Горин, Григорий Израилевич

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Г. Горин»)
Перейти к: навигация, поиск
Григорий Горин
Имя при рождении:

Григорий Израилевич Офштейн

Псевдонимы:

Горинштейн, Горин[1]

Род деятельности:

писатель, драматург, публицист, сценарист, телеведущий

Жанр:

проза, пьеса, рассказ, повесть, фельетон, сатира, публицистика

Язык произведений:

русский

Премии:

Григо́рий Изра́илевич Го́рин[1] (при рождении носил фамилию Офште́йн; 12 марта 1940, Москва, СССР— 15 июня 2000, там же, Россия) — русский писатель-сатирик и драматург, сценарист, телеведущий. Автор ряда литературно-публицистических статей. Лауреат Государственной премии Российской Федерации (2002, посмертно).





Биография

Григорий Горин родился в семье военнослужащего, участника Великой Отечественной войны, начальника оперативного отдела и исполняющего обязанности начальника штаба 150-й дивизии 3-й ударной армии, подполковника Израиля Абелевича Офштейна (1904—2000)[2][3][4]. Мать, уроженка Проскурова[5], была врачом скорой помощи. У неё была девичья фамилия Горинская[1], от этой фамилии произошли его псевдонимы — сначала Горинштейн, потом Горин. На вопросы о причине выбора такого псевдонима Горин отвечал, что это всего лишь аббревиатура: «Гриша Офштейн решил изменить национальность»[6]. Окончив в 1963 году 1-й Московский медицинский институт имени И. М. Сеченова, несколько лет работал врачом скорой помощи. «Советский врач, — писал Горин, — был и остается самым уникальным специалистом в мире, ибо только он умел лечить, не имея лекарств, оперировать без инструментов, протезировать без материалов…»

Литературную деятельность начал с сочинения сценок для студенческого «Клуба весёлых и находчивых». С 1960-х годов активно выступал в печати с фельетонами, юмористическими рассказами и скетчами. Некоторое время заведовал отделом юмора журнала «Юность», вёл популярную рубрику от имени Галки Галкиной. Неоднократно публиковал юмористические рассказы в отделе юмора «Клуб 12 стульев» «Литературной газеты». В 1965 году в соавторстве с Аркадием Аркановым и композитором Константином Певзнером была написана «Оранжевая песня» для 8-летней грузинской исполнительницы Ирмы Сохадзе. Впоследствии эта популярная песня была в репертуаре многих исполнителей, среди которых Марина Влади с сёстрами, Анастасия Стоцкая и другие[7][8].

В 1966 году вышел сборник юмористических рассказов «Четверо под одной обложкой», куда вошли произведения А. Арканова, Г. Горина, Ф. Камова и Э. Успенского.

В 1978—1990 годах Григорий Горин регулярно принимал участие в передачах «Вокруг смеха». В начале 1990-х приглашался в жюри Высшей лиги КВН.

Участвовал в программе «Час пик»: эфир состоялся 19 июля 1995 года.

В последние годы был регулярным участником и автором передачи «Белый попугай», а после смерти Юрия Никулина некоторое время был её ведущим.

Григорий Горин скоропостижно скончался в ночь на 15 июня 2000 года от обширного инфаркта[9]. Похоронен на Ваганьковском кладбище[10].

Семья

  • Жена — Любовь Павловна Горина (урождённая Кереселидзе), редактор киностудии «Мосфильм», Объединения музыкальных и комедийных фильмов. Скончалась 26 августа 2015 года на 74-м году жизни[11].

