Плеханов, Георгий Валентинович

Георгий Валентинович Плеханов
Место рождения:	село Гудаловка, Липецкий уезд, Тамбовская губерния, Российская империя
Место смерти:	Ялкала, волость Кивеннапа, Выборгская губерния, Финляндия
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Вероисповедание:	отсутствует (атеист)
Партия:	Земля и воля Чёрный передел Освобождение труда РСДРП
Основные идеи:	марксизм, меньшевизм, демократический социализм

Социализм
Идеи
Анархизм
Общественная собственность
Смешанная экономика
Демократия
Влияния
Марксизм
Эгалитаризм
Плановая экономика
Внутренние течения
Русский социализм
Марксизм-ленинизм
Демократический социализм
Социал-демократия
Социализм XXI века
Либертарный социализм
Религиозный социализм
Реформизм
Ведический социализм
Христианский социализм
Исламский социализм
Буддийский социализм
Африканский социализм
Арабский социализм
Меланезийский социализм
Китайский социализм
Аграрный социализм
Экосоциализм
Чавизм

Гео́ргий Валенти́нович Плеха́нов (псевдонимы Н. Бе́льтов, А. С. Максимов-Дружбинин и др.; 29 ноября [11 декабря] 1856 года, с. Гудаловка, Тамбовская губерния — 30 мая 1918 года, Ялкала, Финляндия) — теоретик и пропагандист марксизма, философ, видный деятель российского и международного социалистического движения. Входил в число основателей РСДРП, газеты «Искра».

Автор работ по философии, социологии, эстетике, этике и истории общественной мысли России. В 1921 году в одной из своих статей Ленин призвал изучать всё написанное Плехановым по философии, «ибо это лучшее во всей международной литературе марксизма».

Биография

Родился в семье отставного штабс-капитана Валентина Петровича Плеханова (1810—1873) и Марии Федоровны Белынской (1832—1881).

Окончил с золотой медалью Михайловскую Воронежскую военную гимназию, затем учился в юнкерском училище в Петербурге. В 1874 году поступил в Петербургский горный институт, за успехи имел Екатерининскую стипендию, в 1876 году был исключен «за невзнос платы».

В 1876 году вступил в народническую организацию «Земля и воля», участник демонстрации у Казанского собора 6 декабря 1876; Получил известность как теоретик, публицист и один из руководителей «Земли и воли».

В 1879 году после раскола «Земли и воли» организатор и руководитель «Чёрного передела». Во время ареста в Петербурге на Обводном канале во время рабочей стачки на Новой Бумагопрядильне (2 марта 1878 года) Н. С. Тютчев передал свои документы А. С. Максимову-Дружбинину (Г. В. Плеханову), что позволило тому скрыться, избежать каторги.

В 1880 году эмигрировал в Швейцарию.

В 1883 году основал первую российскую марксистскую организацию — группу «Освобождение труда».

В конце 1894 — начале 1895 годов по инициативе Плеханова был создан «Союз русских с.-д. за границей». В 1900—1903 годах участвовал в создании и руководстве газетой «Искра». В 1901 году Плеханов один из организаторов «Заграничной Лиги русской социал-демократии». Принял непосредственное участие в подготовке II съезда РСДРП. Фактически второй съезд РСДРП был учредительным съездом, так как I съезд оказался безрезультатным.

Второй съезд РСДРП

На II съезде РСДРП 1903 года Плеханов сказал: «Если бы ради успеха революции потребовалось бы временно ограничить действие того или другого демократического принципа, то перед таким ограничением преступно было бы остановиться».

После II съезда РСДРП Плеханов недолго был большевиком, затем разошёлся с Лениным и стал одним из лидеров меньшевистской фракции РСДРП.

1905—1916

Во время первой революции 1905—1907 годов Плеханов оставался в эмиграции, оказавшись, таким образом, в стороне от активных революционных событий. В феврале 1905 года в статье «Врозь идти, вместе бить», опубликованной в «Искре», Плеханов призывал к вооружённому восстанию в России, к тщательной подготовке этого восстания, особое внимание при этом обращал на необходимость агитации в армии.

В 1906—1907 годах выступал за участие социал-демократов в выборах в Государственную Думу, за блок с кадетами. Сотрудничал в общепартийной газете «Социал-демократ» и в большевистских изданиях («Звезда» и др.). В 1905—1912 годах в Женеве издавал «Дневник социал-демократа».

