929, Сплит — 30 января 2014, Загреб) — хорватский дирижёр и педагог.

Изучал дирижирование в Загребской музыкальной академии под руководством Милана Хорвата, затем в римской Академии Санта-Чечилия у Фернандо Превитали. В 1954 году на Безансонском международном конкурсе молодых дирижёров был удостоен первой премии среди «непрофессионалов», то есть музыкантов без законченного дирижёрского образования.

С 1957 году руководил оркестром Хорватского института музыки, в 1994—2004 годах также художественный руководитель струнного оркестра из Марибора. Под руководством Гядрова, в частности, состоялась премьера Crescendo e diminuendo для клавесина и двенадцати струнных Эдисона Денисова (1967).

В 1957—2003 годах преподавал в Загребской музыкальной академии, с 1966 года — профессор. В 1977—1981 годах — председатель Хорватского общества музыкантов.

Ссылки

• [www.hdgu.hr/Igor_Gjadrov.aspx Igor Gjadrov]: Краткая биография на сайте Хорватского общества музыкантов  (хорв.)

Отрывок, характеризующий Гядров, Игор

Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.