Фёдоров-Давыдов, Герман Алексеевич

Герман Алексеевич Фёдоров-Давыдов
Дата рождения:	17 июля 1931(1931-07-17)
Место рождения:	Москва, СССР
Дата смерти:	23 апреля 2000(2000-04-23) (68 лет)
Место смерти:	Москва, Россия
Научная сфера:	нумизматика, археология
Учёная степень:	доктор исторических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	МГУ
Научный руководитель:	А. П. Смирнов
Известные ученики:	Н. М. Булатов, Н. Н. Бусятская, И. С. Вайнер, В. И. Вихляев, Т. В. Гусева, В. Л. Егоров, Ю. А. Зеленеев, Э. Д. Зиливинская, К. И. Корепанов, М. Г. Крамаровский, Н. В. Малиновская, А. Г. Мухаммадиев,Г. Г. Нагиев, Л. М. Носкова, М. Д. Полубояринова, Л. Т. Яблонский
Известен как:	историк и археолог, специалист по археологии, истории, нумизматике Золотой Орды и средневековой Восточной Европы, один из основателей и руководитель Поволжской археологической экспедиции

Ге́рман Алексе́евич Фёдоров-Давы́дов (17 июля 1931 — 23 апреля 2000) — российский историк и археолог, специалист по археологии, истории, нумизматике Золотой Орды и средневековой Восточной Европы, один из основателей и руководитель Поволжской археологической экспедиции. Доктор исторических наук, профессор Московского государственного университета.

Членом-корреспондент Германского археологического общества с 1983 года, действительным членом РАЕН, лауреат Ломоносовской премии I степени (1998 г.), координатор секции археологии Экспертного совета по истории, археологии, этнографии Российского гуманитарного научного фонда.

Биография

Родился в Москве в 1931 году. Его отец — Алексей Александрович Фёдоров-Давыдов (1900—1969), — известный искусствовед, автор монографий о русском искусстве, член-корреспондент Академии Художеств СССР, заведующий кафедрой истории русского и советского искусства МГУ, в 1919—1920 годах учился в Казанском университете. Мать, Ирина Николаевна, из купеческой семьи, была художником. Дед, Александр Александрович Фёдоров-Давыдов, — первый издатель детской литературы в России, автор книг о детских годах известных исторических деятелей, рассказов и сказок для детей.

Герман окончил в 1954 году исторический факультет Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, работал на этом факультете с 1960 года.

Г. А. Фёдоров-Давыдов — специалист по восточной и русской средневековой нумизматике, археологии и истории Поволжья и средней Азии.

Являлся начальником Поволжской археологической экспедиции Института археологии АН СССР и МГУ, исследующей древние памятники в Волгоградской и Астраханской областях. Участвовал в археологических раскопках в Средней Азии, Чувашской и Татарской АССР, в Тунисе, а также в Монгольской Народной Республике.

Публикации

Г. А. Фёдоров-Давыдов является автором более чем 230 статей, а также следующих книг:

• Фёдоров-Давыдов Г. А. Монеты рассказывают (Нумизматика). — М.: Изд-во АН СССР, 1963. — 136 с. — (Научно-популярная серия). — 50 000 экз. (обл.)

• Фёдоров-Давыдов Г. А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов: Археологические памятники. — М.: Изд-во МГУ, 1966. — 276 с.

• Monety opowiadao history. Warsawa, 1966. 184 р.

• Фёдоров-Давыдов Г. А. Курганы, идолы, монеты. — М.: Наука, 1968. — 152, [32] с. — (Научно-популярная серия). — 40 000 экз. (обл.)

• Kurgaanid, ebajumalad, rnundid. Tallinn: Valgus, 1970. 152 p.
• Die Goldene Horde und ihre Vorganger. Leipzig, 1972. 192 p.

• Фёдоров-Давыдов Г. А. Общественный строй Золотой Орды. — М.: Изд-во МГУ, 1973. — 180 с.

• Фёдоров-Давыдов Г. А. На окраинах античного мира. — М.: Наука, 1975. — 104 с. — (Из истории мировой культуры). — 64 000 экз. (обл.)

• Фёдоров-Давыдов Г. А. Искусство кочевников и Золотой Орды: Очерки культуры и искусства народов Евразийских степей и золотоордынских городов. — М.: Искусство, 1976. — 228 с. — (Памятники древнего искусства). — 10 000 экз.