В Первую мировую войну Плеханов встал на сторону союзных стран, против Германии, призывал к борьбе с немецким империализмом. Был одним из основателей и руководителей социал-демократической группы «Единство».

Революция 1917 года

Февральская революция позволила Плеханову вернуться в Россию после 37 лет изгнания. 31 марта на Финляндском вокзале приехавшего Плеханова от имени Петроградского Совета приветствовали Н. С. Чхеидзе, И. Г. Церетели, М. И. Скобелев.

После возвращения в Россию Плеханов не был допущен в Исполком Петроградского совета. Не был допущен туда и сторонник Плеханова Григорий Алексинский. Причиной была «оборонческая» позиция Плеханова, не разделяемая деятелями Совета с антивоенной позицией.

Отстранённый от руководящей роли, Плеханов был вынужден ограничиваться редактированием своей газеты «Единство», где публиковал статьи с откликами на важнейшие политические события, вёл спор с оппонентами и идейными противниками. Плеханов поддерживал Временное правительство, был против «Апрельских тезисов» В. И. Ленина, назвав их «бредом».

К Октябрьской революции отнёсся отрицательно, так как считал, что Россия к социалистической революции не готова: «русская история ещё не смолола той муки, из которой со временем будет испечён пшеничный пирог социализма». Считал, что захват власти «одним классом или — ещё того хуже — одной партией» может иметь печальные последствия.

В «Открытом письме к петроградским рабочим» Плеханов заявил: «Несвоевременно захватив политическую власть, русский пролетариат не совершит социальной революции, а только вызовет гражданскую войну, которая заставит его отступить далеко назад от позиций, завоёванных в феврале и марте нынешнего года». При этом Плеханов предсказывал, что большевики взяли власть надолго и ни о каком серьёзном сопротивлении им в данный момент не может быть и речи.

Последний адрес Плеханова

Георгий Плеханов умер 30 мая 1918 года в Ялкала (Финляндия) и похоронен на «Литераторских мостках» Волковского кладбища в Санкт-Петербурге.

В посёлке Ильичёво (Ленинградская область), на границе охранной зоны бывшего дома-музея В. И. Ленина, на берегу озера Долгое (Длинное) сохранился бетонный фундамент длинного двухэтажного здания бывшего частного санатория «Питка-Ярви» (финское название озера «Долгое»). Этот санаторий — последний адрес в жизни Георгия Валентиновича, умершего здесь на 62-м году жизни. С 1887 года он болел туберкулёзом, осенью 1917 года его здоровье серьёзно ухудшилось. 2 ноября утром его отвезли в Петроград во Французскую больницу Св. Марии Магдалины на 14 линии Васильевского острова. Откуда жена решила перевезти его в Финляндию, в санаторий доктора Циммермана, хорошего специалиста по лёгочным заболеваниям, которого ей рекомендовал профессор Сиротинин. 28 января 1918 года Плехановы покинули Петроград. В санатории Георгий Валентинович продолжал много работать над своей «Историей русской общественной мысли». Казалось, что наступило улучшение его здоровья. Но 18 марта началось кровотечение, которое не могли остановить несколько дней. Медленное угасание жизни продолжилось. С 15 мая началась агония, с 20 мая состояние ухудшалось ежечасно. Возникло осложнение бредом и 30 мая в 2 часа дня Плеханов умер от эмболии сердца, возникшей в результате обострения туберкулёза. 5 июня гроб с телом доставили в Петроград. Похороны прошли на Литераторских мостках рядом с могилой Белинского.

Адреса в Петрограде

• 1917 год — доходный дом А. Д. Дальберга и И. А. Кохендерфер — Кронверкский проспект, 67.

Семья

Племянник — Н. А. Семашко.

Был женат на Розалии Марковне (Меировне) Плехановой (21.04.1856—30.08.1949), урождённой Боград, родом из состоятельной еврейской семьи. В браке родилось четыре дочери: Вера (умерла в 1880 в возрасте полугода), Лидия Плеханова-Ле-Савуре (1881 — 25 марта 1978, Париж), Евгения Бато-Плеханова (1883—1964), Мария (1889—1894). Р. М. Плеханова в 1920-е годы переехала из Франции в Ленинград, где участвовала в подготовке к печати архива Плеханова, дочери остались во Франции. Внук Плеханова — французский дипломат Клод Бато-Плеханов. Племянник жены, Я. Е. Боград — известный революционер, в честь которого был переименован посёлок Боград.