Творчество

Драматургия

Киносценарии

Экранизации

  • 1985 — Золотая рыбка (телеспектакль)
  • 2005 — «Случай на фабрике № 6», (по одноименному рассказу, короткий метр, реж. Андрей Цветков)
  • 2011 — «Ёжик», (по одноименному рассказу, короткий метр, реж. Александра Царёва)

Библиография

  • Хочу харчо! М., 1970
  • Маленькие комедии большого дома. М., 1973 (в соавторстве с А. Аркановым)
  • Тореадор. М., 1973 (в соавторстве с А. Аркановым)
  • Забыть Герострата. М., 1974
  • Соло для дуэта. М., 1975 (в соавторстве с А. Аркановым)
  • Кто есть кто? М., 1978
  • Комическая фантазия. М., 1986
  • Тот самый Мюнхгаузен. М., 1990
  • Формула любви. Екатеринбург, 1994

Память

  • 2010 год — документальный фильм «[www.1tvrus.com/channel1/announce/7519 Последняя шутка Григория Горина]» (Первый канал).
  • 2010 год — вечер памяти «[www.1tv.ru/anons/id=160723 Планета Григорий Горин]» (Первый канал).
  • 2010 год — телефильм «[russia.tv/tvpreg.html?d=0&id=131845 Веселый грустный человек. Григорий Горин]» (Россия-1»).
  • 14 декабря 2012 года открыта мемориальная доска (скульптор Андрей Балашов, архитектор Вячеслав Бухаев) на доме № 17 по Тверской улице в Москве, где писатель жил с 1971 по 1993 годы.[12].
  • 2015 год — телефильм «[www.1tv.ru/documentary/fi8619/fd201503120030 Григорий Горин. Живите долго]» (Первый канал).

Напишите отзыв о статье "Горин, Григорий Израилевич"

Примечания

  1. 1 2 3 [www.styleway.ru/2007/05/28/nastojashhie_familii_zvezd.html Настоящие фамилии звезд]
  2. [militera.lib.ru/memo/russian/shatilov_vm2/04.html В. М. Шатилов «На подступах к Риге»]
  3. [www.rgali.ru/object/255411080?lc=ru Материалы Израиля Абелевича Офштейна в РГАЛИ]
  4. [death-records.mooseroots.com/d/n/Israil-Ofshteyn Death Records]: И. А. Офштейн умер в Сан-Франциско, где жил последние годы жизни в семье дочери.
  5. [nedelya-ua.com/articles/tot-samyy-gorin Тот самый Горин]
  6. [www.vestnik.com/issues/2000/0704/win/nuzov.htm Владимир НУЗОВ: ПАМЯТИ ГРИГОРИЯ ГОРИНА [WIN]]
  7. [www.youtube.com/watch?v=KNJxQcAVc_I Аркадий Арканов в программе «Вечерний Ургант»]
  8. [www.youtube.com/watch?v=mZ5g-Sbi810&t=30 «Оранжевая песня». Ирма Сохадзе. (HD) Часть 1-ая. Irma Sokhadze]
  9. [www.itogi.ru/archive/2000/25/113577.html № 25 (211) / Умер Григорий Горин]
  10. [vagankovka.ru/nekropol/view/item/id/41/catid/1 Могила Г. И. Горина на Ваганьковском кладбище]
  11. [tass.ru/kultura/2212195 Умерла вдова сатирика Григория Горина]. Культура. ТАСС (официальный сайт) (26 августа 2015 года). Проверено 27 августа 2015.
  12. [newsru.com/cinema/14dec2012/gorin.html В Москве под музыку из «Того самого Мюнхгаузена» открыли мемориальную доску Горину]

Ссылки

  • Горин, Григорий Израилевич (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • [www.lib.ru/PXESY/GORIN/ Горин, Григорий Израилевич] в библиотеке Максима Мошкова
  • [echo.msk.ru/programs/dithyramb/35080/ «К 65-летию со дня рождения Григория Горина»] передача «Дифирамб» на радио «Эхо Москвы» от 12.03.2005.
  • [www.gramota.ru/spravka/hardwords/25_270 История фразы «Рояль в кустах»].
  • [volokhov.ru/site/?page_id=422 Григорий Горин о драматурге Михаиле Волохове]

Отрывок, характеризующий Горин, Григорий Израилевич

Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.