• Фёдоров-Давыдов Г. А. Монеты Московской Руси. — М.: Изд-во МГУ, 1981. — 224 с. — (Археология и этнография). — 20 700 экз. (в пер.)

• Фёдоров-Давыдов Г. А. Монеты рассказывают. — М.: Педагогика, 1981. — 112 с. — (Библиотечка Детской энциклопедии «Учёные — школьнику»). — 200 000 экз. (обл.)

• Az Aranyhorda foldjen. Budapest, 1983. 135 p.
• The Culture of the Golden Horde Cities. Oxford, 1984. 277 р., 113 t.
• Stadte der Goldenen Horde an der unteren Wolga. Miinchen, 1984. 131 p.

• Фёдоров-Давыдов Г. А. Монеты — свидетели прошлого. — М.: Изд-во МГУ, 1985. — 176 с. — 50 000 экз. (в пер.)

• Le tresor de Saransk: Les Monnaies de la Russie Moscovite XIV et XV-ieme Siecles. Belgique, 1985. 317 p., 44 t.

• Фёдоров-Давыдов Г. А. Статистические методы в археологии. — М., 1987. — 216 с.

• Фёдоров-Давыдов Г. А. Монеты Нижегородского княжества. — М.: Изд-во МГУ, 1989. — 256 с. — (Археология и этнография). — ISBN 5-211-00277-6. (в пер.)

• Фёдоров-Давыдов Г. А. Монеты рассказывают. — М.: Педагогика, 1990. — 112 с. — (Библиотечка Детской энциклопедии «Учёные — школьнику»). — ISBN 5-7155-0105-9. (обл.)

• Le tresor de Saransk (2-eme Partie). Les Monnaies de la Principaute de Nijegorod. XIVe — XVe Siecles. Belgique, 1992. 318 p., 50 t.

• Фёдоров-Давыдов Г. А. Золотоордынские города Поволжья. — М.: Изд-во МГУ, 1994. — 228 с.

• Фёдоров-Давыдов Г. А. Золотоордынские города Поволжья: Керамика. Торговля. Быт. — М.: Изд-во МГУ, 2001. — 256 с. — 500 экз. — ISBN 5-211-04353-7. (обл.)

• The Silk Road and the Cities of the Golden Horde. Berkeley. California. 2001.

• Фёдоров-Давыдов Г. А. Денежное дело Золотой Орды. — М.: Палеограф, 2003. — 352 с. — ISBN 5-89526-011-X.

Статьи

• Фёдоров-Давыдов Г. А. Четверть века изучения средневековых городов Нижнего Поволжья // Советская археология. №.3.

Литература

• Канторович А. Р. Исследования скифского звериного стиля в трудах Г. А. Федорова-Давыдова // Вестник Московского университета. Серия 8. История. — 2014. — № 3. — С. 103—114.

Ссылки

• [annals.xlegio.ru/sbo/person/stat/gim135_fd.htm Памяти Германа Алексеевича Фёдорова-Давыдова]. Проверено 19 мая 2010. [www.webcitation.org/67DXH8XYy Архивировано из первоисточника 26 апреля 2012].
• [annals.xlegio.ru/sbo/bibliogr/fedor_dav.htm Список научных трудов Г. А. Фёдорова-Давыдова]. Проверено 19 мая 2010. [www.webcitation.org/67DXIEvxZ Архивировано из первоисточника 26 апреля 2012].
• [www.hist.msu.ru/Science/Professor_MGU/FedorovDavydov.htm Герман Алексеевич Фёдоров-Давыдов (1931—2000)]. www.hist.msu.ru. Проверено 15 июля 2012. [www.webcitation.org/69ljgWmRQ Архивировано из первоисточника 8 августа 2012].
• [www.hist.msu.ru/Photo/Arch2011/index.html К 80-летию со дня рождения выдающегося археолога Г. А. Фёдорова-Давыдова]. www.hist.msu.ru. Проверено 15 июля 2012. [www.webcitation.org/69ljhAmCp Архивировано из первоисточника 8 августа 2012].

Отрывок, характеризующий Фёдоров-Давыдов, Герман Алексеевич

– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.