Памятные места

Топонимы

• улица Плеханова и Плехановская улица
• Плеханово, Плехановское сельское поселение
• Плехановский жилмассив в Новосибирске.

Музеи

• Дом-музей Г. В. Плеханова в Липецке
• [www.nlr.ru/coll/housePleh/fonds.htm Дом Плеханова] в Санкт-Петербурге

Памятники

• Памятник перед зданием Технологического института в Санкт-Петербурге, Московский просп., 26, Загородный просп., 49 (скульпторы И. Я. Гинцбург, М. Я. Харламов, архитектор Я. Г. Гевирц). Открыт 3 мая 1925 года. Памятник монументального искусства Федерального значения. Министерство культуры РФ. [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7810080000 № 7810080000] // Сайт «Объекты культурного наследия (памятники истории и культуры) народов Российской Федерации». Проверено

• Бюст на территории усадьбы Плехановых в Плеханове (Липецкая область)
• Памятный знак работы Игоря Мазура в Плеханове (Липецкая область) 2006 год.
• Памятник на улице Плеханова в Липецке.
• До 2013 года имя Плеханова значилось на стеле в Александровском саду.

Учреждения

• Российский экономический университет имени Г. В. Плеханова
• Санкт-Петербургский государственный горный институт имени Г. В. Плеханова (технический университет) (до 2011 года)
• Фонд Плеханова (создан в 2002 году)

Философия

В общефилософском плане Плеханов противопоставлял материалистов и идеалистов, относя себя к первым. Основной тезис материализма состоит в следующем: «духовный мир человека представляет собою плод окружающей среды». Материя, понятая как «окружающая среда», распадается на природу и общество. При этом общество («общественное мнение») определяется природой («географической средой»). Старый «метафизический французский материализм» (Гельвеций, Гольбах) догматически принимал это утверждение и не учитывал факт развития мнений при сохранении прежней географической среды. Этот парадокс разрешал «диалектический материализм» (Маркс), утверждающий развитие «производительных сил». Переход материализма на новый уровень стал возможным благодаря «немецкому идеализму».

Сочинения

Мировую известность Плеханову принесли работы «Социализм и политическая борьба», «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю», «О материалистическом понимании истории», «К вопросу о роли личности в истории», «Основные вопросы марксизма» и др.

• [www.marxists.org/russkij/plekhano/1895/tierry.htm Огюстен Тьерри и материалистическое понимание истории]
• [www.esperanto.mv.ru/Marksismo/Raznogl/index.html «Наши разногласия»] 1885
• [www.esperanto.mv.ru/Marksismo/Monism/index.html «К развитию монистического взгляда на историю»] 1894
• «Beitrage zur Geschichte des Materialismus»
• «Н. Г. Чернышевский» и сборники статей «За 20 лет»
• «За 20 лет» (сборник статей)
• «Критика наших критиков» (сборник статей)
• [sovphil.narod.ru/classic/classic024.rar Скептицизм в философии] rar
• [sovphil.narod.ru/classic/classic022.rar Об изучении философии] rar
• [scepsis.ru/library/id_179.html К вопросу о роли личности в истории] 1898
• [www.1917.com/Marxism/Plehanov/Anarchy_and_Communism/Main.html Анархизм и социализм] — Маркс, Элеонора писала об удовольствии, доставленном ей этой работой, о том, что она увидела в ней «la férule de mon рèге» (руку своего отца)
• [www.1917.com/Marxism/Plehanov/Marxism/Main.html Основные вопросы марксизма] 1908
• [libelli.ru/marxinew/pl_ss_24.htm Собрание сочинений]
• Год на родине [libelli.ru/z/11/yearon1.zip Том 1] [libelli.ru/z/11/yearon2.zip Том 2]
• [libelli.ru/z/14/lnplviii1.zip Литературное наследие. Сборник VIII Часть 1]
• Г. В. Плеханов об атеизме и религии в истории общества и культуры. — М.: Мысль, 1977. — 355 с.
• [libelli.ru/z/15/got1.zip Группа «Оcвобождение Труда» (Из архивов Г. В. Плеханова, В. И. Засулич и Л. Г. Дейча). Сборник 1]
• [libelli.ru/z/15/pmor.zip Первая марксистская организация России — группа «Оcвобождение Труда». 1883—1903. Документы, статьи, материалы, переписка, воспоминания]

Литература

• Аптекман О. В. Георгий Валентинович Плеханов. Из личных воспоминаний. — Л., 1924.
• Бережанский А. С. [libelli.ru/z/13/vorone.zip Г. В. Плеханов: от народничества — к марксизму] / А. С. Бережанский. — Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1990. — 208 с.
• Гусаковский М. А. [libelli.ru/works/homo.htm К проблеме человека в философии Г. В. Плеханова]
• Жуйков Г. С. Группа «Освобождение труда». — М.: Изд-во социально-экон. лит-ры, 1962. — 164 с.
• Жуйков Г. С. [libelli.ru/z/13/pm_got.zip Петербургские марксисты и группа «Освобождение труда»] / Г. С. Жуйков. — Л.: Лениздат, 1975. — 328 с.
• Иовчук, М. Т., Курбатова, И. Н. [libelli.ru/z/14/pl_zhzl.zip Плеханов] / Иовчук, М. Т., Курбатова, И. Н. — М.: Молодая гвардия, 1977
• Кирпиченок А. [libelli.ru/z/12/11363081.zip Георгий Валентинович Плеханов — первый русский марксист]
• Курбатова, И. Н. [libelli.ru/z/11/kurbatov.zip Начало распространения марксизма в России. Литературно-издательская деятельность группы «Освобождение труда»] zip / Курбатова, И. Н. — М.: Мысль, 1983. — 268 с.
• Лелевич, Г. Г. [libelli.ru/z/13/31491.ZIP Г. В. Плеханов и задачи марксистской литературной критики]
• Петренко, Е., Филимонова, Т., Тютюкин, С., Чернобаев, А. [libelli.ru/z/11/8_exista.zip Существовало ли «Завещание»? Полемика с публикаторами «Политического завещания» Георгия Плеханова]
• Плеханова, Р. М. [libelli.ru/z/11/rmpl.zip Год на Родине. Два отрывка из воспоминаний — о пребывании Г. В. Плеханова в Териоках]
• Плеханова, Р. М. [libelli.ru/z/11/rmpl.zip Из рукописи «Моя жизнь»]
• Тютюкин С. В. [libelli.ru/z/14/tju_pleh.zip В. Г. В. Плеханов. Судьба русского марксиста] / С. В. Тютюкин. — М.: РОССПЭН, 1997. — 376 с.
• Тютюкин С. В. Первая российская революция и Г. В. Плеханов / С. В. Тютюкин. — М.: Наука, 1981. — 336 с.
• Baron S. Plekhanov in Russian history and soviet historiography. — Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 1995. — 274 p.
• Бэрон, Самуэль Х. [libelli.ru/z/14/s_baron.zip Г. В. Плеханов — основоположник русского марксизма] / Бэрон, Самуэль Х. — СПб.: Изд-во РНБ. Дом Плеханова, 1998.
• Троцкий Л. [www.magister.msk.ru/library/trotsky/trotm168.htm Беглые мысли о Г. В. Плеханове]
• Узиков, Ю. [libelli.ru/z/11/ufmapl.zip Уфимский мандат Плеханова]
• Лифшиц М. А.[www.istmat.ru/index.php?menu=1&action=1&item=148 Очерк общественной деятельности и эстетических взглядов Г. В. Плеханова]

Ссылки

• [www.plehanovfond.ru/fond1.html Фонд Плеханова]
• [www.plehanovfond.ru/plekhanov1.html Биография Г. В. Плеханова]
• [litmostki.ru/plekhanov/ Могила Плеханова на Литераторских мостках]
• [scepsis.ru/authors/id_66.html Георгий Плеханов] — на сайте журнала «Скепсис»
• [libelli.ru/marxism/plehanov.htm Плеханов Г. В.] — на сайте «Материалистическая диалектика»
• [metalibri.wikidot.com/title:anarchism-and-socialism Anarchism & Socialism (1895)] (недоступная ссылка с 26-05-2013 (3978 дней) — история, копия) (PDF ebook)
• [politazbuka.info/biblioteka/marksizm/487-plehanov-izbrannye-filosofskie-proizvedeniya-v-pyati-tomah.html Плеханов Г. В. Избранные философские произведения в пяти томах]
• [politazbuka.info/biblioteka/marksizm/579-filosofsko-literaturnoe-nasledie-plehanova-v-treh-tomah.html Философско-литературное наследие Г. В. Плеханова в трёх томах]
• [ru.rodovid.org/wk/Запись:348770 Плеханов, Георгий Валентинович] на «Родоводе». Дерево предков и потомков

Отрывок, характеризующий Плеханов, Георгий Валентинович

На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.